Выберите букву, с которой начинается искомая словоформа:
І Љ Њ А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я Ѣ ѲИв. Шмелевъ ПУТИ НЕБЕСНЫЕ романъ книгоиздательство “ВОЗРОЖДЕНiЕ” - “LA RENAISSANCE” 73, Avenue des Champs-Elysées, Paris-8 1937 Эту книгу - послѣднюю написанную мной при жизни незабвенной жены моей Ольги Александровны и при духовномъ участiи ея - съ благоговѣнiемъ отдаю ея светлой Памяти ИВ. ШМЕЛЕВЪ 22 декабря 1936 г. Boulogne-sur-Seine 1. - ОТКРОВЕНIЕ. Эту ч у д е с н у ю истрорiю – въ ней земное сливается съ небеснымъ – я слышалъ отъ самого Виктора Алексѣевича, ав заключительныя ея главы проходили почти на моихъ глазахъ. Викторъ Алексѣевичъ Вейденгаммеръ происходилъ изъ просвѣщенной семьи, въ которой прермѣшались вѣроисповѣданiя и крови: мать его была русская, дворянка; отецъ – изъ нѣмцевъ, давно обрусѣвшихъ и оправославивишихся. Фамилiя Вейденгаммеръ упоминается въ истроiи русской словесности: въ 30-40-хъ годахъ прошлаго вѣка въ Москвѣ былъ «благородный пансiонъ» Вейденгаммера, гдѣ подготовлялись къ университету дѣти именитыхъ семей, между прочимъ – И. С. Тургеневъ. Старикъ Вейденгаммеръ былъ педагогъ требовательный, но добрый; онъ напоминалъ, по разсказамъ Виктора Алексѣевича, Карла Ивановича, изъ «Дѣтства и Отрочества». Онъ любилъ вести со своими питомцами бесѣды по разнымъ вопросамъ жизни и науки, для чего имѣлась у него толстая тетрадь въ кожанномъ переплетѣ, прозванная остряками – «кожанная философiя»: бесѣды были расписаны въ ней по днямъ и мѣсяцамъ, - своего рода «нравственный календарь». Зимой, напримѣръ, бесѣдовали о благотворномъ влiянiи суроваго климата на волю и характеръ; великимъ постомъ – о душѣ, о старстяхъ, о пользѣ самоограниченiя; въ маѣ – о влiянiи кислорода на организмъ. Въ семьѣ хранилось воспоминанiе, какъ старикъ ...
... 33 - то – небо, затянутое бѣлыми полосами надвигающихся облаковъ?.. Вѣтеръ бьетъ въ лицо, свиститъ позади, прорываясь вершинами сосноваго лѣса… Мы спустились съ вала, – и озеро точно вдругъ провалилось куда-то, и опять тихiй звонъ хвои залепеталъ надъ нашими головами, и тишина земли явилась на смѣну вѣчному шуму ... , потому что оно, море, было свидѣтелемъ всего бытiя; оно говоритъ о вѣчной жизни природы, такой же вѣчной, какъ и его сѣдые валы, оно шумитъ, и въ шумѣ этомъ слышится грустная нота, вѣковая борьба, вѣковой вызовъ природы, брошенный людямъ. Часто въ лѣсу попадались намъ ... Древностью, силой могучей вѣетъ отъ мрачныхъ скалъ и дремучихъ лѣсовъ. Передо мной сказочное царство… Весь знакомый, обыденный мiръ пропалъ за водяными валами, и невидимая сила, волшебный корабль принесъ къ этимъ таинственнымъ берегамъ, неприступнымъ и дикимъ, безлюднымъ и величественнымъ. Великолѣпный проливъ Монастырскiй выдвинулся изъ-за скалистаго ... уставъ старца Назарiя соблюдается во всѣхъ пунктахъ. Грѣхъ силенъ. Мiръ съ своими прелестями съ каждымъ новымъ пароходомъ старается ворваться въ тихiй, далекiй отъ грѣха Вала- - 184 - амъ, смутитъ и безъ того мятущуюся иноческую душу. Врагъ спасенiя – дiаволъ, побѣдоносно блуждающiй въ мiрѣ, проникаетъ на Валаамъ въ сумкахъ ... Такъ же ли нервно подходитъ онъ къ чугунной рѣшеткѣ на скалѣ и такъ же ли напряженно всматривается въ мрачный, черными валами покрытый просторъ Ладоги, бурной въ осеннее время? Напрасно будетъ смотрѣть онъ въ море: валы - 193 - пѣнистые не принесутъ ему радостной вѣсти, шумъ и грохотъ водяныхъ громадъ не донесетъ до его ушей жалобнаго призыва ... ;Андрей Апостолъ, – есть преданье, – „Крестомъ разсѣялъ мракъ рѣха, „Предрекши вѣры прорицанье, „Поста, молитвы и труда.“ (Вал. стихъ). Дождь все сильнѣй и сильнѣй. Народъ поспѣшно бѣжитъ съ горы, по скользкой тропинкѣ, раскатываясь на сосновыхъ иглахъ. - 203 - – Ой! не упадите, барышни! ...
И С Т О Р I Я Л Ю Б О В Н А Я I Была весна, шестнадцатая в моей жизни, но для меня это была первая весна: прежнiя всѣ смѣшались. Голубое сiянье въ небѣ, за голыми еще тополями сада, сыплющееся сверканье капель, бульканье въ обледенѣлыхъ ямкахъ, золотистыя лужи на дворе съ плещущимися утками, первая травка у забора, на которую смотришь-смотришь, проталинка въ саду, радующая н о в ы м ъ – черной землей и крестиками куриныхъ лапокъ, – осл–пительное блистанье стеколъ и трепетанье «зайчиковъ», радостный перезвонъ на Пасхѣ, красные-синiе шары, тукающiеся другъ о дружку на вѣтеркѣ, сквозь тонкую кожицу которыхъ видятся красныя и синiя деревья и множество солнцъ пылающихъ… – все смѣшалось въ чудесном и звонкомъ блескѣ. А въ эту весну все, какъ-будто, остановилось и дало на себя глядѣть, и сама весна заглянула въ мои глаза. И я увидалъ и почувствовалъ всю ее, будто она моя, для меня одного такая. Для меня – голубыя и золотыя лужи, и плещется в нихъ весна; и сквозистый снѣжокъ въ саду, разсыпающiйся на крупки, въ бисеръ; и ласкающiй нѣжный голосъ, отъ котораго замираетъ сердце, призывающiй кошечку въ голубомъ& ...
... на прудахъ. Надъ свѣжими тесовыми бесѣдками на горахъ пестро играютъ флаги. Рухаются съ рычаньемъ высокiе «дилижаны» съ горъ, мчатся по ледянымъ дорожкамъ, между валами снѣга съ воткнутыми въ нихъ елками. Черно на горахъ народомъ. Василь-Василичъ распоряжается, хрипло кричитъ съ верхушки; видно его высокую фигуру, въ котиковой, отцовской, шапкѣ ... наворотили!.. - Одинъ одно плететъ, другой – другое, вотъ и пойми ихъ! - дивится Горкинъ. - Ишь, по ледовинѣ-то… валы льду! А тотъ говорилъ - нечего возить. Сейчасъ разберемъ дѣло. Привязываемъ «Кривую» къ столбику, къ сторонкѣ отъ дороги, ибредемъ ... можно! А то старинныя хоромы ломать въ имѣнияхъ… чего только не увидишь, не услышишь!.. Ѣхать недалеко. Сворачиваемъ налѣво внизъ, на Крымокъ, мимо нашихъ бань, по Крымскому Валу, а вонъ ужъ и мостъ синѣетъ, сквозной, желѣзный, а тутъ и портомойни. Слѣва, за глухимъ заборомъ, огромный Мещанскiй Садъ: тянетъ прохладой, травкой, березой, ветлами&hellip ... ; черный, березовикъ, не любитъ шуму. Его слушать – ступай къ Нескушному, березы любитъ. Чего только не знаетъ Горкинъ! Человѣкъ старинный, заповѣдный. Ѣдемъ высоко, по валу. По обѣ стороны, внизу, зеленые огороды, конца не видно, направо – наша водокачка, воду даетъ съ Москва-рѣки. Ночью тутъ жу-уть, глухой ...
... . Онъ потрепалъ Джедди по щекѣ и что-то сказалъ на родномъ языкѣ. Джедди склонилась къ нему. Ея большiе глаза неподвижно смотрѣли въ синiе, все болѣе и болѣе нароставшiе валы. Вѣтеръ крѣпчалъ. – Что вы сказали ей, Гассанъ? – Сказалъ? Я сказала, – не надо… плакать не надо… Али ... ;NO“, „осторожнѣй“, „не выходить въ море“, „ожидается сильный штормъ“. - 11 - То и дѣло слышалось громыханье: это валы катали прибрежные камни. Вдали показалась огненная точка, и, заглушая ревъ вѣтра, протянулся гудокъ… Это почтовый пароходъ спѣшилъ зайти въ гавань. Слѣдующiе ... ;строго крикнулъ онъ на меня. – Гас-санъ пошла спасать… Онъ бросился къ краю, вытянулся, сложивъ ладони и, дождавшись громаднаго вала, пропалъ въ темнотѣ. Я стоялъ и дрожалъ. Море окатывало меня пѣной. Внизу, влѣво, ворочались камни. Два молодыхъ грека отвязывали шлюпку и вызывали охотниковъ. Отъ ...
ПѢСНЯ Поѣздъ metro выкатился изъ-подъ земли на волю, и сѣкущая гремь желѣза смѣнилась глубокимъ гуломъ. Пошла эстакада надъ Парижемъ. Дождливо, мутно смотрѣлъ Парижъ: тонкiя его дали скрылись, мыльно мутнѣлась Сена; чрныя голыя деревья тонули рядами въ мути, смутно выпучивался куполъ, тяжелый, темный, похожiй на Исакiй; дымнымъ гвоздемъ подъ небо высилась башня Эйфель, тянулась въ тучи. Въ косыхъ полосахъ дождя грязно чернѣли крыши, бѣжали глухiя стѣны, висли на нихъ плакаты, − пухлый, голый, смѣющiйся во весь ротъ мальчишка, зеленая, съ домъ, бутылка, рожа въ заломленномъ цилиндрѣ, сующая въ ротъ бисквиты, танцовщица на ребрѣ бокала, − кричали,пропадали. Черной водой струились внизу асфальты, стегало по нимъ ливнемъ; бѣжали зонты и шляпы; подпрыгивали, каък заводные, автомобили въ брызгахъ, наскакивали, заминались. Тучи несло по крышамъ, хлестало, поливало. И вдругъ − прорывалось солнце, струилось въ лужахъ, дрожало на дали искрой, сiяло рельсомъ, стекломъ, автомобилемъ, озябшими цвѣтами на телѣжкѣ, − и пропадало въ ливнѣ. Шла обычная мартовская игра, − вѣтра, дождя и солнца, − капризная „giboulee de mars“. Но и въ этотъ ненастный день Парижъ былъ тотъ же Парижъ − живой, торопливый въ мѣру, навѣки заведенный. Въ эту мартовскую игру онъ казался даже еще живѣе. Гуще клубились трубы. Въ черныхъ затекшихъ окнахъ несрочно вспыхивали огни и гасли. Брызгая бѣшено на лужахъ, гнали во-всю шоферы, крѣпче защелкивались дверцы, ...
... ;Мэри!..“ „Лэди“ пропала!.. Вотъ она, „Мэри!..“ „Дзинь!..“ Кончилась скачка. Гремятъ трибуны, точно морскiе валы. Люди бѣгутъ… _________ Старый жокей лежитъ на землѣ, далеко за столбомъ, рядомъ биласьь ногами непобѣдимая „Мэри“. – Доктора ...
ГРАЖДАНИНЪ УКЛЕЙКИНЪ. I. - Уклейкинъ идетъ! Уклейкинъ идетъ!... Мальчишки бросали бабки, собирали змѣи и бѣжали на улицу. Полицейскiй, кидавшiй въ ротъ сѣмечки у окна прачешной, выдвигался на мостовую. Въ самоварномъ заведенiи Косорылова стихалъ лязгъ, и чумазые мѣдники высыпали къ воротамъ. Портнихи вытягивались изъ оконъ, роняя горшки герани. - Идетъ!.. Твердо идетъ нонеча… Головы поворачиваются къ “посту”. - Ладушкинъ дежуритъ… - А што твой Ладушкинъ!... Махнетъ проулкомъ… Какъ намедни-то въ одной опоркѣ стеганулъ“… - Ужли не прорвется, а? - Сурьезный нонче штой-то… Всѣмъ хочется, чтобы Уклейкинъ прорвался на Золотую улицу, въ публику. За нимъ ринутся, и будетъ скандалъ. Уклейкинъ начнетъ откалывать, прохватывать и печатать, начиная съ головы и кончая подчаскомъ. Пока захватятъ и погрузятъ на извозчика, онъ высыплетъ много кое-чего, о чемъ не говорятъ громко, а разносятъ изъ дома въ домъ такъ, что сейчасъ же узнаютъ на задворкахъ; что казалось забытымъ и вдругъ всплываетъ; что было даже одобрено про себя, но чего въ открытую еще стыдятся; что шмыгнуло мимо портфелей слѣдователя и прокурора, ловко избѣгло печатнаго станка и вдругъ, непонятнымъ процессомъ встряхнулось въ помраченныхъ мозгахъ и гулко выкатилось на улицу изъ сиплой готки полупьянаго сапожника. - Чего гляди-то?... Уклейкинъ что ли-ча идетъ? - спрашиваютъ сверху портнихи. - Мчитъ! Спущайтесь, Танечка! - А ну васъ… Намъ и здѣсь хорошо. - Имъ не годится середь публики въ открытомъ видѣ. - Варька-то, Варька-то расползлась! Ровно какъ мягкая… - Со щиколаду. Ее кажинный вечеръ мухинскiй конторщикъ щиколадомъ удовлетворяетъ. Уклейкинъ идетъ рѣшительно, высоко подымая тощiя, узловатыя ноги, точно выдергиваетъ ихъ изъ мостовой. Какъ гремучая змѣя хвостомъ, шмурыгаетъ онъ опорками, подтягивая на ходу ...
... [kkkkkkk] они, тамъ, въ теми, за окнами, за стѣнами, далекія и близкія. Зеленыя великанскія на нихъ перины, перекинулись по взгорьямъ, спустились въ лощины, ходятъ и дышатъ сЙдыми валами подъ вѣтромъ… Уйти бы, уйти… Все идти, идти, туда, гдѣ сладкою хмелью вѣетъ… Пѣть, пѣть… Куда уйти ...
... куски, пробовали, отыскивая заложенное въ нѣдрах<ъ> Слышались бодрые голоса. – Вотъ оно! Есть! Вернулъ денежки… Ни чорта тутъ нѣтъ… Уже вал<я>лись куски и ихъ разминали. Жевали осторожно нажимая зубами и прислушиваясь Стихли голоса. – Ну что? Нашелъ? – Уже были найдены два золотыхъ ...
... улицахъ воетъ вѣтеръ, взбивая пыль; изрѣдка выпадаетъ снѣгъ и сейчасъ же стаетъ. Черное, какъ вернила, море грозно шумитъ, бьетъ въ берега тяжелыми мутными валами. Одиноко горитъ гдѣ-нибудь на скалѣ маячный огонь, указывая путь пароходамъ. Скучно въ такомъ городкѣ зимой. Но не то лѣтомъ. Тгда море тихое-тихое и синее ...
ПОДЪ ГОРАМИ. _______ I. Горы еще дремали въ туманѣ, а на сѣрыхъ уступахъ уже сидѣли орлы, недвижные, какъ куски камня, и ждали солнца. Оно скоро покажется. Свѣтлѣетъ по востоку, ширится и краснѣетъ. Брызжетъ алымъ огнемъ, плыветъ золотымъ потокомъ по взгорьямъ, вливаетъ въ лѣсныя чащи. Дрогнули и поднялись орлы. Козы выбѣжали къ утесамъ, нюхая золотой воздухъ. Олень уходилъ въ чащу съ тяжелымъ трескомъ. Жаркимъ стукомъ застучали цикады. Тонкiй и длинный, какъ зовъ далекой серебряной трубы, вытянулся подъ небомъ крикъ, вздрагивающiй и печальный… Это Ганѣмъ встрѣчалъ солнце. Какъ стрѣлка часовъ, двигался онъ по каменному помосту, надъ вершинами старыхъ орѣховъ, и звалъ, играя молодымъ горломъ: – Ал-ла-а-а-а… ил-ла-а-а… ил-ал-ла-ааа… Слушали горы. И виноградники, и сады, и бѣлыя ленты дорогъ, и кровли. Слушали. – Ре-сюл-ла-а-а-ааа… Срипитъ старая мажара Керимэ, ползетъ въ горы за буковыми дровами. – Аго-ой! Кричи, кричи… весело!.. А-гой!.. И лопоухiй буйволы мѣряютъ бѣлую пыль дороги, роняя слюну. Чокаютъ бодрымъ топотомъ кони къ горамъ. Свѣжiй молодой голосокъ звонко смѣется и дразнитъ: – Ля-ля-ля-ля-ля-ааааа!.. И перебой копытъ, и свистъ хлыста, и смѣхъ… А вотъ уже и старый Мустафа, корявый и хмурый, какъ придорожная маслина, выбирается изъ своей мазанки и усаживается, скрестивъ ноги, на земляной кровлѣ. Кланяется къ востоку, прикладывая пальцы къ ушамъ, и поблескиваетъ на его спинѣ затертый халатъ. Ярче играетъ звонкiй голосъ Ганэма и теперь кричитъ не горамъ и не городу. Не ...
... ;штормовъ и благополучно вошелъ въ тихую пристань. Ему покорялись морскiе валы и бури, и все же онъ искренно признавался, что маленькое сердце ...
... уходили боковые огни, свѣтя на прыгающiе волны, пуская два долгихъ расходящихся вала, унося тыльный рубиновый огонь. Уже не было ихъ, а этотъ кормовый огонекъ становился недвижнымъ и уже не живымъ былъ, а покачивался ...
... знаки, и артель турокъ-фелужниковъ принялась накатывать на берегъ фелуги. Къ ночи штормъ бушевалъ во-всю, крутые валы катились на берега, ломали гребни, били о стѣны мола. Хлестало море черезъ дорогу, до турецкихъ сраевъ, гоня фелуги. Переплескивало ...
КАКЪ НАДО. I. У хирурга городской больницы Скворцова померла родами жена. Роды протекали въ самыхъ лучшихъ условiяхъ, и принималъ опытный акушеръ, прiятель, торжественно объявившiй, что «теперь у насъ завелся самый настоящiй скворецъ». Счастливый отецъ сiялъ, какъ и ясный день октября, съ выпавшимъ наканунѣ снѣжкомъ. А черезъ недѣлю жена померла отъ зараженiя крови. Скворецъ былъ страшно убитъ, боялись даже за его жизнь и совѣтовали поѣхать за границу. Но прошло съ мѣсяцъ, жизнь понемногу затягивала, и онъ опять принялся за дѣло. Боясь потерять ребенка, такъ какъ въ больницѣ былъ скарлатинный корпусъ, онъ отвезъ его къ тещѣ. На операцiяхъ сталъ остороженъ до мелочей и настойчиво требовалъ, чтобы непремѣнно при немъ мыли руки и мѣняли халаты. А тутъ постигъ новый ударъ: въ концѣ ноября умеръ отъ менингита его ребенокъ. У Скворцова посѣдѣли виски. Онъ бросилъ визиты, пересталъ играть въ винтъ, который раньше его успокаивалъ, и сталъ избѣгать людей. Точный и осторожный, онъ сдѣлалъ неудачную операцiю и заявилъ, что бросаетъ службу. Тогда главный докторъ, Иванъ Архипычъ, извѣстный хирургъ, сказалъ по-прiятельски: − И что вы, голубчикъ… У меня было шесть непростительныхъ промаховъ, а у васъ всего первый! Надо, голубчикъ, жить, и дѣло пойдетъ на ладъ. Это было легко сказать. Въ квартирѣ было жутко отъ стѣнъ, и въ свободное время Сковрцовъ бродилъ по больничному парку, даьше отъ корпусовъ, къ рѣкѣ, гдѣ было уединенно. Въ старыхъ липахъ кричали галки, и отъ ихъ пустыннаго крика сходилъ на душу скорбный покой. За рѣкой желтѣли въ ...
... въ природѣ смѣшалось, потерялось. Люди съ тосокю глядѣли въ море, но оно было совсѣмъ пустое. Оно било валами, шипѣло пѣной, швыряло грязью, и только одни бакланы скользили черной цѣпочкой, выискивая добычу. ...
... тяжелымъ плескомъ, швыряетъ безсчетнымъ счетомъ. Не нужно оно ему: въ немъ оно. Бурный, мертво гремитъ валами. Тяжелое его качанье − неподвижно, вѣчно. Воистину, − пустота, безкрайность Мертваго бытiя. Если сидѣть на пескахъ ...
... ; широко, впередъ, − тянетъ къ себѣ раздолье. Бухаетъ океанъ, тяжелой волною плещетъ. Возятся на пескахъ, бухаются въ валы съ разбѣга, выкинувъ руки стрѣлкой, бьютъ по волнѣ сверканьемъ. Пѣнится океанъ и хлещетъ, тѣло кипитъ, играетъ. Играетъ солнце ...
... сѣномъ, какими-то горькими цвѣтами. “Кривая” сама торопится, грозы боится. Вонъ и покосъ, лужайка. Монашки быстро мотаютъ граблями, сгребаютъ сѣно въ валы и копны. Совсѣмъ стемнѣло: черная надъ нами туча, съ бѣлыми клочьями – “съ бородой”. Съ клочьевъ стегаютъ молнiи, бьютъ въ березы. Анюта тычется ...
... хмелю (− от неожиданных и заманных возможностей −) (безудержном) народном море, по первым валам его, мчался «корабль революции», славный поезд (героев революции ...
... закрыла лицо[132]. Гассанъ что-то сказалъ Джедди. Дѣвочка[133] нагнулась впередъ и стала смотрѣть[134] въ синiя[135] все больше и больше набѣгавшiе валы[136]... Вѣтеръ крѣпчалъ.[137] — Что вы сказали ей? — Сказала?.. Я сказала[138], что Али[139] вернется… Скоро вернется ... ;, «осторожнѣй», «не выходить въ море<»>…[263] «сильный штормъ»... То и дѣло слышалось[264] легкое громыханіе... Это[265] валы[266] катали прибрежныя камни. Вдали показалась[267] огненная точка и заглушая ревъ вѣтра[268] протянулся гудокъ… Это почтовый[269] пароходъ ... …[530] — Гассанъ пошла спасалъ…[531] Джедди…[532] Онъ вытянулся на цыпочки сложилъ ладони и дождавшись[533] громаднаго вала, пропалъ въ[534] темнотѣ. Я стоялъ и дрожалъ... Море окатывало меня[535] пѣной. Внизу, влѣво ворочались камни... Два молодыхъ грека[536] спускали шлюпку ...
... ] дѣламъ<.>[872] Плыли[873] однообразные берега[874],[875] слоистые отъ опадавшей[876] за лѣто воды, съ подтянутыми къ сырымъ отмелямъ[877] лодочками, съ кудрявыми валами лозняка, уже потерявшіе тоскливо посвистывавшихъ куличковъ, полетѣвшихъ[878] къ югу. Полосатыми[879] крестами стояли на <нрзб.>[880] сигнальныя мачты,[881] <нрзб.>[882 ... сѣрости и тусклотѣ, только одинъ пароходъ, казалось, былъ живымъ существомъ<.> Эта сѣющая сѣтка наводила тягостное уныніе и закры- // л. 17 вала<,> дѣлала невозможнымъ существованіе иного міра, гдѣ свѣтитъ солн<ц>е. Но по временамъ пароходъ кричалъ, ему отвѣчали и изъ мути наплывалъ встрѣный пароходъ, какой-нибудь ... скоро… — подумалъ Серегинъ, откинулся къ спинкѣ, закрылъ тяжелѣвшiе глаза и задремалъ. Услыхалъ плескъ,[1514] завыванье вѣтра. Увидалъ огни, крутыя валы въ темнотѣ. — Пожалте-съ… Вздрогнулъ, подумалъ, что пора, надо сейчасъ слѣзать куда-то. Открылъ глаза и увидѣлъ знакомца-лакея, наливавшаго ему ...
... то — небо, затянутое бѣлыми полосами надвигающихся облаковъ… Вѣтеръ бьетъ въ лицо, свиститъ позади, прорываясь вершинами сосноваго лѣса… Мы спустились съ вала, и[55] озеро точно вдругъ провалилось куда-то, и опять тихiй звонъ хвои залепеталъ надъ нашими головами, и тишина земли явилась на смѣну вѣчному шуму моря ... познать человѣкъ, потому что оно, море, было свидѣтель всего бытiя; оно говоритъ о вѣчной жизни природы, такой же вѣчной, какъ и его сѣдые валы, оно шумитъ, и въ шумѣ этомъ слышится грустная нота, вѣковая борьба, вѣковой вызовъ природы, брошенный людямъ… Часто въ лѣсу попадались намъ круглые ... ; Древностью, силой могучей вѣетъ отъ мрачныхъ скалъ и дремучихъ лѣсовъ... Передо мной сказочное царство… Весь знакомый, обыденный мiръ пропалъ за водяными валами, и невидимая сила, волшебный корабль принесъ къ этимъ таинственнымъ берегамъ, неприступнымъ и дикимъ, безлюднымъ и величественнымъ. Великолѣпный проливъ Монастырскiй выдвинулся изъ-за скалистаго мыса. Слѣва ...
... ] корпусовъ,[1218] разсказывая[1219] вдохновенно[1220], какъ изъ сѣраго хлопка в когтяхъ <и> тискахъ[1221] странно-непонятныхъ машинъ, на жарѣ[1222] барабановъ и под<ъ> валами рождается свѣтлый[1223] батистъ. А она, наивно-восторженная и[1224] нѣжная, слушала,[1225] какъ чудесную сказку.[1226] <«>Много ей сказать надо[1227 ...
... , — есть преданье, — «Крестомъ разсѣялъ мракъ грѣха, «Предрекши вѣры процвѣтанье, «Поста, молитвы и труда.» (Вал. стихъ). // 46 Дождь все сильнѣй и сильнѣй. Народъ поспѣшно бѣжитъ съ горы, по скользкой тропинкѣ, раскатываясь на сосновыхъ иглахъ,схватываясь на поворотѣ за стволы сосенъ ...
НИОР РГБ 387.3.1 Шмелев, Иван Сергеевич «Гражданин Уклейкин» – повесть 1907 а) Раняя редакция, без конца 1907 янв. 14. Черновой автограф 4 лл (1 ч) б) Поздняя редакция. Черновой автограф 29 лл. в) Дополнения к поздней редакции, черновой автограф 2 лл. г) Черновые материалы, автограф 12 лл. Чернильные пятна на многих местах. ж.: «Русская мысль» 1908 кн. V-VI Рассказы т. I Спб. 1910 ст. 107-224 ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ (ВАРИАНТ НАЧАЛА) Янв. 14/1907 года. Гражданинъ. I. Еще до знакомства съ наборщикомъ Синицынымъ[1] Василiй Ивановичъ Уклейкинъ,[2] сапожникъ-одиночка былъ однимъ изъ «недовольныхъ»[3]. Недовольства всѣмъ окружающимъ, начиная съ[4] сырой квартирки, за которую приходилось платить живоглоту[5] домовладѣльцу 7 рублей и кончая околоточнымъ надзирателемъ[6], бравшимъ[7] сапоги за полцѣны, давно прочно сидѣло[8] въ немъ ярко[9] и прорывалось по праздникамъ въ трактирѣ.[10] Изрядно заложивши за галстухъ (надо понимать относительно, т. к. галстуховъ у Укл.[11] не было) Уклейкинъ возвращ. по мостовой[12] домой, останавливаясь на углахъ, <нрзб>[13] и разговаривалъ съ фонарями и[14] извозчиками.[15] Какiе мысли бродили въ это время въ его головѣ, трудно было понять: сапожникъ придирался ко всему, бранилъ всѣхъ,[16] грозилъ кулакомъ въ пространство и отрывисто выкрикивалъ ‑ Мошенники!... жулье!... Черти!.... Проходя мимо дома городскаго головы, онъ[17] дѣлалъ[18] передышку, принималъ[19] ехидную физiономiю и[20] восклицалъ ‑ А-аа!… городская голова!..[21] Ловко!.. въ три этажа загнулъ!.. чисто!.. Если въ это время на[22] лихачѣ проносился купеческій[23] сынокъ, Уклейкинъ[24] бросалъ вслѣдъ: ‑ Благодѣтели[25] гуляютъ!... отлично[26]!.. Лежавшій на пути участокъ[27], Уклейкинъ обходилъ стороной[28] присаживался на уголѣ на тумбочкѣ ...
... ночью въ садъ, удушье... отлежался подъ деревами... звѣзды на небѣ... Вы смѣетесь, а я скажу – въ голосъ сталъ кричать! Нѣтъ, братъ... поговоримъ! А вотъ стою намедни на валу, – садъ у меня валомъ обведенъ и елечками, – а ѣдетъ знакомый старикъ, умный старикъ, да и не чужой, а кумъ... ѣдетъ в телѣгѣ и ухмыляется... и пальцемъ грозится. Что ...
Конкорданс создается в рамках проекта РФФИ 18-012-00381 "Раннее творчество И. С. Шмелева в рукописных источниках: исследование и публикация"