Выберите букву, с которой начинается искомая словоформа:
І Љ Њ А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я Ѣ ѲИв. Шмелевъ ПУТИ НЕБЕСНЫЕ романъ книгоиздательство “ВОЗРОЖДЕНiЕ” - “LA RENAISSANCE” 73, Avenue des Champs-Elysées, Paris-8 1937 Эту книгу - послѣднюю написанную мной при жизни незабвенной жены моей Ольги Александровны и при духовномъ участiи ея - съ благоговѣнiемъ отдаю ея светлой Памяти ИВ. ШМЕЛЕВЪ 22 декабря 1936 г. Boulogne-sur-Seine 1. - ОТКРОВЕНIЕ. Эту ч у д е с н у ю истрорiю – въ ней земное сливается съ небеснымъ – я слышалъ отъ самого Виктора Алексѣевича, ав заключительныя ея главы проходили почти на моихъ глазахъ. Викторъ Алексѣевичъ Вейденгаммеръ происходилъ изъ просвѣщенной семьи, въ которой прермѣшались вѣроисповѣданiя и крови: мать его была русская, дворянка; отецъ – изъ нѣмцевъ, давно обрусѣвшихъ и оправославивишихся. Фамилiя Вейденгаммеръ упоминается въ истроiи русской словесности: въ 30-40-хъ годахъ прошлаго вѣка въ Москвѣ былъ «благородный пансiонъ» Вейденгаммера, гдѣ подготовлялись къ университету дѣти именитыхъ семей, между прочимъ – И. С. Тургеневъ. Старикъ Вейденгаммеръ былъ педагогъ требовательный, но добрый; онъ напоминалъ, по разсказамъ Виктора Алексѣевича, Карла Ивановича, изъ «Дѣтства и Отрочества». Онъ любилъ вести со своими питомцами бесѣды по разнымъ вопросамъ жизни и науки, для чего имѣлась у него толстая тетрадь въ кожанномъ переплетѣ, прозванная остряками – «кожанная философiя»: бесѣды были расписаны въ ней по днямъ и мѣсяцамъ, - своего рода «нравственный календарь». Зимой, напримѣръ, бесѣдовали о благотворномъ влiянiи суроваго климата на волю и характеръ; великимъ постомъ – о душѣ, о старстяхъ, о пользѣ самоограниченiя; въ маѣ – о влiянiи кислорода на организмъ. Въ семьѣ хранилось воспоминанiе, какъ старикъ ...
... . Выползъ свѣтъ, закачались длинныя тѣни. Разбитый, пыльный колпакъ на лампѣ, голыя стѣны, развороченные вѣнскiе стулья… Неуютъ глядѣлъ изъ угловъ, и треноги асролядiй казались не просто треногами: онѣ-то и перепутали стулья, разбили колпакъ, прыгали съ мертвымъ стукомъ въ темной квартирѣ и теперь отбѣжали въ углы. - пакость ...
... . - Я ничего не могу! И хорошiй ты слуга, а не могу. Вотъ что могу - сдѣлаю… Взялъ со стула трубку телефонную - съ конторой - и приказалъ: - Выдать Скороходову въ пособiе семьдесятъ ... пахнетъ, поросенокъ съ кашей и супъ изъ потроховъ… И у меня чистая крахмальная рубашка всегда на спинкѣ стула была приготовлена и сюртукъ на вѣшалочкѣ, чтобы мнѣкъ обѣднѣ одѣться. И всегда всѣмъ подарки я ...
... ;так, тащился. И начался памятный разговор. Тень Мартына Прокофьича на стул не села, а пристроилась на перекладинке веранды, на звездном небе… Я видел кулачок, дергавший ... . Стояли молча, слыша, как шваркало в гулкой студии, упал стул. − «Вот, сейчас закроем…» − сказал резким, будто железным голосом ...
... ; ― «воздвиг тебя Батюшка Серафим‑Угодник…» Слово за слово, узнала барышня, ― «как воздвиг». Усадила старика на стул, поотдохнуть, ― пожалела, какой он старый, заросший, «как моховой»; борода стала уж и зеленоватой будто. И вот, что узнала барышня. Мальчонком, был ... увидала старика ― «совсем изнеможенного, желтого-желтого, как покойник…» ― перепугалась, ― ну-ка, он тут помрет! ― и усадила его на стул, видя, как он мотается. Он сел и разинул рот… воздуху нехватало, «свистело в нем». И вот, тут, она подала ему воды, но он не принял ...
... , откуда до рынка видно. Изъ булочной, напротивъ, выбѣгли пекаря, руки въ тѣстѣ. Несутъ Спасителя и Николу-Угодника отъ Казанской, съ хоругвями, ставятъ на накрытые простынями стулья – встрѣчать Владычицу. Съ крыши кричатъ – «ѣдетъ!» - Матушка-Иверская… Царица Небесная!.. Горкинъ машетъ пучкомъ свѣчей: разступись ... руками яблоки. И всѣ запускаютъ руки, всѣ хотятъ выбрать крупное самое – «царя». Вся комната въ соломѣ; подъ стульями, подъ диваномъ, подъ буфетомъ, - вездѣ закатились яблоки. И кажется, что они живыя, смотрятъ и улыбаются. Комната совсѣмъ другая, яблочная ... !.. А тутъ - Василь-Василичъ, сзади! Схватилъ его въ-охапку и поволокъ на кухню. Вернулся – и началъ стулья у стѣнокъ устанавливать, чтобы поровнѣй стояли, и все очень осторожно на-цыпочкахъ, и пальцемъ все такъ, на стулья: «ти-хо… ни-ни..!» - чуть я не засмѣялся. Очень онъ горевалъ, что все хуже папашенькѣ ...
... всегда, идетъ въ будущее, къ завтрашнему дню, - и когда ему дѣлается скучно, отскакиваетъ крышечка, выскакиваетъ на проволочкѣ кукушечка и хрипитъ. А стулья съ высокими рѣзными спинками, съ рѣшеткой, о которую такъ прiятно тереться затылкомъ! Тетя Лиза разсаживаетъ насъ въ столовой, изъ которой я вижу, какъ на галлереѣ ... страхъ? Царь умеръ. - А могутъ они… придти? - спрашиваю я Домну. Она не отвѣчаетъ, гремитъ щеткой подъ стульями и шмыгаетъ носомъ. - Домнушка, скажи… могутъ, а?... Нѣтъ, ты скажи… могутъ придти, а?.. Я хватаюсь за надоѣдную щетку. - ... людей: она сметала сараи и амбары, вскрывала сокровенные сундуки, вычищала углы, вышвыривала мусоръ и хламъ. Мы сидѣли въ столовой, прежней столовой, съ тѣми же часами, высокими стульями и чернымъ подносомъ на стѣнѣ. Дядя Захаръ, утомленный поѣздкой на кладбище, дремалъ въ своемъ креслѣ. Потемнѣло въ углахъ. Уже вечеръ. Я прощаюсь, крѣпко жму руку дядѣ ...
... ; П Е Р В О Е. Столовая Нагибиныхъ, подъ темный дубъ. Отчего въ ней даже въ ясный день хмуровато. Чай отпили, но самоваръ еще не убранъ. Дубовые стулья, въ глубинѣ широкiй буфетъ. Въ правомъ углу каминъ съ заркаломъ, въ лѣвомъ часы на шкафу, съ медленнымъ маятникомъ и важнымъ ... трое. Данила Евграфычъ останавливается у двери и стоитъ въ раздумьи. Пауза. Слышенъ голосъ Любы: Луша, Лукерья. Паденье стула. Данила Евграфычъ хочетъ итти въ комнаты, вбѣгаетъ Люба./ Люба /находу/ За докторомъ скорѣй… /Данѣ, который ... ; /Евграфъ Дан-чъ читаетъ, дрожитъ бумага въ его рукѣ. Марфа Прохор-на откинулась на спину стула и жуетъ губами. Похлебовъ не выдержалъ, зашелъ сзади и смотритъ черезъ плечо тестя. Варвара ...
... ; кровати и умывальники; книги ваши забралъ хромой архитекторъ, а садовники ободрали ваши складные стулья и нашили себѣ штановъ изъ парусины. Плюнули въ кулаки, – махомъ одинъ сволокли ... ; по дачамъ и, противъ воли, совѣстливый и тихiй, онъ отбиралъ кровати, столы и стулья, лампы и самовары – для начальства. Онъ завѣдывалъ рабочимъ ... ; съ внучкомъ, на с в о е море смотритъ… Придумываетъ – чѣмъ бы еще попотчевать? Стулья да шкафъ зеркальный… Набѣжитъ покупатель какой, съ базара, – отвалитъ ...
... ;Можно-съ тутъ?... слободно-съ?... Господинъ съ натянутымъ выраженiемъ лица, въ которомъ онъ узналъ прикмахера и владѣльца парфюмернаго магазина съ Золотой улицы, медленно принялъ со стула изогнутую хивинковую шляпу и неопредѣленно гымкнулъ. “Какой важный-то”, подумалъ Уклейкинъ, примащиваясь на стульчикѣ, и покашлялъ въ руку. А парикмахеръ былъ, дѣйствительно ... слѣдили за нимъ и опасались, что онъ сядетъ рядомъ. А тотъ вертѣлъ головой, отыскивая мѣстечко. Но за нимъ шли, шли къ переднимъ свободнымъ рядамъ. Загремѣли стулья, когда отходникъ врѣзался въ ряды полушубкомъ, и, наконецъ, опустился рядомъ съ прокуроромъ Балкинымъ, сразу занявъ два стульчика. И сейчасъ же высморкнулся. Даже Уклейкинъ въ душѣ ...
... , кому и отъ кого поклоны, − обычное. Потомъ замолчала. Нечего больше сказать? Нѣтъ, было что сказать. Бабка поднялась съ уголка стула и подошла къ столу. Только-только она все не рѣшалась войти въ комнаты, а теперь все забыла. Она опрелась ...
... батюшка. конечно[eeeee], завтра ужъ. Батюшка вваливается въ домъ къ себѣ. Худенькая старушка, вѣрная попадь<я> болѣзно смотритъ, спрашиваетъ, усталъ небось. Батюшка садится на стул<ъ> прямо въ шубѣ и кухарка снимаетъ съ него ботики. Пріѣхала утромъ дочь съ зятемъ изъ Митрохина, привезли показать внучку. — Покажи, покажи… &mdash ...
... ; − Позвольте… − сказал профессор, облизывая пальцы, − я только поправил стул… − Виноват. Коньяк прекрасный. Спасибо, доктор. Выписано для ...
МУЗЫКАЛЬНОЕ УТРО I Время было тревожное. Съ Сѣвера гнало бѣженцевъ. За ними бѣжали страхи. Съ вольныхъ степныхъ просторовъ – съ богатой хлѣбомъ и саломъ Харьковщины, съ полтавскаго чернозема, съ Кубани, съ Дона… – совсюду бѣжали безоглядно, чтобы уткнуться въ море. Казалось, не будетъ страха на берегахъ: тамъ море ласково шепчетъ, солнце любовно грѣетъ, и татары-лѣнивцы похаживаютъ себѣ съ корзинами грушъ и винограда. Не было здѣсь ни грушъ, ни винограда. Стояла въ Крыму зима, какую никто не помнилъ. Густыя тучи завалили солнце, въ горахъ сыпало снѣгомъ, на берегу лили ливни. Море было свинцово, строго, – швыряло пѣну. Грязью текли дороги, и сумрачные татары затаенно сидѣли у очаговъ, поджидая «султана съ пилимотомъ». Перешеекъ и Сиваши – единственная дорога къ морю. Ее даржала горсть смѣльчаковъ, годы не знавшихъ крова: бились у Перемышля и на Стоходѣ, на Кубани и подъ Одессой, на степяхъ Предкавказья, на путяхъ шахтъ донецкихъ… Сколько ихъ было на Перекопѣ – неизвѣстно. Знали одно: бьются. И еще знали, что тамъ морозы. Эту вѣсть несли вереницы утокъ. Голодъ сбилъ ихъ съ замерзшихъ водъ Сивашей, и онѣ тянулись и днемъ, и ночью. Онѣ гибли въ метеляхъ на перевалѣ, въ снѣжныхъ лѣсахъ; бились въ горныхъ щеляхъ о скалы, – и добивались моря. Ихъ тянуло туда, откуда раньше свѣтило солнце. Эти жалкiя стаи болотной птицы сказали ясно, что соленые Сиваши замерзли. Сиваши замерзли! Каждое утро ...
ПѢСНЯ Поѣздъ metro выкатился изъ-подъ земли на волю, и сѣкущая гремь желѣза смѣнилась глубокимъ гуломъ. Пошла эстакада надъ Парижемъ. Дождливо, мутно смотрѣлъ Парижъ: тонкiя его дали скрылись, мыльно мутнѣлась Сена; чрныя голыя деревья тонули рядами въ мути, смутно выпучивался куполъ, тяжелый, темный, похожiй на Исакiй; дымнымъ гвоздемъ подъ небо высилась башня Эйфель, тянулась въ тучи. Въ косыхъ полосахъ дождя грязно чернѣли крыши, бѣжали глухiя стѣны, висли на нихъ плакаты, − пухлый, голый, смѣющiйся во весь ротъ мальчишка, зеленая, съ домъ, бутылка, рожа въ заломленномъ цилиндрѣ, сующая въ ротъ бисквиты, танцовщица на ребрѣ бокала, − кричали,пропадали. Черной водой струились внизу асфальты, стегало по нимъ ливнемъ; бѣжали зонты и шляпы; подпрыгивали, каък заводные, автомобили въ брызгахъ, наскакивали, заминались. Тучи несло по крышамъ, хлестало, поливало. И вдругъ − прорывалось солнце, струилось въ лужахъ, дрожало на дали искрой, сiяло рельсомъ, стекломъ, автомобилемъ, озябшими цвѣтами на телѣжкѣ, − и пропадало въ ливнѣ. Шла обычная мартовская игра, − вѣтра, дождя и солнца, − капризная „giboulee de mars“. Но и въ этотъ ненастный день Парижъ былъ тотъ же Парижъ − живой, торопливый въ мѣру, навѣки заведенный. Въ эту мартовскую игру онъ казался даже еще живѣе. Гуще клубились трубы. Въ черныхъ затекшихъ окнахъ несрочно вспыхивали огни и гасли. Брызгая бѣшено на лужахъ, гнали во-всю шоферы, крѣпче защелкивались дверцы, ...
ВЕСЕЛЫЙ ВѢТЕРЪ («ВЕРБА») Утромъ бѣлѣлъ на лужахъ сквозной ледокъ, а теперь, за полдень, бѣгутъ ручьи, нѣжатся на солнышкѣ собаки и полощутся бойко воробьи. Вѣтеръ – „вскрышной“, тугой, сыровато-теплый. Потянетъ, рванетъ порой: бойкiй, весеннiй вѣтеръ. Прислушиваешься – шумитъ-смѣется. И небо – въ вѣтрѣ: сквозное-голубое, за золотистыми прутьями тополей. Тепло, и свѣжесть. И въ свѣжести этой – струйки: отъ тающаго снѣга, отъ потеплѣвшей земли и крышъ, отъ бьющихся въ вѣтрѣ прутьевъ, которые посочнѣли и сiяютъ? отъ вѣтра, пронесшагося полями и лѣсами?.. И голубями, какъ будто, пахнетъ… томною воркотнею ихъ, – чуется молодому сердцу, – и теплой сыростью погребовъ, запаздавшихъ съ набивкою, и помягчѣвшимъ льдомъ, зелеными-голубыми глыбами, съ грохотомъ рухающимися въ темные зѣвы лавокъ. Весна… Она засматриваетъ въ глаза разрумяненными „жаворонками“ и бѣлыми колпачками пасокъ въ бумажныхъ розанахъ, киваетъ съ телѣги веселой вербой – красноватыми прутьями и сѣренькими вербешками, золотится крестами въ небѣ, кричитъ въ голосахъ разносчиковъ. Пятиклассникъ Өедя – если бы его звали: Георгiй или Викторъ, что значитъ – „Побѣдитель!“ – а то все – „ахъ, ты, Өедя, съѣлъ медвѣдя!“ – сегодня совсѣмъ весеннiй: купленная для Пасхи легонькая фуражка, съ широкою, модною, тульею и съ настоящимъ „гвардейскимъ“ кантомъ, весенняя& ...
Какъ я сталъ писателемъ Вышло это такъ просто и неторжественно, что я и не замѣтилъ. Можно сказать, вышло это непредумышленно. Теперь, когда это вышло на самомъ дѣлѣ, кажется мнѣ порой, что я не дѣлался писателемъ, а будто всегда имъ былъ, толь ко – писателемъ „безъ печати“. Помнится, – нянька, бывало, говорила: – И съ чего ты такая болоболка? Мелетъ-мелетъ нивѣсть чего… какъ только языкъ у тебя не устанетъ, балаболка!.. Живы во мнѣ донынѣ картинки дѣтства, обрывки, миги. Вспомнится вдругъ игрушка, кубикъ съ ободранной картинкой, складная азбучка, съ буквой, похожей на топорикъ или жука, солнечный лучъ на стѣнкѣ, дрожащiй зайчикомъ… Вѣтка живой березки, выросшей вдругъ въ кроваткѣ, у образка, – зеленой такой, чудесной. Краска на дудочкѣ изъ жести, расписанной ярко розами, запахъ и вкусъ ея, смѣшанный съ вкусомъ кровки отъ расцарапанной острымъ краемъ губки, черные тараканы на полу, собравшiеся залѣзть ко мнѣ, запахъ кастрюльки съ кашкой… Боженька въ уголкѣ, съ лампадкой, лепетъ непонимаемой молитвы, въ которой свѣтится „дѣворадуйся“… Обрывокъ няниной пѣсенки – . . . . . . . . . Туру-ногу пишетъ, На золотомъ блюдѣ, Селебреномъ стулѣ, Яво жена Марья Сына породила, Царя- ...
... !.. Барыня вспомнила, ― и у нее навернулись слезы. //244 Она взяла Лазарьку за плечи, будто совсем родного, и, говорить не в силах, усадила на стул, с собой. И все смотрела ему в глаза. И через эти глаза ― все видела… А он, поставив на столик блюдо, стал рассказывать ...
... . Приходъ ея очень меня встревожилъ. Я изъ-подъ локтя слѣдилъ за ней, какъ она изгибалась, выметая подъ стульями, ловко переставляя ноги. Она уже прiодѣлась и стала интереснѣй. Отъ разгорѣвшагося съ работы лица ... вошелъ въ залу, на душѣ стало строго и покойно. Прохладно бѣлѣлись стѣны, пустынно смотрѣли стулья. Ходили рыбки. «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко…» Я прошелъ чинно по «Дорожкѣ ... !.. Я побѣжалъ изъ сада. Цѣловались… любитъ! чудная, необыкновенная!.. Я шатался по комнатѣ, натыкался на столъ и стулья, искалъ спички… Я разорвалъ бумажку. Дрожали пальцы. Она была залита духами, даже ... и въ манишкѣ и сюртукѣ, въ бѣломъ галстукѣ, какъ на свадьбѣ, и сидѣлъ вытянувшись, словно его приклеить къ стулу. Она показалась мнѣ невѣстой, – въ бѣломъ воздушномъ платьѣ. Бѣлая ... … И ахнуло все кругомъ. Вихгнула дико Паша, упала со стула тетка, захлопали окошки, побѣжали… – Ну, что!?.. – вскрикнула со слезами Паша, – за ч т о?!.. Ни за что пропалъ ...
... ; — Уфф!...рука занѣмѣла… Онъ откинулся кх спинкѣ стула, потянулся и взялъ себя за голову. — Въ глазахъ зарябило… Чертова служба!... за сорокъ-то рублей… А самъ дрыхнетъ или въ карты дуется… ... мелкаго служки. Онъ сидѣлъ въ немъ всегда, съ перваго дня службы, съ того дня, когда онъ боязливо вошелъ въ душную комнату казначейства, сѣлъ на край стула и взялъ перо. Потомъ страхъ притаился, уснулъ. Являлся новый начальникъ, страхъ глядѣлъ изъ расширенныхъ глазъ, изъ потертаго пиджака, изъ подобострастной улыбки ... властно, когда являлся приливъ дерзости и онъ называлъ себя человѣкомъ, онъ шелъ къ буфету и начиналъ искать водку. А потомъ буянилъ всю ночь, гремѣлъ стульями, рвалъ рубашку и порывался бѣжать. Сосѣди шептались за дверью, сверху приходилъ консисторскiй чиновникъ и предлагалъ пригласить полицейскаго. А она ходила за нимъ, плакала и звала: ... ; Крошкинъ чувствовалъ, что на глаза начинаетъ надвигаться подрагивающая сѣтка, въ ушах звончѣй отдаются слова. Онъ начиналъ приниать непринужденныя позы, откидывался на спинку стула, трогалъ собесѣдника за мокрый рукавъ и со стукомъ ставилъ рюмку на столъ. ...
... ; героя-сына, − все сгодится! Являются смехотворные «добровольцы» − сесть на электрический стул за осужденных, останавливаются заводы, шахты, прерывается движение ...
... говоритъ батюшка. Конечно, завтра ужъ. Батюшка вваливается въ домъ къ себѣ. Худенькая старушка, вѣрная попадь<я,> болѣзно смотритъ, спрашиваетъ, усталъ небось. Батюшка садится на стул<ъ> прямо въ шубѣ и кухарка снимаетъ съ него ботики. Пріѣхала утромъ дочь съ зятемъ изъ Митрохина, привезли показать внучку. — Покажи, покажи&hellip ...
... живъ и здоровъ, чего и Вамъ желаемъ. Все обычное. Но воспринималось это обычное всѣмъ существомъ. Старуха плакала и к пере[o] и слушала внимательно, наклонившись[109] отъ стула, чтобы не проронить слова. И Марья чуть подняла свое лицо и приложила[110] руки къ груди<.> Въ комнатѣ слышались прерывистые глубокіе вздохи. Потомъ писалъ Василій ... въ свободной Руси. 2 апреля 1917 г. — Воистину первая Пасха! Свободная Пасха! А въ двухсвѣтномъ залѣ — столы готовы — въ минуту. Стулья, стулья. Вѣдь насъ больше сотни гостей. А хозяева размѣстились за каждымъ изъ насъ и слѣдятъ, угощаютъ. И не успѣлъ оглянуться, какъ уже новый стаканъ стоитъ. Всѣ ... онъ, молодой народъ, свободный. Какимъ онъ давно-давно могъ бы быть. И какія возможности открываются! Молчать нельзя, переполнено седце. И мы начинаемъ говорить. Встаемъ на стулья. Тысяча молодыхъ лицъ, новыхъ лицъ смотритъ и ждетъ. Нѣтъ, это не программныя, не партійныя не политическія рѣчи. Это человѣческія рѣчи-чувства, когда сердце широко ...
... въ домѣ Барыгиныхъ, подъ темный дубъ, отчего въ ней даже въ ясный день хмуровато. Большой[33] столъ.[34] Чай[35] отпили, но[36] самоваръ еще не убранъ. Дубовые[37] высокiе[38] стулья.[39] Въ глубинѣ[40] буфетъ[41]. Въ правомъ углу каминъ, съ[42] зеркаломъ и чугунной группой.[43] Въ лѣвомъ —[44] старинные часы въ шкафу, съ медленнымъ[45] маятникомъ; и глухимъ боемъ[46]. Слѣва[47] два ... !.. Марфа Прохоровна. Тьфу! /идетъ направо и оборачивается/ Огрыза ты, огрыза! /уходитъ./[78] /[79]Слышно, какъ приговариваетъ: воскурю-у фимiямы…/ Люба /откидываясь на спинку стула/ Ффу-у… /заглядываетъ къ передней, видитъ Варвару Евграфовну/[80] /медленно идетъ къ передней/ Съ ночнымъ? Варвара Евграфовна /въ передней./ Ну да… /Лукерьѣ/ Руки у тебя какiя ... ,[126] паи…[127] Варвара Евграфовна. Что за трагедiя![128] Люба… а[129] я хочу съ тобой говорить. Люба. /откинувшись на спинку стула/ Слушаю.[130] Варвара Евграфовна. Что, серьозно[131]. На первый день будетъ одинъ господинъ… Люба /напѣвая/[132] Госпо-динъ ... [1304], отъ обращенія вашего хорошаго…[1305] /Евграфъ Данилычъ читаетъ бумагу. Видно, какъ дрожатъ руки. Марфа Прохоровна[1306] откинулась на спинку стула и жуетъ губами. Похлебовъ не вытерпѣлъ, зашелъ сзади и смотритъ черезъ плечо. Варвара на локтяхъ выжидательно слѣдитъ за отцомъ. Данила Евграфычъ стоитъ, заложивъ руки въ карманы ... .<аетъ> [32] Вместо: — растираетъ — было: но топчетъ [33] Вместо: Большой — было: Посреди комнаты большой [34] Далее было: Сервировка и стулья у стола показыватъ, что [35] Первая буква исправлена со строчной на заглавную. Далее было: уже [36] Вместо: но — было: хотя [37] Вместо: Дубовые &mdash ...
Отдел рукописей Государственной библиотеки имени Ленина Фонд № 387 И. С. Шмелев Картон № 3 Ед. хран. № 14 Шмелев, Иван Сергеевич «На паях» («В городке») — пьеса. [1908-1912] Разрозненные листы разных редакций. Машинопись с авторской правкой. 54 лл. Изд. Театральной библиотеки им. С. Ф. Разсохина 1915 г № 54 <Вверху листа справа запись: Оконч. ред. — Ред.> Люба идетъ къ окну и смотритъ. Люба.[1] Ужъ не[2] Варя[3]<-ли>?[4] /проходитъ въ переднюю/ Голоса въ передней: Варя.[5] Люба. — Когда пріѣхали <нрзб.>?.. Варя. Съ <нрзб.>… Погоди… Это <нрзб.>…[6] /поцѣлуи/ /Изъ правой[7] двери выглядыв<аетъ> Данилъ Данилычъ и прислушивается./ Варя.[8] — Ну какъ вы тутъ? Что-то[9] какой у васъ запахъ…[10] /входятъ. Варя въ шляпѣ направляется къ зеркалу надъ каминомъ. Дѣдъ прячется/[11] Люба. <нрзб.> все[12]… На всю Пасху? Варя. /откалывая шляпу/ О, нѣтъ[13]… Право, идетъ? — (поправл<яетъ>)[14] Люба. — Очень.[15] <Варя.> В четвергъ — <нрзб.>[16] весеннiй балъ… /сняла шляпу/[17] Возьми <нрзб.>[18] Люба. /оглядыв<ается>[19] несетъ шляпу къ столику/ Чаю хочешь? Варя. Налей…[20] /оправляетъ волосы/[21] <нрзб.> самая[22] модная…[23] (вертитъ головой къ зеркалу)[24] /оправляетъ/ </>Люба наливаетъ чай/ Варя. /подходитъ къ столу, сзади Любы/ Ну[25] здравствуй, дѣтка… Что ты такая вареная?[26] /цѣлуетъ въ голову и садится/ Люба. ...
... домѣ Барыгиныхъ, подъ темный дубъ, отчего въ ней даже въ ясный день хмуровато. Большой[5] столъ.[6] Чай[7] отпили, но[8] самоваръ еще не убранъ. Дубовые[9] высокiе[10] стулья.[11] Въ глубинѣ[12] буфетъ[13]. Въ правомъ углу каминъ, съ[14] зеркаломъ и чугунной группой.[15] Въ лѣвомъ —[16] старинные часы въ шкафу, съ медленнымъ[17] маятникомъ; и глухимъ ... Марфа Прохоровна. Тьфу! /идетъ направо и оборачивается/ Огрыза ты, огрыза! /уходитъ./[50] /[51]Слышно, какъ приговариваетъ: воскурю-у фимiямы…/ Люба /откидываясь на спинку стула/ Ффу-у… /заглядываетъ къ передней, видитъ Варвару Евграфовну/[52] /медленно идетъ къ передней/ Съ ночнымъ? Варвара Евграфовна /въ передней./ Ну да… /Лукерьѣ/ Руки ... Варвара Евграфовна. Что за трагедiя![100] Люба… а[101] я хочу съ тобой говорить. Люба. /откинувшись на спинку стула/ Слушаю.[102] Варвара Евграфовна. Что, серьозно[103]. На первый день будетъ одинъ господинъ… Люба /напѣвая/[104] Госпо-динъ ... дома. Посреди комнаты большой столъ подъ зеленымъ сукномъ; на столѣ чугунный письменный приборъ, счеты, группа изъ чугуна, листы бумаги передъ стульями. Рядомъ столикъ для торговыхъ книгъ. Съ потолка висятъ на шнуркахъ три электрическія лампочки съ зелеными абажурами. У лѣвой двери телефонъ. ... отъ обращенія вашего хорошаго…[1294] /Евграфъ Данилычъ читаетъ бумагу. Видно, какъ дрожатъ руки. Марфа Прохоровна[1295] откинулась на спинку стула и жуетъ губами. Похлебовъ не вытерпѣлъ, зашелъ сзади и смотритъ черезъ плечо. Варвара на локтяхъ выжидательно слѣдитъ за отцомъ. Данила Евграфычъ стоитъ ... подписью: Гербовый оберъ <нрзб.> За Помощника <нрзб.> /<нрзб.>/ [5] Вместо: Большой — было: Посреди комнаты большой [6] Далее было: Сервировка и стулья у стола показыватъ, что [7] Первая буква исправлена со строчной на заглавную. Далее было: уже [8] Вместо: но — было: хотя [9] Вместо: ...
... съ коммодомъ, ближе къ окну — большой старый чемоданъ, весь въ налѣпкахъ. Направо отъ двери, — на полу — корзина съ пивомъ. Стулья разнокалиберные. Вообще комната имѣетъ видъ бѣдной, мѣщанской, отдающейся внаймы. ___[7] — (Васильевъ-Сурскій спитъ на кровати, у лѣвой стѣны, накрывшись пиджакомъ ... ] тѣни… тихаго, покойнаго, уютнаго угла… Но вы же обманываете себя!.. Оглянитесь! Вѣдь здѣсь… здѣсь только уголъ,[244] только[245] – стулья!.. Мертвое… мертвое все!..[246] Папочка!.. Я понимаю васъ… Теперь… на грани лѣтъ… вы оглянулись… и… ищете семью&hellip ... съ коммодомъ, ближе къ окну,[339] — большой старый чемоданъ, весь въ налѣпкахъ. Направо отъ двери, — на полу,[340] корзина съ пивомъ. Стулья разнокалиберные. Вообще,[341] комната имѣетъ видъ бѣдной, мѣщанской, отдающейся внаймы. ___ |— ВАСИЛЬЕВЪ-СУРСКІЙ спитъ на кровати, у лѣвой стѣны, накрывшись пиджакомъ ... – тихаго,[945] уютнаго угла… Но вы же[946] обманываете себя… Оглянитесь![947] Вѣдь здѣсь… здѣсь только уголъ, только – стулья![948].. Мертвое… мертвое все… Папочка![949].. Я понимаю васъ… Теперь… на грани лѣтъ… вы оглянулись… и… ищете ...
... три пуфа; на переднемъ планѣ, между дверью и окномъ, — этажерка съ газетами, кресло-качалка. Въ лѣвой половинѣ — письменный столъ, кресло и[9] стулья. Въ гостинной части комнаты — на стѣнахъ гравюры, изображающія женскую красоту — въ стилѣ — «[10]». На лѣвой стѣнѣ, у окна ... . Урра!!.. «Несутъ, несутъ, несутъ»!.. (Идутъ въ столовую.)[419] Изъ боковой комнаты слышны крики ура! и стукъ посуды. Степка. (Приводя въ порядокъ стулья. | И[420] веселые[421] эти писатели![422] Бутылокъ у насъ теперь! (Садится въ качалку, беретъ съ этажерки пенснэ Рубинина и надѣваетъ, строя гримасы.) Гм… Гм.. (Звонокъ ... .) А, черти окаянные! (Снимаетъ пенснэ и бѣжитъ въ переднюю.) Въ боковой комнатѣ двигаютъ стульями. Изъ боковой двери выглядываютъ Рубининъ, Галльскій и Косточкинъ, съ салфетками и стаканами. Слышенъ голосъ Нероновой: Здѣсь? Прекрасно.[423] Кост.[424] (Заглядывая въ[425 ...
... , два-три пуфа; на <нрзб>[15], между дверью и окномъ,[16] — этажерка съ газетами, кресло-качалка. Въ лѣвой половинѣ — письменный столъ, кресло и стулья. Въ гостинной части комнаты — на стѣнахъ гравюры, изображающія женскую красоту — въ <нрзб>[17] — «nu.[18]»На лѣвой стѣнѣ, у окна ... ».![505].. |Идутъ въ столовую.| РУБИНИНЪ Изъ боковой комнаты слышны крики — ура![506] и стукъ посуды. СТЕПКА. |Приводя въ порядокъ стулья.|[507] Бутылокъ у насъ теперь![508] |Садится въ качалку, беретъ съ этажерки пенснэ Рубинина и надѣваетъ, строя гримасы.| Гм… гм.. |Звонокъ.| А, черти окаянные![509]. |Снимаетъ ... пенснэ и бѣжитъ въ переднюю.| Въ боковой комнатѣ двигаютъ стульями. Изъ боковой двери выглядываютъ Рубининъ, Галльскій и Косточкинъ, съ салфетками и стаканами. Слышенъ голосъ НЕРОНОВОЙ: Здѣсь?[510] Прекрасно. КОСТОЧКИНЪ. |Заглядывая въ переднюю.| Ли<нрзб ...
... бы[1811] его подлеца упѣкли… Ну, я велѣлъ арестовать молодца… Завтра начнемъ слѣдствіе, слѣдователь пріѣдетъ[1812]…[1813] Старый живописецъ поднялся со стула[1814]. — Благодарю васъ, панъ Судья…[1815] вы укрыли насъ… Господь васъ наградитъ… — Что за пустяки ...
... сказалъ за обѣдомъ про Глашу[132]: // л. 3. — Розы на[133] локоткахъ[134]! — и смотрѣлъ какъ Глаша тянулась за блюдомъ черезъ спинку стула[135]. И Степа невольно видѣлъ, какъ она на полныхъ рукахъ обтянутой выше локтя тонкой розовой[136] блузкой, подаренной Лидой, пятна румянца ... на «На». [134] Вставлено «розочки». [135] «и смотрѣлъ какъ Глаша тянулась за блюдомъ черезъ спинку стула» зачеркнуто. [136] «тонкой розовой» исправлено на «розовой тонкой». [137] «румянца. живого ...
... , такъ и подумалъ — божественные глаза.[879] Платье на ней было розоватое, съ[880] блескомъ,[881] на плечахъ пышный мѣхъ, упавшій на[882] спинку стула[883]. И все было въ ней[884] прекрасно —[885] какъ[886] поворачивала голову, и какъ держала стаканчикъ, и какъ пила маленькими глоточками ... [880] Далее было: снѣжнымъ какимъ-то [881] Далее было: играло переливами, [882] Вместо: упавшій на — было: падавшій за [883] Вместо: спинку стула — было: спину Далее было: и маленькая тонкая рука державшая въ розоватыхъ пальцахъ стаканчикъ [884] Вместо: все было въ ней &mdash ...
... это я[788]… Уклейкинъ-съ… Они меня знаютъ… Новый взрывъ… Васька уже хлопалъ Укл.[789] по плечу.[790] Придвинулъ стулья и образовали кругъ… съ Укл. въ центрѣ… ‑ <2 нрзб>, обязат. д. б. <нрзб>[791] ‑ Новая партія!..[792] ‑ Господа, нельзя ... ; были и тутъ цыфры и выводы. ‑ Мы предлагаемъ равноправіе! Пусть… Сидитъ <5 нрзб>…[1658] Это понравилось галеркѣ и не понрав.[1659] стульямъ. Но стулья мешкали… Раза два предсѣд.[1660] останавл.[1661] оратора и Укл.[1662] это не нравилось и <нрзб> предсѣд.[1663] упали. Уклейкинъ рѣшилъ записать ...
... ; – – – Мой прiятель переѣзжалъ на квартиру. Какъ всегда въ такихъ случаяхъ, въ домѣ разгромъ[1], все было выворочено, и[2]подъ стульями стояли тарелки, изъ груды тряпья выглядывали[3] стѣнныя часы мирно покоились на диванѣ, зеркала,[4]сбились въ кучу, точно испугались чего, комнатные цвѣты[5]. Изъ ... все тѣже сѣре<нь>кiе брюки поддернулись кверху и рыжiя голенища сапогъ показывали свои темныя дыры на швахъ. И Всѣ повскак<ив>али съ мѣстъ, загремѣли стулья загудѣли голоса. — Обѣдили человѣка, — говорилъ старичокъ лавочникъ — Не надо бы такъ. — Онъ ...
... ; волненiе. Отецъ дрожащими руками вытаскиваетъ изъ конверта бумагу. Предоставленный себѣ дѣдъ тянется по столу и собираетъ карандаши. Бабушка сидитъ, откинувшись[186] на спинку стула, жуетъ губами и полнымъ увѣренности и торжества взглядомъ посматриваетъ на всѣхъ. Слышно, какъ ударяютъ къ вечернямъ<.>/ Евграфъ Данилычъ. /смотритъ въ бумагу/ Дарственная… вамъ ...
... <ю:>[184] — А, чортъ возьми, она недурна[185]… А?[186] — и посмотрѣлъ искоса[187], какъ Глаша тянулась за блюдомъ черезъ спинку стула, и[188] Жоржикъ замѣтилъ[189], какъ она широка въ груди, и на полныхъ рукахъ туго натянулась тонкая розовая блузка, под[190 ...
Фонд № 387 Картон № 7 Ед. хран. № 7 Шмелев Иван Сергеевич Росстани (собственноручная надпись) Соседи (машинописное заглавие) рассказ 1913 а) Ранняя редакция 1913 апр. 30 Машинопись с авторской правкой и пагинацией 30 лл. б) Первоначальные наброски плана сюжета Черновой автограф 1 л. «Слово» сб. 1 М.: Книгоизд-во писателей в Москве 1913 г. Рассказы т. V. Москва 1914 стр. 117–207. Общее количество листов 46 // карт. а) 30 лл. Сосѣди.[1] I Десятаго iюля справили именины Данилы Степаныча, а заодно[2] и Ольги[3] Ивановны, невѣстки[4],но не въ Cокольникахъ, на собственной дачѣ, какъ послѣднiе годы, а[5] на родинѣ, въ Ключевой[6]. Совсѣмъ, было[7], забыли Лаврухины[8] свою Ключевую[9] съ той поры[10], какъ разбогатѣли и[11] повели широко[12]банное[13] и подрядное дѣло[14], а тутъ, съ годъ тому, запросился и запросился Данила Степанычъна родину. Сталъ прихварывать и киснуть, сталъ жаловаться, что скучно[15] зимой въ Москвѣ, а лѣтомъ,[16] въ Сокольникахъ шумно и парадно – то[17]музыка[18],[19]народъ[20] и[21] вода плохая, а отъ[22] плохой воды унего ноги пухнутъ и снанѣтъ и сердце заходитъ[23]. Возилъ[24] Николай Данилычъ отца къ[25]докторамъ, и тѣ ...
... ] никто по нѣмецки не умѣетъ. Диву дался. Разспрашиваю, и вдругъ — процессiя цѣлая! Четверо еще моихъ заявляются: одинъ комодъ на спинѣ приперъ, другой стулья съ доской гладильной и портретъ… Вильгельма въ золоченой рамѣ! третiй цѣлый коробъ всякой дряни — юбки, тряпки, ботинки, шторы кисейныя&hellip ...
... сядетъ рядомъ.[1109] А <нрзб>[1110] вертѣлъ головой, отыскивая мѣстечко.[1111] Но за нимъ шли, шли къ перв.[1112] своб.[1113] рядамъ.[1114] Загремѣли стулья когда онъ и врѣзался въ ряды полушубковъ и опустился… рядомъ съ прокуроромъ Балкин.[1115], сразу занявъ два стульчика. И сейчасъ же высморкался. Даже Укл.[1116 ...
... ,[2] въ домѣ былъ вы<нрзб>[3], изо[4]<нрзб>[5] всѣхъ уголковъ и щелей повыглянуло то, чего въ обычное время и не видишь[6], а что и видишь, предстало въ самомъ[7] оригинальномъ безпорядкѣ.[8] Подъ стульями стояли[9] тарел<нрзб>[10], изъ[11] груды <нрзб>[12] выглядывадывалъ[13] чей-то бронзовый бюстъ и стѣнныя часы мирно покоились на <нрзб>[14]диванѣ[15]. Выдвинутые ящики коммодовъ, связка ...
... , съ плавающим фитилемъ, старомодно глядитъ со стола гостиной, съ подносика изъ цвѣтной шерсти. За дверь забился барометръ въ футлярѣ краснаго дерева: не узнаешь по немъ погоды. Мягкіе стулья подъ сѣрыми чехлами, матовая отъ масла божница, ковры-букеты, вылѣзающіе изъ чехловъ на Рождество и Пасху, пузатые сундуки в прихожей, низкіе потолки, полуслѣпыя ...
Конкорданс создается в рамках проекта РФФИ 18-012-00381 "Раннее творчество И. С. Шмелева в рукописных источниках: исследование и публикация"