Служители правды (НИОР РГБ 387.1.22.)

 

Российская государственная библиотека

Научно-исследовательский отдел рукописей

Фонд № 387

И. С. Шмелев

Картон № 1

Ед. хран. № 22

Шмелев

Иван Сергеевич

[«Служители правды»]

повесть

1905 дек. 6

Черновой автограф 62 лл.

 

 

Гл. I Маленькій художникъ

II — Въ Дальней Улицѣ

III — Старый живописецъ

IV — Ты будешь художникъ

V — Рѣшительный шагъ

VI — Первая работа

VII — Памятный день

VIII — Вѣтеръ мѣняется

IX — У «пана судьи».

X Мейеръ находитъ средство.

XI Сидорчукъ

XII Погромъ. XIII Ужасный день

XIII Страшная ночь

XIV[1] [2]У пристава въ участкѣ

XV Въ арестантской больницѣ

XVI Печальная новость

XVII Отъѣздъ «пана судьи».

XVIII Письмо изъ большого города.

XIX «Святой старичокъ»

XX Проводы Оси.

XXI Въ дорогѣ

XXII На улицахъ Москвы

XXIII Веселый профессоръ

XXIV Экзаменъ. «Суровый профессоръ».

XXV Въ училищѣ. Вѣсти съ родины. У «земляка».

XXVI На ученической выставкѣ

XXVII Чорные дни проходятъ.

XXVIII Странный покупатель.

XXIX «Еврейскій погромъ»

XXX Къ своимъ

XXXI Призраки прошлаго.

XXXII Въ невѣдомую даль.

// л. 1

 

Слуги правды

Носители правды

Жрецы правды

Слуга правды

[3]Правда придетъ

Правда идетъ

А все таки правда придетъ

Онъ понялъ все.

Когда же придетъ правда?

// л. 1 об.

 

Глава I

Маленькій художникъ[4]

Двѣнадцатилѣтній[5] чорный, какъ жукъ, маленькій[6] и худенькій Ося согнувшись[7] сидѣлъ подъ окномъ въ[8] мастерской и прилаживалъ[9] заплатку къ громадному рыжему сапогу.[10] Рядомъ сидѣлъ высокій, худой, съ[11] мутными глазами отецъ Оси[12] Кондратій и также[13] согнувшись[14] срѣзалъ край[15] только что подкинутой подметки. Семилѣтній братъ Оси, Гриша[16], осторожно ловилъ бившуюся по стеклу муху.[17] Въ комнатѣ было[18] скучно, душно[19];[20] въ груди Кондратія что то[21] хрипѣло что то[22] жужжала мушка да[23] тикали[24] на стѣнкѣ часы…

Ося[25] усталъ,[26] разогнулся и посмотрѣлъ въ окно[27]. Раннее[28] солнце перваго весенняго дня глядѣло въ каморку, за мутнымъ[29] стекломъ чуялась прозрачная даль[30]…

Оська зналъ, что[31] подъ окнами огородъ съ плетнемъ<,> за нимъ,[32] пустырь[33] съ бурьяномъ[34] и мусоромъ, а тамъ подъ горкой рѣка, группа высокихъ каштановъ, сухія[35] камыши у[36] воды и луга… луга вплоть до синяго, дубоваго лѣса.

«Пойду на рѣчку… думалъ Ося[37], она[38] разлилась[39]… Аисты прилетятъ скоро[40]… Пойду… только бы вотъ тятя[41] ушелъ<»>.[42]

Чего глаза то вылупилъ? Чини![43] Не сидится… Чертей бы тебѣ гонять да стѣнки мазать…[44] крикнулъ полупьяный Кондратій. — Ты, знаю тебя, подлеца[45]… всего знаю…

// л. 2

      

— Ишь… съ утра заплатки не накинулъ… Сапогъ…[46]

Оська перегнулся и опять заходило шило и дратва въ его тонкихъ пальцахъ…

— Иродъ… — ругался Кондратій…[47] — Растетъ болванъ, двѣнадцать годовъ скоро…[48] Ну,[49] какъ ты шило держишь? Ка-акъ?.. Сколько разъ сказывалъ тебѣ, болванъ[50]…

[51]Кондр. былъ пьянъ со вчерашняго дня,[52] страдалъ головой и[53] былъ озлобленъ. Онъ почти всегда былъ озлобленъ…[54] Трезвый, онъ ругалъ всѣхъ и все, жаловался,[55] что нѣтъ работы, что всѣ[56] изъ-за пятака торгуются, что жизнь дорожаетъ,[57] что народу наплодилось тьма, а «жиды» перебиваютъ работу.[58] Когда былъ пьянъ, онъ[59] бунтовалъ: швырялъ[60] колодки, билъ стекла, хваталъ рѣзакъ и грозился, ворочая[61] мутными глазами, всѣмъ доказать «подлость человѣческую».[62] Пьяный угаръ проходилъ и начинала болѣть голова[63]. Въ груди слышались хрипы,[64] болѣла спина, согнутая уже много[65] лѣтъ на работѣ… жизнь казалась[66] скучной и темной… — Съѣли, проклятые[67] — ворчалъ Кондратій… Кровь сосете[68]… кровь… — хрипѣлъ онъ,[69] злобно протыкая шиломъ толстую кожу… — Ишь, на карасинъ накинули… на водку накинули[70]… Черти![71] живодеры!!..

// л. 2 об.

 

3.

Жизнь Кондратія представлялась мрачной. Она и была мрачной. Годъ отъ году падало дѣло.[72] А тутъ еще жена померла.[73]

Въ городкѣ прибавилось сразу три сапожника — два еврея и[74] полякъ. Все[75] становилось дороже. Новые сапожники[76] оказались искуснѣе и аккуратнѣй, — заказчики уходили отъ Кондратія, а тотъ все чаще[77] выпивалъ и не выполнялъ срочной работы.[78] А тутъ еще новое беспокойство прибавилось[79]. Ося[80] сталъ[81] убѣгать изъ дома,[82] гдѣ то пропадалъ часами и возвращался домой[83] тихій, точно «зачумленный», какъ говор. отецъ[84]. Не ладилась у мальчика работа[85]… Сидя на кругл. <нрзб.> задумчиво[86] смотрѣлъ онъ въ окно.[87]

— Ишь, паскуда, — ругался Кондратій… — Въ твои то годы я[88] сапоги справлялъ,[89] кожу[90] кроилъ… а ты и подметку то подметнуть не можешь… Дрянь!..

Разъ Оська не нарисовалъ[91] углемъ на стѣнѣ чертика. Кондр.[92] оттаскалъ Осю[93] и стеръ… Вскорѣ[94] на стѣнкѣ[95] стали появляться кошки, собаки, человѣчки, корабли съ парусами… Кондратій[96] побилъ Осю[97] колодкой. Но Ося[98] не унимался…[99] Въ одинъ прекрасный день Кондратій узрѣлъ на воротахъ[100] самаго себя[101]. — Отъ! ахъ шельма… а вѣдь чисто…[102] — подивился онъ, но все таки для страха отодралъ Оську шпандыремъ и стеръ.[103]

Наказаніе подѣйствовало… Чертики и собачки перестали появляться на стѣнкахъ квартиры… Ося[104] перенесъ свои картины на сосѣднія заборы[105], на воротахъ булочника явился самъ толстый Коваленко въ[106] колпакѣ, на воротахъ

// л. 5

 

4.

тощаго сосѣда мѣдника, прозваннаго козломъ, появился казакъ, въ которомъ мѣдникъ узналъ себя.[107] Мѣдникъ пригрозилъ проломить «подлецу» голову кастрюлей и Осю отодрали… Мальчишки толпой ходили[108] за «художником»[109]<,> приставали.[110] Было больно, но слава росла[111].[112]

— Оська, нарисуй[113] чертика, сдѣлай[114]!

— Оська, напиши[115] жида!..[116]

[117]Все шло пока хорошо… Но явился искуситель…[118] Степка Косой указалъ Осѣ на бѣлую стѣнку участка и посовѣтовалъ изобразить господина пристава… больно у него брюхо велико... Важно<?> будетъ![119]

[120]— [121]Намажь, какъ[122] ходитъ приставъ. Знатно бы! вотъ у пристава животъ какой![123]

И въ одно прекрасное утро на бѣлой стѣнѣ[124] его участка выросъ[125] самъ[126] господинъ приставъ съ большимъ[127] животомъ и[128] повислыми усами, до того[129] похожій, что вѣчно пьяный[130] городовой[131] взялъ подъ козырекъ.

Дѣло кончилось скверно. Кондратія потребовали въ участокъ вмѣстѣ съ Оськой.[132]

Кричалъ[133] приставъ[134] на оробѣвшаго Кондратія

— [135]Твой?[136] — указывая[137] на Осю[138] жирнымъ короткимъ пальцемъ съ большимъ перстнемъ[139].

— Такъ точно, ваше высокоблагородіе.

— Онъ у тебя заборы мажетъ? на стѣнахъ чертей сажаетъ? штуки выкидываетъ?[140] ты, пьяная рожа[141], его обучаешь, а?.. чему?..

Кондратій[142] тупо посмотрѣлъ на сына и совсѣмъ было протянулъ руку, чтобы захватить его за вихры.

— Поди ка сюда, поди… поди… писака… — шипѣлъ приставъ…

Ося[143] осторожно приблизился…

— Это ты начертилъ городового[144] на стѣнкѣ?

— Я…

— Ахъ ты дрянь…[145] я вотъ тебя отодрать прикажу. Кто тебя научилъ?.. Ну… говори… смѣло говори…

— Я самъ — храбро сказалъ Ося[146]. Только это совсѣмъ не городовой… это я васъ…

— Что?.. меня?.. [147]

— Да[148] я думалъ… что вамъ понравится… вѣдь очень хорошо вышло — и животъ… и все…[149]

Приставъ ухватилъ Осю[150] за ухо, потомъ за вихры…

— Такъ его, выше высокоблагород[151]… покорно благодаримъ…[152] такъ его…[153] подлеца… А ты кланяйся… кланяйся… — быстро качая лохматой головой, говорилъ Кондратій…

— Вонъ!.. — <нрзб.> крикнулъ приставъ, топнувъ ногой. — Писака!..

И Ося съ отцомъ[154] вылетѣли изъ участка.

[155]Оська видѣлъ, какъ городовой мокрой тряпкой вытиралъ со стѣны великое[156] произведеніе…

Дома его[157] жестоко отодрали.

// л. 5 об.

 

5.

[158]Помня участокъ, Оська уже не рисовалъ на стѣнахъ. Онъ сталъ чаще уходить за рѣчку, отыскивалъ бѣлыя камни и на нихъ пробовалъ свои силы. Онъ набрасывалъ все, что попадалось ему подъ руку: кустикъ, аиста на вытянутой ногѣ, лодку на рѣчкѣ,[159] готическую колокольню костела… Иногда онъ тихо-тихо сидѣлъ на камнѣ и задумчиво всматривался въ синѣвшую за рѣкой даль… О чемъ онъ думалъ? Онъ, кажется и самъ не сознавалъ этого. Его неудержимо тянуло въ природу, къ рѣкѣ, на жаркій припекъ, на песчаныя отмели.[160] Тамъ онъ видѣлъ картины: пробѣгавшій пароходъ,[161] длинныя кривыя полоски платовъ съ высокой фигурой вожака на концѣ, управляющаго длиннымъ шестомъ; маленькія лодочки рыбаковъ,[162] полотно желѣзной дороги въ сторонѣ, всползавшее въ гору и маленькій поѣздъ,[163] чорной змѣей убѣгающій въ невѣдомыя края…[164]

Какъ то въ праздникъ[165], набивъ карманъ отточенными угольками и захвативъ листъ бумаги, Ося[166] отправился[167] на рѣчку. Стоялъ[168] ясный лѣтній день… Лѣсъ за рѣкой выдѣлялся отчетливо[169]. Поверхность рѣки сверкала, какъ расплавленное серебро… Дойдя до знакомаго бѣлаго камня, Ося[170] вытащилъ изъ подъ него[171] небольшую дощечку, положилъ на нее помятую[172] бумагу и вытянувшись на животѣ сталъ чертить уголькомъ. Худенькія, грязныя пальцы бойко бѣгали по бумагѣ, чорные[173] глазки быстро[174] охватывали пространство и перебѣгали на измазанный листъ. Солнце жгло затылокъ и спину, назойливыя мухи гудѣли кругомъ, и Ося[175] весь ушелъ въ работу. Вдругъ чорная тень[176] закрыла бумагу и[177] Ося[178] обернулся. Ззади него, закрывая солнце большимъ бѣлымъ зонтикомъ, стоялъ[179] сѣдѣнькій старичокъ въ долгополомъ порыжевшемъ кафтанѣ и[180] добрыми[181] слезящимися глазами пристально[182] засматривалъ на бумагу…

— Здравствуй, малышъ! — сказалъ старичокъ… Богъ въ помощь![183]

— Здравствуй, а тебѣ что?..[184] — сказалъ[185] Оська, свертывая исчерченный листъ…

— Ты, я вижу, рисуешь, дружокъ?.. Да ты не бойся, малышъ… Я вѣдь и самъ рисую…

Оська недовѣрчиво-испытующе посмотрѣлъ на старика…

— Нѣтъ… покачалъ онъ головой… нѣтъ… вѣдь ты жидъ[186]…[187]

// л. 6

 

Жиды все торгуютъ на базарѣ и въ лавкахъ… или вонъ часы дѣлаютъ…

Ахъ ты, малышъ, малышъ!.. — покачалъ головой старикъ… Во-первыхъ, не надо[188] говорить «жидъ»[189]… такъ ругаются глупые люди[190], а ты я вижу, малый смышленный… говори — еврей… А во вторыхъ ты и ошибся… я, дѣйствительно, рисую, да[191]… Бывалъ ты въ Дальней улицѣ?

— Ну, бывалъ…

— Ну, такъ на уголкѣ то[192] видалъ виситъ кисть и круглая желѣзная доска съ[193] разноцвѣтными пятнышками?

— Видѣлъ… видѣлъ… знаю — живо заговорилъ Ося[194]… Такъ это вы живописецъ?

— Я…

— И это вы дѣлали вывѣску на новую[195] харчевню?

— Я…

— А… а… какъ хорошо… И какія красивыя колбаски вы нарисовали и селедку, а двухъ господъ за столомъ, какъ они ѣдятъ что-то и держатъ въ рукахъ[196] большія вилки… Это все вы?

— Да, да… — засмѣялся старичокъ… Ну, давай знакомиться… Я[197] живописецъ, зовутъ меня Абель Мейеръ… Ну, а ты, конечно, тотъ мальчуганъ, который нарисовалъ нашего пристава съ большимъ животомъ… а?... и котораго за это больно наказалъ приставъ

— Да… это я… — смущенно сказалъ Оська… Меня зовутъ Ося[198]…

Старикъ взялъ его за голову, повернулъ лицомъ къ себѣ, пристально посмотрѣлъ въ глаза и сказалъ:

— Ты славный малышъ…[199] Но покажи же мнѣ, что ты намазалъ… Не бойся… мы вѣдь товарищи… Знаешь пословицу… два сапога — пара… хе-хе-хе…

Ося[200] вытащилъ изъ кармана помятый листъ и нерѣшительно[201] протянулъ старичку…

— А… а… да… лѣсъ… это тамъ… за рѣкой и дорога вправо… а? каково?.. и рѣка[202]… и отмель и небо… Очень… очень похоже…

Старикъ[203] задумчиво посмотрѣлъ на Осю, впившагося въ него глазами

— Ты гдѣ учишься?[204]

— Нигдѣ я не учился…[205]

— А рисовать кто тебя училъ?..

Оська съ недоумѣніемъ посмотрѣлъ на старичка…

— Да никто… право же никто… какъ васъ… я все забываю…

— Зови меня г. Мейеръ[206]

— Такъ вотъ… г. Мейеръ...[207] Я такъ балуюсь все…[208]

— Нѣтъ, малышъ… нѣтъ… это не баловство… Нѣтъ… ты еще малышъ, конечно, и не понимаешь… Скажи, ты любишь рисовать…

— Очень люблю, г. Мейеръ… очень… Мнѣ такъ скучно сидѣть въ мастерской и возиться съ этими <нрзб.>[209] сапогами и нашивать заплатки…

— А… такъ ты сапожникъ?..

— Надоѣли мнѣ эти сапоги… вотъ какъ надоѣли[210]… но зато по праздникамъ я ужъ на цѣлый день удираю[211]… Приду вотъ сюда[212] и сижу и смотрю… вотъ возьму уголькомъ и черчу[213]… вонъ у меня костелъ есть тутъ…

Ося[214] вытащилъ изъ за пазухи измятый листъ и показалъ старику.

Что, похоже? — уже увѣренно спросилъ он…

— Да… совсѣмъ хорошо… Да ты настоящій художникъ, малышъ… Ну, вотъ что…[215] Заходи ко мнѣ… заходи непремѣнно… Я хочу съ тобой хорошенько познакомиться

// л. 6 об.

 

[216]— Хорошо… — сказалъ Оська… — Я зайду…[217] я непремѣнно приду[218] къ вамъ… А[219] у васъ краски[220] есть?..

— Разныя… всякія… краски… и кисти есть…

— А карандаши есть?

Есть и карандаши…

— Ну хорошо… я зайду… А вы не будете на меня сердиться?..[221]

— [222]Да нѣтъ же…

— И бить не будете?.. меня отецъ все бьетъ…

Да, нѣтъ же, дурачокъ… Мы съ тобой будемъ друзьями… большими друзьями…

— Ну, хорошо, я зайду… Только вы отцу то не говорите[223], а то онъ меня бить будетъ. Онъ мнѣ не велитъ съ жид… съ евреями водиться…

— Вотъ какъ… почему же?..

[224]Оська замолчалъ.

— Ну, говори же, дурашка, почему?

— Онъ говоритъ, что евреи хуже собакъ… — нерѣшительно и тихо сказалъ Оська… Онъ вретъ… да?..

Старикъ покачалъ головой, поднялъ глаза къ нему и вздохнулъ…

[225]— Нѣтъ, мой мальчикъ, нѣтъ… это не правда… Помни, что евреи — такіе же люди, какъ и всѣ, только они больше другихъ страдаютъ…[226] Ну… да какъ хочешь[227]… хочешь приходи, не хочешь нѣтъ… А ты мнѣ нравишься, малышъ[228]…

Старикъ погладилъ Осю по головѣ[229]…

Ося[230] почувствовалъ ласку, мож. б.[231] первую ласку послѣ смерти матери[232]. Отецъ былъ всегда грубъ, кричалъ и ругался.[233]

— Нѣтъ… — вдругъ рѣшительно сказалъ онъ… — Я приду къ вамъ… приду… Знаете что,[234] я думаю, что вы очень, очень добрый… вы какъ тотъ старичокъ, который нарисованъ у насъ въ церкви, у входа… Да, такая же борода и глаза такіе же… У васъ д. б.[235] болитъ голова? да?.. вы по лбу себя гладите… Знаете что…[236] возьмите[237]… вотъ это[238], что я сейчасъ рисовалъ[239]… я хочу вамъ подарить… и вы прилепите его на стѣнку… вы знаете, что г. Мейеръ… я вамъ буду приносить[240] все[241] рисунки… Отецъ рветъ ихъ,[242] и ругается… а вы ихъ любите…[243] Вѣдь вы любите ихъ?..

Спасибо тебѣ, мой дружокъ… Я сохраню его.[244]

Абель Мейеръ взялъ рисунокъ, притянулъ къ себѣ Осю[245], поцѣловалъ его волосы[246] и положилъ на его голову свои[247] великія<?> сухія руки.

— Благословляю тебя… дитя мое… и да будетъ десница Бога отцовъ нашихъ надъ тобой… сказалъ онъ голосомъ, въ котор. слышалась особенная сила[248].

Его глаза были подняты къ небу и въ нихъ стояли слезы и яркое выраженіе любви…

— Только не говори никому… никому… А то скажутъ глупые люди, что старый жидъ Мейеръ… бѣдный Абель Мейеръ опускалъ свои грязныя руки на голову милаго мальчика… И будутъ[249] ругать и позорить[250] стараго жида Мейера…

Ося большими глазами смотрѣлъ на старика. Его сердце чувствовало боль,[251] ему было почему то жалко этого сухого старичка, похожаго на изображеніе въ церкви. Онъ вдругъ, отдаваясь внезапному порыву, схватилъ сухую жилистую руку еврея и жадно поцѣловалъ ее…

— Ну… ну… дурашка… ну… Спаси тебя Господь… Приходи… приходи ко мнѣ…

— Приду… приду… г. Мейеръ…

Онъ долго смотрѣлъ вслѣдъ[252] удалявшейся согнутой фигурѣ подъ большимъ бѣлымъ зонтикомъ, смотрѣлъ задумчиво пока старикъ не скрылся за поворотомъ.

// л. 7

 

8.

Въ его головѣ роились[253] мысли… Онъ вспомнилъ добрыя глаза, тихій, какъ шопотъ, любовный голосъ, сѣдую рѣдкую бороду, какъ у того старичка — въ церкви и потомъ вспомнилъ строгое,[254] вѣчно сердитое лицо отца,[255] тяжелый хрипъ его груди и[256] рѣзкія окрики, темную мастерскую[257] съ грязнымъ поломъ, съ вонью и копотью, скучную «липку»[258], на которой онъ сидѣлъ, согнувшись вдвое и тяжелыя жесткія сапоги.

[259]Онъ вспомнилъ, что[260] завтра опять онъ будетъ съ утра и до вечера сидѣть за работой, вертѣть[261] громадный сапогъ — и ему стало жутко, такъ жутко, что онъ заплакалъ…

Тихо плескалась рѣка, шуршали камыши… Маленькіе сѣренькіе птички прыгали по песку,[262] трясли хвостиками[263], издавали пискъ…[264] Вправо по горѣ извивался[265] зеленый товарный поѣздъ… А маленькій[266] Ося сидѣлъ подъ большимъ бѣлымъ камнемъ и[267] задумчиво всматривался въ синюю даль, залитую жгучимъ свѣтомъ…

———

Въ дальней улицѣ.

Въ тотъ же день подъ вечеръ[268] Ося, осторожно, чтобы его не замѣтили, пробирался въ Дальнюю улицу. По дорогѣ онъ остановился передъ новой харчевней и особенно внимательно смотрѣлъ[269] вывѣску.[270] Теперь въ этой вывѣскѣ было для него что-о новое,[271] близкое. «Какъ[272] хорошо![273]» — думалъ Ося, — но какъ онъ можетъ[274] рисовать… вѣдь у него такія слабенія жилистыя руки.. Только, по-моему у этого господина[275] одна нога совсѣмъ маленькая, а другая длинная какъ шестъ… Надо спросить г. Мейера, гдѣ[276] онъ видѣлъ этого господина… И потомъ у него страшныя косыя глаза… Ужъ не господина ли доктора онъ нарисовалъ — у него такіе страшные глаза, но у него обѣ ноги какъ слѣдуетъ…[277]

Вотъ и Дальняя улица. Вонъ[278] торчитъ надъ воротами шестъ и на немъ качается большая кисть и желѣзный блинъ съ красками…[279]

Ося внимательно осмотрѣлъ[280] кисть,[281] жестяной листъ и подошелъ къ открутому окну[282].

У окна сидѣлъ[283] Абель Мейеръ[284] въ большихъ очкахъ и читалъ толстую, старую книгу…

— Здравствуйте… г.[285] Мейеръ… я пришелъ… къ[286] вамъ[287]…

Ося[288] вытащилъ изъ кармана нѣсколько листковъ бумаги съ рисунками — вотъ я[289] принесъ вамъ свои[290] картинки…

// л. 7 об.

 

9.

Старикъ снялъ очки и Ося опять увидалъ его добрыя[291] слезящіяся глаза съ красными вѣками.

— А… пришелъ… ну[292] здравствуй, дружокъ…[293] заходи, заходи…[294]

[295]Какъ въ святилище, вступилъ Ося въ мастерскую.

Маленькая комнатка была заставлена[296] старыми вывѣсками, отданныхъ для подновленія… Одна изъ нихъ сплошь покрытая бѣлой краской стояла у окна на подставкѣ…[297] На стѣнѣ висѣло нѣсколько картинъ[298]. На длинномъ столѣ стояло нѣсколько жестянокъ съ[299] красками. Пахло скипидаромъ и масломъ.

[300]Мейеръ усадилъ Осю.

— Ну, вотъ мы и друзья теперь… Не правда-ли… ты не боишься меня, малышъ?

Ося помоталъ головой…

— Нѣтъ, г.[301] Мейеръ… Нѣтъ… Но… знаете что? Вы не будете сердиться,[302] если я скажу вамъ одну вещь…[303]

— Не буду дружокъ… говори все… прямо… Вѣдь я твой товарищъ… — засмѣялся онъ…

— Я боялся сперва итти къ вамъ… Наши мальчишки говорятъ, что жиды… т. е. я хотѣлъ сказать евреи — дѣлаютъ нехорошія дѣла… Они жулики и заманиваютъ дѣтей… Вѣдь это неправда?..

— Это ложь…[304] мое дитя… Гнусная[305] ложь… Это говорятъ глупыя, темныя люди… Богъ караетъ за всякое зло… И у насъ и у всѣхъ другихъ людей есть законъ Творца міра — не убій и не укради! Ты вѣдь учишь Законъ Божій?

— Да… училъ…[306] выучился читать[307]…

— Ну, такъ вотъ, дружокъ… Знай и вѣрь мнѣ… вѣрь…[308] А теперь давай потолкуемъ…

И старый Мейеръ сталъ разспрашивать Осю объ отцѣ, о семьѣ, о его жизни. Онъ сидѣлъ въ глубокомъ старомъ креслѣ, изъ сидѣнья котораго, какъ Ося замѣтилъ,[309] лезло мочало. Старый еврей покачивалъ головой, слушая дѣтскій разсказъ[310].

Маленькій Ося[311] сидѣлъ на скамеечкѣ, по привычкѣ перегнувшись,[312] опершись локтями на колѣни и положивъ на ладошки свою чорную худенькую черноволосую головку… Иногда разговоръ[313] прерывался и тогда ясно было слышно, какъ въ <нрзб.> перепархивалъ<?> чижикъ и постукивалъ носикомъ о прутья…

— Такъ[314]… такъ — говорилъ старикъ… Ну, а[315] когда же ты въ первый разъ началъ писать своими угольками?

Рисовалъ я въ училищѣ… а вотъ угольками-то…[316] Ахъ г. Мейеръ… я забылъ… забылъ… Нѣтъ… я помню… да… Постойте…[317] Это было, когда еще я только началъ[318] учиться накладывать заплатки… Вотъ зима была… Потомъ еще зима была… такъ это было еще раньше…[319] Тятя[320] меня наказалъ за что то… Ахъ да…[321] Я нечаянно испортилъ ножомъ[322] кожу[323]… Сталъ… ну да… это было въ воскресенье. Самъ онъ ушелъ, а меня съ Васей заперъ[324]… Я сидѣлъ на окошкѣ и все[325] плакалъ… Мнѣ было такъ скучно, г. Мейеръ… Вотъ я сидѣлъ все одинъ и думаю «Господи сдѣлай такъ, чтобы я былъ на улицѣ» и сталъ молиться… Но ничего не вышло… А на окошкѣ сажа стояла, я и сталъ[326] пальцемъ мазать по

// л. 9

 

10.

окну, сбоку… Сперва[327] окно у меня вышло[328], потомъ я сдѣлалъ[329] чортика, знаете такой съ рожками[330], потомъ лошадь… Только она у меня не выходила все… Теперь то я, г. Мейеръ знаю почему не выходила. Я мало смотрѣлъ на лошадей… а кошка вышла хорошо… Долго я мазалъ, все окно измазалъ[331]. Стало темно и я должно быть заснулъ. Только какъ меня за волосы дернетъ ктой то… а это тятя[332] пришелъ и[333] увидалъ[334]…[335]

— Ну… а потомъ, дружокъ?

А потомъ я угольками сталъ чертить…[336] я сейчасъ въ печку[337], ножичкомъ построгаю и на заборѣ сталъ рисовать[338]… и мнѣ было[339] такъ весело,[340] г. Мейеръ. [341]А эти вывѣски вы[342] рисовали… А потомъ въ училище меня отдали…[343]

— Нѣтъ… это я буду ихъ поправлять… А вотъ эту чистую буду писать вновь… Вотъ приходи смотрѣть…

— Приду… а эти картины вы[344] рисовали г. Мейеръ.

— [345]Я, дружокъ… давно это было… Это за рѣкой озерко[346]… былъ тамъ?

— Ахъ… знаю… знаю… Тамъ[347] еще большая липа растетъ… Только у васъ ея тутъ нѣтъ[348]…

Я жъ говорю, что давно было…

— А мальчикъ этотъ… это вы рисовали?

— Да… я… я… это мой внукъ…[349]

— Гдѣ же онъ[350] живетъ…

— Онъ служитъ въ солдатахъ… далеко далеко…[351]

— Ахъ… а я думалъ, что онъ маленькій, какъ[352] я. Г. Мейеръ! вы очень хорошо рисуете… Вы, г. Мейеръ, одни живете, у васъ никого нѣтъ?

— Никого…[353] Всѣ померли, мой мальчикъ[354]… внукъ далеко…[355]

Ося внимательно всматривался въ старика — вдругъ быстро быстро заговорилъ

Не плачьте, г. Мейеръ, пожалуйста не плачьте… Вамъ скучно, д. б.[356], да? Я тоже плачу, когда мнѣ скучно… Давайте играть въ камушки, г. Мейеръ или вотъ что — давайте будемъ рисовать угольками… Вотъ смотрите, у меня полный карманъ угольковъ… И Ося вывернулъ карманъ и угольки высыпались на[357] полъ…

— Милый мальчикъ! — сказалъ старикъ. — Ося! такъ вѣдь тебя звать?

Ося мотнулъ головой.

— Ну, Ося, вотъ тебѣ вывѣска — она высохла… Хочешь порисуй… А я сейчасъ въ лавочку[358] схожу…[359]

И старикъ ушелъ.

Ося подошелъ къ бѣлой загрунтованной вывѣскѣ… Онъ что то припоминалъ… задумчиво всматриваясь въ пурпурное отъ заходящаго солнца небо. Глаза его были широко раскрыты, блѣдное худое лицо точно подергивалось отъ внутренняго волненія… Онъ провелъ уголькомъ по бѣлой доскѣ, сперва нерѣшительно, потомъ еще, еще, потомъ рука быстро забѣгала, хрустѣлъ и осыпался уголекъ… Ося отбѣжалъ посмотрѣлъ, смазалъ черту, другую, набросалъ еще бойкими взмахами и опустилъ руки и замеръ… Онъ былъ пораженъ, тонкія плечики его вздрагивали… Наконецъ, онъ отошелъ въ сторону и захлопалъ въ ладошки.

// л. 9 об.

 

11.

— Ну… какъ ты тутъ?..[360] — сказалъ[361] старый живописецъ…[362] Ося, да[363] гдѣ ты?

— Я здѣсь г.[364] Мейеръ…[365] Не ходите… стойте такъ… Ну теперь…[366] угадайте, сколько насъ въ комнатѣ…

— Какъ сколько? — двое — ты и я…

— Нѣтъ трое… нѣтъ трое… быстро заговорилъ Ося… а вотъ еще одинъ господинъ… — и Ося указалъ пальцемъ на вывѣску.

[367]Подошелъ[368]. На Мейера[369] съ вывѣски глядѣло сухое лицо старика[370] съ[371] глубоко ушедшими глазами, съ широкимъ выпуклымъ лбомъ[372]…

Онъ узналъ себя…

— Это ты?.. — [373]дрожащимъ голосомъ спросилъ онъ…

— Да… я… вы не сердитесь г. Мейеръ… Я такъ хорошо помню ваше лицо… я хотѣлъ сдѣлать вамъ[374] удовольствіе…

Старикъ подошелъ къ Осѣ и взялъ его за плечики…

— Знаешь что?.. знаешь ли ты, малышъ…[375] Его голосъ задрожалъ…

Ося испуганными глазами смотрѣлъ на преобразившееся лицо стараго Мейера…

— Въ тебѣ искра Божія…[376] Богъ вложилъ въ тебя великій талантъ… Понимаешь ли ты это, мой мальчикъ…[377] Но этотъ талантъ можетъ заглохнуть… подумалъ онъ…[378]

Онъ поцѣловалъ Осю въ лобъ…

Но поздно, поздно… Вотъ держи ка малышъ… вотъ тутъ тебѣ бумага и[379] карандашъ…[380] ну и пряникъ здѣсь…[381]

Ося нерѣшительно взялъ свертокъ.

И это все мнѣ?.. за что же… г. Мейеръ… Вѣдь я рисовалъ для себя… вѣдь мнѣ самому очень хотѣлось порисовать…

— Ну… ну… пора[382] домой… Да заходи… всегда заходи…

Старый живописецъ

Такъ[383] завязалась дружба Оси съ старымъ живописцемъ. Въ свободное время, обыкновенно въ праздникъ, Ося приходилъ къ старичку и начиналъ сообщать всѣ впечатлѣнія и событія за дни отсутствія. Его болѣзненная, нервная,[384] подвижная натура[385] искала выхода,[386] грязная, полутемная каморка, въ которой онъ цѣлыя дни просиживалъ[387] за работой, давила его, его душа рвалась на волю, къ природѣ, въ полѣ, на рѣку, къ солнцу и воздуху, въ[388] маленькой головкѣ роились думы, мысли, картины.[389] Отъ мрачнаго, раздраженнаго отца[390] Осю тянуло въ тихую комнатку старичка Мейера, заставленную вывѣсками,[391] ему страстно хотѣлось слушать[392] ласковый[393] разговоръ стараго друга, видѣть его слезящіяся добрыя глаза, слушать разсказы о многомъ, многомъ интересномъ.

// л. 10

 

[394]Какъ уютно, какъ мирно чувствовалъ себя Ося въ то время!..

Обыкновенно въ началѣ визита, старый Мейеръ или какъ его называлъ Ося, милый г. Мейеръ, усаживалъ его[395] за работу,[396] знакомилъ въ пріемами правильнаго рисованія, объяснялъ ему, какъ набрасывать тѣни, измѣрять на бумагѣ части[397] предмета, знакомилъ съ основными законами перспективы. Дѣло шло быстро и гладко. Еще[398] за два года ученья въ городскомъ училищѣ Ося ознакомился съ начатками рисованія и старикъ старался вести Осю къ усовершеноствованію техники.

«Что за ребенок?.. что за золотыя руки?[399].. Откуда это у него, откуда? — думалъ старый Мейеръ, и слѣдя за проворными[400] увѣренными движеніями руки Оси… Да! Это даръ Божій, да, это талантъ… Самъ Мейеръ зналъ толкъ въ живописи.[401] Когда-то онъ былъ учителемъ рисованія въ еврейской школѣ, съ любовью относился къ своему дѣлу, иногда писалъ на продажу простенькія[402] пейзажи, рисовалъ портреты.[403] Изъ него вышелъ бы порядочный художникъ, но большая семья, нужда, необходимость постояннаго и вѣрнаго заработка заставляла его заниматься въ школѣ. Такъ онъ прослужилъ лѣтъ 30… Обстоятельства измѣнились. Померла жена, померли два сына,[404] дочь вышла замужъ и уѣхала въ Америку, два внука жили[405] <нрзб.> на[406] фабрикахъ…[407] Старика звали съ собой, но онъ отказался: ему не хотѣлось покидать родной городъ,[408] дорогія могилы.[409] Только одинъ внукъ жилъ при немъ. Старикъ нуждался, ему помогали внуки, присылая деньги, но привычка къ работѣ не покидала его.[410] Слабыя руки едва держали кисть, глаза плохо смотрѣли[411] — куда тутъ писать картины и бывшій учитель рисованія и художникъ сталъ писать вывѣски — лишь бы не бросать привычнаго дѣла. Подошло время, внука взяли въ солдаты, даже <нрзб.> не дали, и старый Мейеръ остался одинъ въ своей мастерской.

На склонѣ лѣтъ старикъ утѣшался тѣмъ, что жизнь свою прожилъ честно, въ трудѣ[412],[413] до глубокой старости не[414] переставая работать…

// л. 10 об.

 

<порядок страниц установлен в соответствии с последней, опубликованной редакцией>

13.

Онъ былъ какъ будто доволенъ прожитой жизнью, но лицо его[415] въ послѣдніе годы было особенно грустно[416] и улыбка почти не появлялась на его[417] блѣдныхъ губахъ…[418]

Въ его душѣ жила неутѣшная скорбь, скорбь о томъ[419] несчастномъ народѣ, къ которому онъ принадлежалъ. Онъ[420] молчаливо страдалъ, когда до него доходили вѣсти о тѣхъ притѣсненіяхъ, которымъ подвергался[421] еврейскій народъ. Когда же[422] до него дошла вѣсть о томъ, что евреямъ запрещено жить во многихъ городахъ и губерніяхъ Россіи, когда онъ увидалъ[423] разоренныхъ изгнанниковъ,[424] проѣзжавшихъ черезъ ихъ городокъ и[425] селившихся въ немъ, услыхалъ плачь дѣтей и вопли женщинъ, онъ упалъ духомъ[426] и въ первый разъ въ жизни ропотъ отчаянія овладѣлъ имъ. «За что, Господи, за что?.. — часто шепталъ онъ… Отстрани отъ насъ гнѣвъ Твой или пропадетъ Твой народъ… А тамъ пошло еще хуже…[427] Новые пришельцы понемногу устраивались по мѣстамъ,[428] невольно отбивали работу,[429] работа дешевая, а жизнь дорожала.[430] И началось переселеніе. Кто поѣхалъ въ Америку, кто въ Англію…[431] Шли не отдавая себѣ отчета, оставляя родныя могилы, насиженныя мѣста… Старикъ видѣлъ, какъ жизнь мѣняется, какъ страдаютъ его близкіе и страдалъ самъ[432]. Онъ чаще ходилъ молиться въ синагогу, подолгу читалъ древнія священныя книги и ученія еврейскихъ отцовъ, старался найти утѣшеніе[433]… «Когда же придетъ Избавитель? — съ тоской спрашивалъ онъ себя, сидя въ большомъ старомъ креслѣ въ пустой мастерской.

И въ его сердце говорило что-то… нѣтъ, ты не увидишь избавителя… будетъ все хуже и хуже»…

Въ его сердце жила любовь ко всѣмъ, кто страдаетъ… Когда онъ встрѣтилъ Осю на берегу[434] и узналъ, какъ плохо живется ему, что то сильно заговорило въ его сердце, что надо помочь этому мальчику. А когда старикъ живопицемъ увидалъ поразительный талантъ,[435] въ немъ заговорилъ учитель[436]… Да! такихъ учениковъ онъ еще не видалъ, не видалъ за 30 лѣтъ службы въ школѣ.

Неужели этотъ талантъ пропадетъ? — думалъ[437] добрый старикъ… Нѣтъ, нѣтъ. Всякій талантъ долженъ служить людямъ и[438] этотъ талантъ[439] не долженъ пропасть… И старикъ рѣшилъ[440] направить Осю…

Когда урокъ кончался, старикъ садился въ свое кресло. Ося присаживался на скамейкѣ возлѣ его ногъ и слушалъ. Старикъ Мейеръ говорилъ ему о Богѣ, о[441] своемъ бѣдномъ народѣ,[442] о томъ[443] отчего на землѣ все зло…

— Придетъ время, будутъ люди умнѣй, образованнѣй — и легче будетъ жить

// л. 12 об.

 

<порядок страниц установлен в соответствии с последней, опубликованной редакцией>

14.

и люди будутъ добрѣе — говорилъ Мейеръ.

— Хорошо тогда будетъ — задумчиво говорилъ Ося. — А отчего меня бьетъ и ругаетъ отецъ? и всѣхъ ругаетъ…

— Онъ несчастный человѣкъ… онъ темный человѣкъ… Трудно живется ему, нѣтъ у него радости… Оттого онъ и пьетъ… и сердитый…

— Когда я вырасту большой, я напишу много картинъ… Вѣдь ихъ продаютъ да? Они говорили, что[444] за нихъ даютъ много, много денегъ, да?

— Да, ну что же?

— Ну, я тогда ихъ продамъ и… у насъ тогда будетъ хорошая комната, мы будемъ богаты и отецъ не будетъ сердиться… да,[445] не будетъ?

— Не будетъ, малышъ…

— А вамъ я куплю лошадь и[446] дрожки, вонъ какъ у нашего булочника и вы будете кататься по городу…

— Ну… ну… ишь что задумалъ… Меня то тогда и на свѣтѣ не будетъ…

Ося[447] затихъ и его тонкое личико сдѣлалось печальнымъ…

— Нѣтъ, г. Мейеръ… нѣтъ… я думаю, что вы не умрете… Вѣдь вотъ мы теперь 11 лѣтъ, я вѣдь скоро буду большой...

Наступалъ вечеръ и старикъ торопилъ Осю домой.

— Пора пора… Отецъ хватится, ругаться[448] будетъ.

Осѣ не хотѣлось уходить.[449] Онъ со слезами на глазахъ прощался, начиналъ[450] безцѣльно ходить по комнатамъ, задавалъ разные вопросы, стараясь протянуть время. Но надо было уходить и Ося печально[451] шелъ домой въ свою грязную каморку, бралъ кусокъ хлѣба и луковку[452] бросалъ на лавку тонкій, какъ блинъ грязный матрасикъ и ложился…[453] Въ его головѣ проходили сладкія впечатлѣнія дня. Мастерская съ вывѣсками, старый еврей пишетъ[454] кистью[455]. Ося усердно рисуетъ съ гипсоваго слѣпка, быстро бросаетъ тѣни. Какая легкая работа![456] Старый Мейеръ тихими шагами подходитъ и становится сзади и одобрительно покачиваетъ головой. Ося чувствуетъ это и бойко кладетъ штрихи. «Хорошо… хорошо… говоритъ Мейеръ…[457] Скоро у меня и слѣпковъ не станетъ… Начнемъ рисовать съ натуры… да… Ося встаетъ и начинаетъ просить позволить ему[458] писать вывѣску… «Я[459] вѣдь знаю какъ… я все слѣдилъ за вами…<»> <«>Ну, попробуй… попробуй — говоритъ Мейеръ» — и Ося еще неувѣренно бросаетъ мазки, отходитъ, всматривается и опять мажетъ… А вѣдь это интереснѣй, думаетъ онъ… А старый Мейеръ усѣлся въ кресло и одобрительно покачиваетъ головой… Хорошо бы совсѣмъ остаться жить у Мейера, думаетъ Ося, никогда бы не видѣть этихъ сапоговъ и колодокъ… А за стѣной безпокойно ворочается пьяный Кондратій, бурчитъ что-то и въ его груди переливается и хрипитъ… Скорѣй бы весна, лѣто приходили… Буду ходить на рѣку, непремѣнно доберусь до лѣса.[460] Ося начинаетъ засыпать и[461] въ полуснѣ онъ чувствовалъ, какъ чья то сухая рука трелетъ его по плечу и тихій голосъ шепчетъ… Ничего малышъ… ничего… Все твое впереди… У тебя золотыя руки…[462]

// л. 11

 

15.

Горе Оси.

«Ты[463] художникъ»[464]

Итакъ, какъ я уже сказалъ, въ началѣ[465] этой повѣсти, маленькій Ося сидѣлъ въ[466] грязной мастерской отца и, возясь съ ненавистнымъ громаднымъ сапогомъ, мечталъ о вольномъ воздухѣ пробуждавшихся послѣ зимняго сна полей. Съ первой знаменательной[467] встрѣчи[468] Оси съ старымъ живописцемъ на рѣкѣ прошло около года, талантъ мальчика развивался въ пышный цвѣтокъ и въ его душѣ все явственнѣе раздавался голосъ, призывавшій его къ любимой работѣ, прочь отъ темныхъ нѣдръ затхлой каморки, отъ грязныхъ ненавистныхъ[469] сапоговъ — въ царство картинъ и красокъ, къ тихимъ[470] рѣчамъ добраго и любящаго стараго живописца.

«Скорѣй бы ушелъ тятя[471] въ городъ! — думалъ Ося.

[472]Кондратій[473] вбилъ послѣдній гвоздемъ[474] въ каблукъ, покрылъ лакомъ подошвы,[475] завернулъ сапоги въ черный мѣшокъ и подошелъ къ сыну.

— Возишься все… Дрянь! Ну, какой ты помощникъ…[476] пустого дѣла не смыслишь… Дармоѣдъ!.. — крикнулъ Кондратій и по привычкѣ дернулъ Осю за волосы…

Что то заклокотало въ груди мальчика… Несправедливость, грубость отца ясно представилась ему.

— Я не дармоѣдъ… — быстро, тревожно[477] заговорилъ онъ и слезы слышались въ его голосѣ… Что ты ругаешься на меня, каждый день, всегда…[478] Я не могу шить эти сапоги, не могу… Смотри я перекололъ все пальцы, я не хочу больше[479] нашивать заплатки… Мнѣ… мнѣ скучно…[480]

И Ося заплакалъ… Громадный сапогъ выскользнулъ у него изъ рукъ и грузно хлопнулся на полъ.

— Что? — заревѣлъ Кондратій. Что?.. скучно? Ахъ ты…[481] Я тебѣ покажу скучно[482]… я тебѣ…

Ося увидѣлъ, какъ узловатыя пальцы отца протянулись къ нему, чтобы схватить[483]… Онъ быстро бросился въ уголъ, сталъ на лавку и протянулъ руки какъ бы защищаясь.

— Тятя… тятя… — закричалъ онъ… Послушай… тятя… я[484] тятя… не бей меня… погоди тятя… я хочу тебѣ сказать… погоди…[485] я могу тебѣ заработать много денегъ… много…[486] Подожди не бей… не бей… спроси г. Мейра…[487] онъ вывѣски рисуетъ… онъ говоритъ, что у

// л. 11 об.

 

16

меня золотыя руки… г. Мейеръ говоритъ… онъ все знаетъ…

Это былъ первый порывъ сопротивленія со стороны до сихъ поръ молчавшаго Оси.

Кондратій не ожидалъ. Онъ съ удивленіемъ[488] видѣлъ серьозное, блѣдное лицо сына, горящіе глаза, протянутыя впередъ руки, въ первый разъ слышалъ, какъ увѣренно заговорилъ «мальчишка». Это его озадачило.

— Какой-какой Мейеръ? — что ты бормочешь, мальчишка… какія деньги?..

— Много денегъ, тятя, много… Вотъ г. Мейеръ[489] получилъ за вывѣску[490] я видѣлъ… И я тоже могу, тятя, ей-богу могу… и красками могу…[491] Ты спроси г. Мейера, онъ въ Дальней улицѣ живетъ… Онъ меня научилъ, тятя… Онъ очень добрый и, когда я у него бываю и рисую, онъ все говоритъ «у тебя, малышъ, золотыя руки…<»>

Кондратій понялъ все… Такъ вотъ[492] гдѣ пропадаетъ Оська по праздникамъ…[493] Онъ слыхалъ про Мейера[494].

— А! ты таскаешься къ жидамъ, мерзавецъ, компанію водишь съ[495] пархатыми жидами… А! они тамъ тебя всякимъ пакостямъ обучаютъ… Ироды!.. Они Христа распяли… они[496] дѣтской кровью[497] причащаются… Ахъ, ты паскуда…

— Не бей, тятя, не бей… Голубчикъ, тятя[498] не бей… не бей — безпомощно кричалъ Ося, видя, какъ Кондратій[499] взялъ въ руки круглый ремень… Онъ выставлялъ впередъ руки.[500] Не бей тятя[501]. Я… я убѣгу отъ тебя… я утоплюсь…[502]

Руки Кондратія опустились[503].

— Что?.. утопишься… Дурракъ!..[504]

— Не бей… не бей… — повторилъ Ося…[505]

«Весь, какъ мать… ишь глаза то, какъ у теленка…<»> — подумалъ Кондратій и ему стало грустно-грустно…[506] — Къ жидамъ чтобы ни ногой, слышишь? — грозно[507] крикнулъ онъ[508]. Жиды! Они всю кровь выпили… всю работу отбили.[509] Наѣхали сюда — все пропало… Сдохнемъ, всѣ сдохнемъ съ голоду изъ-за нихъ… всѣ… а ты компанію водишь… Вывѣски писать! Дур-ракъ! вывѣски!.. Шила въ рукѣ не держишь[510], а еще вывѣски… Набилъ тебѣ въ голову, жидъ. Хочетъ отъ дѣла отбить… видитъ, мальчишка, ну и[511]… Вывѣски…[512] Я[513] — честный сапожникъ…[514] и ты будешь сапожникомъ… Что качаешь головой? я те покачаю. Вывѣски!.. дурракъ… — Дома сиди… слышь? — грозно закончилъ Кондратій, беря мѣшокъ и надѣвая рваный картузъ… А ежели опять къ жиду будешь таскаться… — [515]вонъ выгоню, на улицу вышвырну[516]…

// л. 12

 

17.

[517]Онъ ушелъ, сердито хлопнувъ дверью…

Въ началѣ этой сцены, братъ Оси 7-лѣтній[518] Васютка, съежившись сидѣлъ за печкой и отъ страха плакалъ. Ему было жалко Осю[519] и страшно. Когда отецъ ушелъ, Вася вышелъ изъ-за печки и подошелъ къ брату…

Не плачь, Осенька[520], тятя тебя не выброситъ на улицу…[521] Онъ все вретъ[522].

Ося сидѣлъ подъ окномъ на лавкѣ, съежившись въ комочекъ и все его худенькое тѣльце вздрагивало отъ рыданій.

Заплакалъ и Васютка…

— Ося… а, Ося!.. — дернулъ его Васютка за рукавъ… Я бою-юсь… Ось… я боюсь…

И Васютка заревѣлъ…[523]

— Ты чего ревешь…

— Я боюсь… тебя жиды утащутъ…[524]

[525]— Врутъ всѣ врутъ… — горячо заговорилъ Ося… Они добрые… г. Мейеръ лучше всѣхъ… онъ мнѣ много, много говорилъ про все…[526] Я тебѣ все потомъ разскажу[527]… Только слушай… Я сейчасъ сбѣгаю, кубарь принесу,[528] мнѣ одинъ мальчишка посулилъ, а ты посиди[529]… Я сейчасъ… Отецъ спроситъ, скажи за кубаремъ молъ[530] побѣжалъ… Слышь…

— Ладно… Только ты не ходи къ жидамъ…

— Сказано тебѣ, за кубаремъ иду…

Ося[531] помчался[532] въ Дальнюю улицу.[533] Ему было тяжело и онъ хотѣлъ все разсказать старому другу.[534] Но у него было еще одно важное[535] дѣло: первая его работа, первая вывѣска, которая была имъ выписана по указаніямъ и подъ руководствомъ живописца[536], должна быть окончена со дня на день. Въ городѣ открывался большой гастрономическій и фруктовый магазинъ.[537] Хозяинъ магазина[538] далъ заказъ Мейеру[539] написать[540] вывѣску съ соотвѣтственнымъ содаржаніемъ. Эту то работу, съ согласія учителя, и выполнялъ Ося.[541] Онъ работалъ упорно, приходя по праздникамъ и въ свободное время, украдкой, въ будни. Работа была почти окончена и надо было сдѣлать незначительныя поправки[542]. Ося бѣжалъ боковыми улицами, избѣгая встрѣчи съ отцомъ. Вотъ наконецъ и мастерская стараго живописца.[543] Запыхавшись, безъ шапки вбѣжалъ Ося къ своему старому другу. Старикъ мирно дремалъ[544] въ своемъ креслѣ[545].

— Что случилось, дитя мое… что съ тобой? — тревожно спросилъ онъ.

— Ахъ, г. Мейеръ…[546] тятя… онъ узналъ… я сказалъ ему… онъ страшно ругался… — сбивчиво говорилъ взволнованный Ося.

— Что такое? — обезпокоился Мейеръ. — Я ничего не пойму… Да, успокойся, малышъ… Ты совсѣмъ больной, мой мальчикъ… Садись…

// л. 13

 

18.

Садись… и успокойся… — торопливо говорилъ Мейеръ, усаживая Осю въ дырявое старое кресло.

Ося сѣлъ.[547] Его маленькая[548] фигурка стала какъ будто еще[549] меньше[550]. Старый Мейеръ стоялъ передъ нимъ со сложенными на груди руками[551] сдвинувъ очки на лобъ[552]. Онъ былъ сильно взволнованъ.

Ося передалъ ему всю сцену съ отцомъ.

Мейеръ грустно качалъ головой[553]. Сухое блѣдное лицо его стало еще суще, еще блѣднѣе. Но вдругъ глаза его сверкнули быстрымъ движеніемъ сорвалъ онъ очки, выпрямился и голосъ его сталъ рѣзкимъ, властнымъ.[554]

— А! — почти закричалъ, жестикулируя сухими руками[555]. Такъ… такъ! топтать святое призваніе![556] душу забывать… Тушить искру Божію… Клянусь, я, старый Мейеръ, несчастный старый еврей Мейеръ, не позволю… Я не позволю! — крикнулъ онъ рѣзко, и[557] нервно заходилъ по комнатѣ.

[558]Ося тревожно[559] широко раскрытыми глазами смотрѣлъ на преобразившагося старца. Онъ не видалъ уже согнутой слабой фигуры, нетвердой походки, онъ уже не слыхалъ тихаго слабаго голоса. Передъ нимъ былъ возмущенный, властный старецъ съ блестящимъ взглядомъ.

— Пусть Егова[560] покараетъ меня[561] всѣми казнями, если я[562] допущу погубить[563] талантъ… Онъ[564] принадлежитъ всѣмъ… всѣмъ… всей странѣ… Они этого не понимаютъ эти животные… эта тьма… Но я докажу имъ, я… я сдѣлаю, что должно сдѣлать… О, Господи!

Онъ[565] подошелъ къ Осѣ, взялъ его за голову[566] обѣими руками, повернулъ къ себѣ лицомъ[567]

— [568]Дитя мое![569] Ты хочешь быть художникомъ, великимъ художникомъ? Или можетъ б.[570] ты хочешь шить сапоги и нашивать заплатки?.. Хе-хе… за[571]-пла-тки… Ему нашивать заплатки… ха-ха-ха…

Ося испуганно смотрѣлъ на учителя.[572] Въ смѣхѣ старика слышалось ему что то страшное.

— Говори же… ты, конечно, не хочешь нашивать заплатки?

— Не хочу… но… тятя меня бьетъ…

— Помни, что когда человѣкъ чего захочетъ добиться, то добьется… Для тебя же дорога открыта. — Онъ положилъ свои руки на голову Оси и смотря проникновеннымъ взоромъ въ окно[573] на горѣвшій пурпуромъ западъ, медленно[574] и увѣренно произнесъ

— Ты будешь великимъ[575]… будешь, будешь… Мнѣ говоритъ самъ Господь… А теперь пойдемъ!

— Куда? — тревожно[576] спросилъ Ося…

— Пойдемъ… — повторилъ[577] старикъ… Пойдемъ къ… къ твоему отцу

— Но г. Мейеръ… тятя… онъ не любитъ евреевъ…[578] я боюсь… не надо, г. Мейеръ… не надо…

— Пойдемъ… пойдемъ, дитя мое и пусть будетъ воля Господня!

Старикъ одѣлся, взялъ Осю за руку и они вышли на улицу.

// л. 13 об.

 

19.

Солнце сѣло. Весенній воздухъ[579] былъ наполненъ ароматомъ распускавшихся каштановъ и липъ. Въ сторонѣ лагеря слышалась мелкая дробъ барабановъ, бившихъ зарю. Кто-то игралъ на флейтѣ и тонкіе звуки переливались по затихшей[580] улицѣ.

Рѣшительный шагъ[581].

[582]Когда старый еврей съ Осей подходили[583] къ квартирѣ сапожника,[584] ночь уже наступала. На небѣ загорались одна за другой звѣзды. Ясно начинала выдѣляться кастрюлька Большой медвѣдицы, съ ярко блестѣвшей полярной звѣздой. На западѣ еще потухала послѣдняя багровая[585] полоска, притаившаяся между двумя[586] темными волнами[587] облаковъ, и казалось, отъ этихъ темныхъ свинцовыхъ полосъ шла холодная ночь, и на душѣ становилось холодно и грустно. За городомъ, на протянувшемся холмѣ рѣзко[588] выдѣлялись[589] гигантскія крылья[590] ветряныхъ мельницъ, на фонѣ[591] тускнѣвшей багровой полосы…

— [592]Посмотрите, г. Мейеръ, посмотрите туда — указалъ Ося, на[593] рядъ ветряной мельницъ. — Посмотрите какъ красиво… Мнѣ кажется, что они задумались и протянули свои длинныя руки къ небу[594]…[595] Имъ б.[596] страшно[597] стоять въ темную ночь и смотрѣть[598] вокругъ… Старый живописецъ поглядѣлъ въ сторону мельницъ…

— Да… очень похоже… да… Въ тебѣ есть чувство, малышъ… Да… да… Эти черныя мельницы на розовомъ фонѣ и эти двѣ[599] темныя полосы…[600] Но чего ты дрожишь такъ… тебѣ холодно?..

[601]На мальчикѣ[602] была[603] тоненькая заплатанная курточка съ короткими рукавами, онъ былъ безъ шапки[604] и холодная ночь[605] вызывала дрожь.

— Да… мнѣ холодно, г. Мейеръ… И я боюсь,[606] что вы идете къ намъ… Зачѣмъ вы идете къ намъ, г. Мейеръ?..

— Такъ надо, малышъ… такъ надо… — говорилъ старый живописецъ[607]

— Вы слышите гулъ, г. Мейеръ… слышите… что-то шумитъ тамъ

Ося указалъ въ сторону рѣки…

— Это разливъ… вода прибываетъ…[608]

Они подошли къ дому. Надъ воротами едва выдѣлялся вырѣзанный изъ жести сапогъ и скрипѣлъ на проволокѣ покачиваемый вѣтромъ.

Ося[609] остановился около комнаты[610].

— Не надо[611], г. Мейеръ… Не ходите…[612] Я боюсь[613]… Зачѣмъ вы идете… зачѣмъ? Въ его голосѣ слышались тревога и слезы.

// л. 14

 

20.

— Такъ надо… —[614] твердо сказалъ старикъ[615]. Не бойся, малышъ… Господь указываетъ мнѣ путь и да будетъ Его воля…

Они вошли въ мастерскую сапожника. Въ ней была темно и душно. Маленькая фигурка выдѣлялась на блѣдномъ фонѣ окна.[616] Это сидѣлъ Гриша.[617] Ему было страшно одному въ темнотѣ.

Ося зажегъ маленькую лампочку и Мейеръ увидалъ тѣсную[618] грязную комнатку, колодки, обрѣзки кожи на полу и маленького Гришутку[619], забившагося въ уголокъ на лавкѣ. <—> Гришъ, а Гришъ…[620] это ты?.. что тятя не приходилъ? — спросилъ Ося… — Нѣ-ѣтъ — всхлипывая сказалъ Гриша[621].

— [622]Ну, чего ты?[623] Вотъ и я… чего ты хнычешь…

— Я боюсь[624]… Вонъ въ[625] углу кто то[626] возится. Крысы тамъ[627]… Кто это[628] тамъ, у двери? вдругъ закричалъ онъ, замѣтивъ[629] стараго живописца… Старикъ тамъ[630] стоитъ… Зачѣмъ старикъ?..

— Замолчи же Гриша[631], это добрый дѣдушка… Онъ тебѣ сказочку разскажетъ…[632] Не[633] плачь…

Гриша[634] заплакалъ.

— А[635] кубарь принесъ?..

— Кубарь завтра принесу… непремѣнно принесу…[636] Хорошій кубарь…

— А…[637]

Съ грустью смотрѣлъ старый живописецъ[638] на бѣдность,[639] тѣсноту и грязь каморки… — Вотъ она,[640] нужда! — думалъ онъ. Въ[641] этой[642] норѣ[643] и грязи я отыскалъ[644] алмазъ… О, я покажу этотъ алмазъ всѣмъ… всѣмъ…[645] Онъ[646] посмотрѣлъ на ученика[647] и въ его сердцѣ вдругъ поднялся тревожный вопросъ.

— Что ожидаетъ его?[648]

— Садитесь,[649] г. Мейеръ… Вонъ на лавку… она чистая…

Мейеръ сѣлъ рядомъ съ[650] Гришей…

— Ну чего ты боишься[651], малютка… Не бойся, и крысъ не бойся. Они[652] крысы тебѣ зла не сдѣлаютъ… Ты не будешь бояться крысъ… — Буду — <нрзб.>[653] Гриша.

// л. 14 об.

 

Ахъ, дурачокъ… Крыса — она корму ищетъ… у ней дтишки въ норѣ пищатъ, ѣсть просятъ…

Гриша[654] довѣрчиво посмотрѣлъ на старика…

[655]Въ сѣняхъ послышался шорохъ, кто то[656] открываетъ дверь.

— Тятя… — испуганно зашепталъ[657] Ося и точно весь съежился…

Гришутка[658] соскочилъ въ лавки и бросился за печку.

— Г. Мейеръ… г. Мейеръ…[659] Онъ пьяный… онъ будетъ ругаться[660]… Онъ побьетъ васъ, г. Мейеръ… Идите сюда, идите… милый г. Мейеръ… вотъ здѣсь за печкой темно, а потомъ вы и уйдете[661]… Идите же сюда…[662] И Ося схватилъ за руку стараго живописца.

Дверь съ шумомъ отворилась и вошелъ Кондратій… Онъ былъ пьянъ…

— Мошенники! — бормоталъ онъ… Жулики!..[663]

— Что надо? — грубо спросилъ онъ.[664]

Онъ хотѣлъ было уже пройти въ дверь… но Кондратій загородилъ дорогу…

— Жидъ! — крикнулъ онъ… всмотрѣвшись въ лицо живописца[665]. <Нрзб.> жиды!.. Стой![666] не пущу… нѣтъ… не пущу… Какой бурей тебя занесло?[667] Вдругъ онъ ударилъ себя по лбу[668]…

— Вотъ онъ какой[669]… Ты живописецъ… Ага, такъ[670] это къ тебѣ Оська таскается[671]... стара крыса?.. Ну, сказывай[672]… къ тебѣ…

— Тятя… оставь… оставь![673] — крикнулъ Ося, подбѣгая къ отцу… Не[674] трогай г. Мейера… Милый тятя! Не трогай![675]

<—> Прочь, щенокъ!.. оттолкнулъ Кондратій Осю.[676]

— Вы, конечно, можете издѣваться и даже побить беззащитнаго старика… — вдругъ заговорилъ совершенно спокойно[677] старый живописецъ… Ваши руки сильные… а я… я… мнѣ уже 70 лѣтъ… Я не[678] могу защищаться… Но я не боюсь васъ… слышите ли Вы… я не боюсь васъ… —[679] твердо сказалъ[680] Мейеръ…

[681]Онъ смотрѣлъ на стараго еврея

— Богъ, управляющій всѣмъ міромъ, Богъ, повелѣвающій морями и свѣтилами небесными[682] взыскуетъ все…[683] я вѣрю въ правду Божію…

— Правду…[684] Гдѣ она правда… — крикнулъ Кондратій… Съ голоду подохнешь съ этой правдой… Что ты бормочешь мнѣ… Богъ… правда… Я лучше тебя все знаю…[685] вотъ они руки… Видалъ?..[686] всѣ въ мозоляхъ… а что я имѣю… съ утра до ночи какъ въ котлѣ…

// л. 15

 

22.

[687]пропадай, какъ песъ подъ заборомъ… Эй, жидъ… ты старый человѣкъ… Говори, гдѣ правда?

— У Бога… — тихо сказалъ Мейеръ… Но она сойдетъ съ неба и будетъ у всѣхъ людей, когда люди[688] будутъ готовы, чтобы принять её…

— Раззказывай. Знаю я васъ…[689]

— Послушайте… Мнѣ 70 лѣтъ… Я всю жизнь работалъ… у меня столько же сколько и у васъ… но я вѣрю… въ святую правду… я вѣрю, что еще будетъ на землѣ…[690] И тогда[691] всѣ люди будутъ братьями,[692] не будетъ нужды, не будетъ[693] страданій…[694] Я пришелъ къ вамъ переговорить о вашемъ сынѣ…

— Что? о сынѣ? Да тебѣ то что… Учить меня пришелъ…[695] Вась! — вдругъ крикнулъ Кондратій.

— Погодите… Вы только одну минуту, погодите кричать… Я люблю вашего сына… я хочу сдѣлать его счастливымъ…

— Ого! — крикнулъ Кондратій и насторожился. На его лицѣ появилась хитрая подозрительная улыбка…

— Да… я[696] полюбилъ его…[697] У мальчика[698] большія способности… изъ него можетъ выйти великій художникъ…

— Что?..

— Художникъ… Онъ можетъ писать картины…[699] У него талантъ…

Кондратій продолжалъ улыбаться и видно было, какъ въ глазахъ его забѣгали огоньки[700]…

— Вы хотите сдѣлать изъ него сапожника,[701] такого же бѣднаго и жалкаго, какъ вы… А онъ можетъ быть великимъ художникомъ, онъ можетъ своими картинами дѣлать людей лучшими[702]… Поймите[703] это… Я знаю, вы не понимаете этого… но вѣрьте мнѣ… вѣрьте! Тридцать[704] лѣтъ быть учителемъ! я знаю вашаго сына…[705] Отдайте его мнѣ! я буду учить[706] его… Я буду хлопотать и сдѣлаю, что его примутъ[707] въ училище… Тамъ онъ окончитъ свое образованіе… придетъ время… о! а оно придетъ… Вы сами поймете… и скажете…[708] Правильно говорилъ старый Мейеръ…

— Отдать тебѣ… на выучку?.. Тебѣ?.. Жиду?.. — крикнулъ Кондратій. Чтобъ онъ сазалъ вывѣски въ этомъ паршивомъ городишкѣ, гдѣ всего то полторы вывѣски… Ишь ты какую штуку подводишь… Самъ сейчасъ говорилъ, что бѣденъ, какъ церковная мышь, а хочешь и Оську направить… Вывѣски мазать!.. Безъ сапогъ пойдетъ… Знаю я этихъ художниковъ…

— Вы не понимаете меня… Онъ будетъ писать не вывѣски… нѣтъ… онъ будетъ писать картины…[709]

// л. 15 об.

 

23.

[710]Онъ и сапогъ то справить не можетъ, а тоже… Нѣтъ, ты скажи, какое тебѣ дѣло до Оськи…[711] Для чего ты мальчишку сбиваешь? Вѣдь онъ, паршивый, работу бросилъ, какъ съ тобой спутался…

— Постойте… Я буду вамъ платить за него…[712] Ну, хотите три рубля въ мѣсяцъ…[713]

— За мальчишку?.. — удивился Кондратій и недовѣріе яснѣе обозначилось на его лицѣ.[714]

— Да… онъ мнѣ больше заработаетъ… и вы скоро увидите сами…

— Тятя, милый, отдай! — заговорилъ Ося.

— Молчи!.. крикнулъ Кондратій…

Три рубля… подумалъ онъ… Чтобы жидъ далъ три рубля… А что «если»… Ему вспомнилось разныя вздорныя сказки, какъ евреи[715] стараются перевести въ свою вѣру, какъ они[716] воруютъ дѣтей и высасываютъ изъ нихъ кровь, всѣ эти полшые и вздорные разсказы, которые еще и до сихъ поръ живутъ въ темномъ народѣ, въ тѣхъ мѣстахъ, гдѣ много[717] евреевъ…[718] Онъ по своей темнотѣ вѣрилъ этимъ сказкамъ…

— А… ишь ты куда клонишь…[719]  Вонъ! — вдругъ съ остервѣненіемъ крикнулъ онъ… Вонъ, проклятый или пришибу, какъ собаку!.. Три рубля!.. За три рубля человѣка хочешь купить…[720]

Мейеръ грустно покачалъ головой…

— Да просвѣтитъ васъ Господь! Я не сержусь на васъ… нѣтъ… Но мнѣ мальчика жаль[721]…[722] Погибнетъ талантъ, погибнетъ! — глухо сказалъ онъ… Ну, прощайте… Прощай, Ося!

Ося бросился къ старику живописцу и схватилъ его руку[723]…

— Заходи! — шепнулъ ему старикъ… не плачь!

— Кондратій мрачно смотрѣлъ на нихъ[724]…

— Да благословитъ тебя Богъ, малышъ! — загадочно, съ великой внутренней силой сказалъ Мейеръ, и спокойно ушелъ[725]…

— [726]Пархатого жида полюбилъ…. Отца промѣнялъ… У, жиденокъ!..[727] Его глаза сузились…

[728]Ося плакалъ… Все его тѣло вздрагивало толчками… Маленькая худенькая фигурка съежилась и стала совсѣмъ миніатюрной и жалкой. И Кондратій не рѣшился ударить его.[729] На сердцѣ у него стало такъ пусто… Онъ[730] постоялъ на одномъ мѣстѣ, взялъ картузъ и[731] ушелъ изъ дому. Онъ шелъ въ кабакъ.

// л. 16

 

24.

Первая работа.[732]

[733]Ося долго не могъ заснутъ въ эту ночь.[734] Съ открытыми глазами лежалъ онъ на лавкѣ.[735] Потрясенный происшедшимъ, онъ никакъ не могъ[736] ясно понять, почему все это такъ случилось, но онъ[737] чувствовалъ, что отецъ былъ неправъ, что его учитель былъ обиженъ, что его учитель поступилъ хорошо, а отецъ дурно, что старый Мейеръ дѣйствительно добрый человѣкъ. Осѣ[738] представилось, какъ дѣдушка Мейеръ[739] идетъ согнувшись, какъ онъ обыкновенно ходилъ, въ ночной темнотѣ черезъ весь городъ въ[740] Дальнюю улицу, въ свою квартиру, придетъ, затопитъ печку, придвинетъ къ огню старое кресло и раскроетъ свою любимую книгу. Потомъ думаетъ объ отцѣ.[741] Онъ, конечно, ненавидитъ его… — думалъ Ося… Потомъ его мысль перебѣжала на отца… Куда же онъ ушелъ?.. Должно быть къ Сидорчуку, въ трактиръ… Онъ всегда туда ходитъ… Сидорчукъ въ большихъ резиновыхъ калошахъ[742] на босу ногу, съ[743] жирнымъ краснымъ лицомъ стоитъ за стойкой, наливаетъ изъ большой бутыли и ругается…[744] Онъ всегда ругается и божится, что отпускаетъ въ послѣдній разъ…

— На васъ не напасешься… Ты деньги заплати, а тамъ и жри…[745]

Ося знаетъ его, этого жирнаго и сердитаго трактирщика. Разъ онъ приносилъ ему сапоги и Сидорчукъ долго соматривалъ ихъ, щелкалъ по нимъ[746] жирнымъ пальцемъ и ворчалъ… «[747]Эй ты, мальчишка… Скажу отцу, что за нимъ долгу еще на три пары хватитъ… Пусть моему мальчишкѣ сапоги сошьетъ, да женѣ полусапожки… Чтобы и не приходилъ безъ нихъ… Пьяница твой отецъ… И Ося вспоминалъ, какъ отецъ сердился и три дня сидѣлъ въ мастерской, никуда не уходя… Онъ шилъ на трактирщика… Гриша[748] давно спалъ.[749] Слышно, какъ по полу бѣгаютъ крысы, дерутся, стучатъ колодками. Часики звонко тикаютъ, пробили двѣнадцать, а отца все нѣтъ.[750] Ося начинаетъ думать о своей первой работѣ… Вывѣска то совсѣмъ готова… Завтра пойду къ Мейеру, надо непремѣнно закончить… Да, да, вѣдь послѣзавтра вѣшать надо будетъ, сколько разъ заходилъ г. Нейманъ. Хлопнула калитка у воротъ… Это отецъ. Ося натянулъ на голову[751] одѣяло[752] и ему слышно было, какъ билось въ груди его сердце… Кондратій едва[753] нашелъ дверь, споткнулся на порогѣ, началъ шаркать руками по стѣнкамъ.[754] Вотъ онъ тронулъ Осю за ноги, за голову,[755] и пробрался дальше, что то ворча и ругаясь. Знакомый запахъ вина струей прорѣзалъ <нрзб.> воздухъ каморки.

— Чортъ, а еще свой… Хуже жида… Ладно, братъ, я тебя найду… я тебя уважу… А сапоги-то не <нрзб.>!.. На ихъ брюхо то… Соси, соси… долго то сосать не будешь…

// л. 16 об.

 

— ругался пьяный Кондратій. Пиши на стѣнѣ… пиши…[756] Вѣкъ штоль работать на тебя, буду…[757] а ты пиши… Вамъ я не стану шить больше и баста…[758] вотъ ты и пиши… Ей богу, не буду шить…[759] А сапоговъ тебѣ не будетъ[760]… На гривенникъ вамъ шей, а ты сейчасъ двугривенный на стѣнку. Ну погоди, окаянный ты человѣкъ…[761]

— Это онъ д. б.[762] трактирщика[763]… — подумалъ Ося.

— [764]Мошенники… честному человѣку… житья нѣтъ… Я тебѣ по-ка-ажужу…[765] Я братъ воровать не пойду…[766] Я не жуликъ…

[767]Кондратій наконецъ заснулъ…

Ося забился.[768] Забѣлило окна, начинало свѣтать… Ося натянулъ на себя рваное пальтишко[769] и вышелъ н улицу…

«Успѣю[770]… Отецъ[771] не скоро проснется»…[772] Онъ[773] побѣжалъ въ Дальнюю улицу… Городъ спалъ.[774] Было холодно. Надъ рѣкой клубился туманъ, и было видно, какъ въ этомъ туманѣ жолтыми точками горѣли огоньки костровъ.[775] Вотъ и домикъ съ висящей надъ воротами кистью… Ося постучалъ въ окно…

— Кто тутъ?..

— Это я, г. Мейеръ… я, Ося… Простите, что я разбудилъ васъ…

Старикъ отперъ дверь…

— Что такое, малышъ, что случилось?.. — тревожно спросилъ старикъ…

— Я пришелъ окончить работу, г. Мейеръ… Отецъ спитъ пьяный… а завтра онъ не пустить меня…[776]

Старикъ пощекоталъ Осю по плечу…

— [777]А я думалъ, что случилось что… Ну, иди, иди… пора и мнѣ вставать… Вонъ и солнышко поднимается…

[778]На горизонтѣ въ туманѣ[779] показался[780] багровый край солнца и Ося схватилъ палитру и кисть и началъ работать…

Оставалось[781] отдѣлать фонъ и сдѣлать кой-гдѣ поправки…

— Здѣсь… вотъ здѣсь мазокъ… зеленой… еще тутъ… такъ… такъ… говорилъ Мейеръ, стоя въ халатѣ позади Оси… Ну… сюда послѣдній мазокъ… Довольно… довольно…

Работа была кончена…

— Теперь пиши… вотъ здѣсь внизу справа… бѣлой краской… Жи-[782]во-пи-сецъ… Ося… Ну чего ты остановился… пиши… Ося… Евстратовъ…

— Зачѣмъ же? —

— Пиши… такъ всегда пишутъ… Ну вотъ и прекрасно… Поставимъ сушить, а завтра… завтра въ 8 часовъ[783] ты долженъ быть у магазина «Неймана»… Это нужно…[784] А[785] теперь иди домоц… Смотри, ты совсѣмъ болѣнъ, малышъ… ты не спалъ ночь…

— Это ничего, г. Мейеръ… ничего…[786] г. Мейеръ!

— [787]Ну что?..

— Вы… вы не сердитесь… отецъ[788] ругалъ васъ…[789] вы не сердитесь[790]… простите, г. Мейеръ…

— Да успокойся, дружокъ… Старый Мейеръ все понимаетъ… все… Придетъ время… ну… ну не плачь… это глупо… нечего[791] плакать… иди съ Богомъ… Мейеръ поцѣловалъ Осю.

// л. 17

 

26.

Солнце уже ярко горѣло на небѣ.[792] Клочья тумана[793] еще торчали кое-гдѣ у воды[794]. На гору втягивался[795] поѣздъ и въ яркомъ освѣщеніи дня[796] все еще горѣлъ какъ рубинъ[797], красный фонарь на послѣднемъ вагонѣ…

————

Памятный день.[798]

Всѣ въ городѣ знали, что на самой лучшей улицѣ открывается большой[799] гастрономической и фруктовый магазинъ. Это было цѣлое событіе. Городокъ былъ не большой, лавочки и магазины были тѣсные, маленькіе, товары въ нихъ были самые необходимые,[800] часто плохого качества и продавались дорого[801]. Если требовалось купить что-нибудь[802] хорошее и свѣжее[803], надо было ѣхать въ губернскій городъ — верстъ за 50.[804] А въ городѣ[805] жили люди со средствами. Разсчитывая на этихъ покупателей еврей Нейманъ и рѣшилъ открыть на лучшей улицѣ большой магазинъ, гдѣ можно было купить все, за чѣмъ приходилось ѣхать въ[806] губернскій городъ. Въ городѣ много говорили о новомъ магазинѣ. Кучки любопытныхъ вотъ уже цѣлую недѣлю[807] толпились[808] у большихъ оконъ,[809] смотрѣли какъ выгружались съ телѣгъ[810] бочки, ящики, корзины и коробы, какъ два бойкихъ приказчика ловко[811] раскладывали на полкахъ красивыя коробки, устанавливали жестянки, стеклянныя вазы, бутылки. На одномъ широкомъ окнѣ[812] явились груды фруктовъ и горы орѣховъ[813], копченыя рыбы на бѣлыхъ блюдахъ,[814] громадные куски сыра,[815] жестянки съ консервами. За стекломъ висѣли колбасы и окорока. На другомъ окнѣ ловкій приказчикъ соорудилъ изъ[816] бутылокъ цѣлый разноцвѣтный[817] замокъ и сбоку поставилъ картоннаго господина въ цилиндрѣ. Это произвело необыкновенный эффектъ. Господинъ въ цилиндрѣ, сдвинутомъ на затылокъ[818] держалъ въ каждой рукѣ по бутылкѣ,[819] качалъ головой, шевелилъ губами и подносилъ ко рту то одну, то другую бутылку. Большая[820] толпа стояла передъ окномъ,[821] разсматривая невиданное чудо, хохотала, дѣлала разныя замѣчанія и приходила въ такой восторгъ что г. Нейманъ, полный рыжеватый[822] еврей въ золотыхъ очкахъ, выставлялъ[823] изъ двери голову,[824] кланяясь и вѣжливо просилъ

— Господа… пожалуйста остророжнѣй… не напирайте… Пожалуйста не раздавите стекло… Оно очень дорого стоитъ…

// л. 17 об.

 

Толпа отступала[825] но сейчасъ подходила[826] опять.

Мальчишки разносили по городу[827] разноцвѣтныя объявленія, въ которыхъ г. Нейманъ извѣщалъ «почтеннѣйшую» публику, что «идя на встрѣчу развитому вкусу общества, рѣшилъ[828] рискнуть и запустить большія деньги и открываетъ универсальный магазинъ, гдѣ по «самымъ доступнымъ цѣнамъ всякій можетъ получить всевозможныя[829] бакалейныя, винныя, колоніальныя и гастрономическія товары[830]. Объявленіе оканчивалось кратко но сильно[831]… Конкуренціи не боюсь[832], т. к. цѣны внѣ конкуренціи!!![833] Зайдите и убѣдитесь![834] Съ почтеніемъ Германъ Нейманъ.[835] Приходили и торговцы взглянуть[836] на конкурента,[837] косо смотрѣли на зеркальныя окна,[838] инетерсовались цѣнами и[839] сердито хмурились. А веселый г. Нейманъ въ бѣломъ фартукѣ выскакивалъ на тротуаръ и вѣжливо просилъ: Пожалуйста, господа… не напирайте… Стекла… очень дорогія… А!..[840] вотъ и вывѣска… Господа пожалуйста… сейчасъ будутъ вѣшать вывѣску… пожалуйста… Вывѣску привезли на длинныхъ дрогахъ… Она была покрыта парусиной… Старый[841] живописецъ[842] вѣжливо раскланялся съ г. Нейманомъ и обернулся къ толпѣ, отыскивая кого то глазами[843]…

«А… ну вотъ и хорошо… Здравствуйте… здравствуй, дружокъ…[844] Изъ толпы выдвинулся[845] худенькій Ося[846] въ перепачканной красками курточкѣ[847]. Старый живописецъ что то шепнулъ ему и лицо мальчика покраснѣло… Да, да… сипло сказалъ Мейеръ… Это твой первый выходъ… и пусть они смотрятъ… — кивнулъ онъ на толпу.[848]

Два здоровыхъ парня[849] приставили лѣстницы, вколотили костыли и на веревкахъ подняли громадную вывѣску[850] закрытую парусиной.

Онъ что то[851] поговорилъ съ Нейманомъ. Тотъ кивнулъ головой.

— Прекрасно… прекрасно… Это только явится превосходной рекламой… г. Мейер…

— Эй, братцы, крикнулъ онъ двумъ молодцамъ… — Живѣй вѣшайте. Полотенце не снимайте… вѣшайте такъ…[852]

Въ толпѣ произошло движеніе. Всѣ удивлялись, что вывѣска была закрыта… Слышались возгласы, высказывались предположенія…

— О, это большой сюрпризъ, господа… — обратился[853] Нейманъ къ публикѣ, загадочно улыбаясь[854]… Очень, очень большой сюрпризъ… — Не такъ ли, мальчуганъ — обратился къ[855] поблѣднѣвшему отъ[856] волненія Осѣ[857] и взялъ его рукой за подбородокъ[858]… — Мы другъ другу дѣлаемъ рекламу…

// л. 18

 

28.

Ося молчалъ. — Что молчишь.[859] Надѣюсь, ты[860] не знаешь толка[861] въ американскихъ орѣхахъ и тульскихъ пряникахъ. Что?..

[862]Ося[863] съ удивлѣніемъ смотрѣлъ на этого добродушнаго толстяка въ золотыхъ очкахъ, такъ фамиліарно говорившаго[864] съ нимъ…

— [865]Узнаешь, дружокъ, узнаешь… И притомъ, тебѣ не мѣшало бы имѣть новые штаны и курточку. Не такъ-ли? — Эй, ребята — уже кричалъ онъ рабочимъ,[866] — хорошенько закрѣпляйте… Ну… готово?

— [867]Готово!..[868]

Старый живописецъ что то тихо сказалъ ему[869]. Тотъ повернулъ голову.

— Теперь братцы выдернете снизу и съ боковъ кнопки… Такъ… такъ.

Полотенце[870] отстало и висѣло какъ занавѣсъ передъ слегка наклоненной вывѣской. Нейманъ потиралъ руки.

Старый живописецъ взялъ Осю за плечики и поставилъ передъ собой

— Господа! обратился онъ къ толпѣ… Сейчасъ вы увидите вывѣску. Это не моя работа… Вывѣску[871] нарисовалъ этотъ мальчуганъ. Вы его знаете, конечно[872]…

— Ну?.. Это? Оська? — раздалось въ толпѣ…[873]

Нейманъ далъ знакъ и одинъ изъ парней сорвалъ полотенце. Громадныхъ размѣровъ вывѣска открылась во всей своей красотѣ.

Возгласы одобренія послышались изъ толпы…

— Ловко!.. Ишь ты какъ… Ну, парнишка[874]… Да неужели это Оська… Да, онъ… Вонъ и приставъ то[875] на участкѣ углемъ намазалъ… Такъ это онъ?.. Онъ самый… Вонъ чорненькій то… И мальчонка то махонькій…

[876]Такъ старый Мейеръ представилъ своего ученика.[877] — Это, можетъ быть и наивно въ глазахъ г.г. педагоговъ, думалъ онъ,[878] и даже вредно, но у мальчика[879] было такъ мало радости что я долж. б.[880] доставить ему это маленькое торжество. О, это будетъ для него памятный день…

[881]Ося сталъ передъ толпой въ своей замаранной курточкѣ и застѣнчиво глядѣлъ на знакомыя лица. Вонъ мѣдикъ стоитъ,[882] и улыбается широкой улыбкой, тотъ мѣдикъ который въ прошломъ году призывалъ проломить ему голову кастрюлей[883]…

А вотъ и красн. лицо[884] жирнаго Сидорчука. Сонныя глаза его читаютъ вывѣску. А вотъ и толпа ребятишекъ, пріятелей Оси… И на ихъ лицахъ написано удивленіе… Что они думаютъ обо мнѣ?.. — Ахъ, какъ жаль, нѣтъ отца…[885]

Вывѣска была выполнена прекрасно. Содержаніе указалъ самъ владѣлецъ,[886] содержаніе банальное, но исполненное съ технической стороны прекрасно. На правомъ краю громадной вывѣски на бѣломъ фонѣ[887] стоялъ толстогубый курчавый съ[888] блестѣвшими бѣлыми глазъ<?> улыбающійся во весь ротъ[889] негръ ([890]г. Нейманъ почему то настаивалъ особенно настаивалъ на негрѣ, желая по-видимому сказать этимъ[891], что товары изъ дальнихъ странъ) а изъ рога изобилія

// л. 18 об.

 

29

сыпались всевозможныя прелести: пряники, орѣхи, конфекты, фрукты, сахаръ, кофе, даже колбаса, куски сыра, рыба, жестяныя коробки и проч. У ногъ негра образовалась цѣлая[892] куча,[893] а широкая волна текла изъ рога и въ глубинѣ послѣдняго видѣлась масса такихъ же товаровъ. Этимъ г. Нейманъ хотѣлъ[894] убѣдить, что[895] имѣются всевозможныя товары.[896] Негръ помѣщался въ изящномъ золотомъ ободкѣ съ завитками. На лѣвой сторонѣ вывѣски въ такомъ же золотомъ ободкѣ[897] важно развалившійся турокъ въ чалнѣ и красныхъ шароварахъ курилъ трубку. Около него была изображены съ одной стороны[898] груды табака, сигаръ, папиросъ, съ другой красиво установленная группа бутылокъ[899]… Вокругъ всей вывѣски тянулась изящная гирлянда виноградныхъ листьевъ въ гроздьями винограда, а по чорному фону центральной части вывѣски золотыми буквами было написано[900]: Гастрономическая, бакалейная, винная, колоніальная и фруктовая торговля. Германъ Нейманъ, а внизу стояло «изъ Варшавы». Вывѣска ярко блестѣла на солнцѣ сочностью красокъ и золотомъ. Это была лучшая вывѣска, которую когда-либо видѣлъ городокъ.[901] Превосходно, превосходно! — говорилъ потирая руки г. Нейманъ, вотъ именно то, что нужно для этого города… Это кричитъ… и ничего подобнаго здѣсь нѣтъ… О, это я придумалъ… Это, какъ разъ, по американски… Что вы на это скажете г. Мейеръ?

— Вашъ планъ недуренъ, г. Нейманъ… Но я особенно доволенъ выполненіемъ… Малышъ, сумѣлъ придать этой рекламѣ художественность и нѣжность… А сочность красокъ,[902] а симметричность.

— Да… да… все превосходно… Вашъ ученикъ будетъ дѣлать прекрасныя дѣла… Ему надо работать въ Варшавѣ…

— Ему надо поработать въ училищѣ… — сказалъ Мейеръ… Его ждутъ не вывѣски… О! ему надо еще много, много работать…

— Конечно, конечно… Эге уже идутъ покупатели… Пожалуйта, заходите въ магазинъ, г. Мейеръ и ты, мальчуганъ[903]… Намъ надо произвести разсчетъ…

На улицѣ продолжади толпиться зѣваки.

— Итакъ, какъ было условлено, г. Мейеръ…[904] Я вычитаю[905] весь матеріалъ[906] за работу вамъ причитается 25 рублей… Онъ[907] выложилъ на мраморной доскѣ 5 золотыхъ монетъ… Потрудитесь расписаться.

— Это твои деньги,[908] Ося…[909] отнеси отцу…[910] — сказалъ старый живописецъ.

[911]Ося остолбенѣлъ.

— Что же ты стоишь… Я говорю, это твои деньги, малышъ…

[912]Ося покачалъ головой.

— [913]Вы ихъ дарите мнѣ[914], г. Мейеръ?.. но это такъ много… Нѣтъ, я не возьму ихъ…[915]

— Нѣтъ, я не дарю[916]… Они твои… ты заработалъ ихъ.

// л. 19

 

30.

Мейеръ завернулъ золотыя въ бумагу и положилъ въ руку Оси.

— Не потеряй, держи крѣпко…[917] Отнеси отцу… — сказалъ онъ.

— А вы то, г. Мейеръ… Вѣдь вы же[918] помогали мнѣ…

— Я только слѣдилъ…[919] Ну довольно, придетъ время — сочтемся…

До свиданія, г. Нейманъ…[920]

— Нѣтъ, погодите… Эй, крикнулъ онъ приказчику, заверните[921] для этого малыша кой-чего хорошаго…

И онъ ушелъ распорядиться…

— Ну, вотъ, мальчуганъ, это отъ меня за вывѣску…[922] не благодари… это не подарокъ… Я не люблю давать ни за что ни про что… это премія за работу… Онъ подалъ ему пакетъ[923] съ гостинцами…

Въ магазинъ входили все новыя и новыя покупатели…

Когда Ося съ Мейеромъ выходили изъ магазина, ихъ окружила толпа мальчишекъ…

— [924]Ося! Оська! — кричали они и дергали Осю за рукавъ… Живописецъ! Дай пряничка-то… Смотрите же, братцы, что ему жидъ то далъ…

Вы<ни?>май кулекъ… Покажь, что у тебя тамъ…[925] Братцы, пойдемъ къ Оськѣ…[926] Айда, ребята…

— Да не тормошите его… — сказалъ старый живописецъ… Всѣмъ дастъ… Чего пристаете…

Ося былъ такъ взволнованъ, что не могъ отвѣчать… Блѣдное лицо его теперь было покрыто румянцемъ… Ему было даже страшно отъ всего того, что онъ пережилъ, страшно, но пріятно…

[927]Вдругъ въ толпѣ маьчишекъ произошло движеніе. Высокій, хорошо одѣтый мальчикъ, лѣтъ 13[928], бойко расталкивалъ ребятъ, стараясь подойти къ Осѣ..

— Ты не больно то… Чего лѣзешь, <нрзб.>[929]! — послышались возгласы… Я же толкну… Эй, Косой! вали его <нрзб.>[930], чего онъ важничаетъ… Васька[931], бей его!.. косой[932] Васька загородилъ дорогу мальчику. —

Ося остановился…[933] Остановился и Мейеръ…

— Пусти — рѣшительно[934] сказалъ мальчикъ… чего сталъ[935]…

— А ты не толкайся… экая важная штука… Я тебѣ въ шляпу то покладу… Косой[936] лихо развернулся…[937] уже хотѣлъ[938] ударить мальчика[939] по головѣ, какъ вдругъ тотъ вытянулъ впередъ[940] ногу и ударилъ Косого въ животъ[941]… Тотъ упалъ.[942]

— Что, получилъ! — крикнулъ мальчикъ и засучилъ рукава. Кто еще хочетъ…[943] Выходи на лѣвую… Двое изъ мальчишекъ[944] бросились на него, и началась свалка… Шляпа уже валялась на землѣ, но мальчикъ ловко парировалъ удары. Одинъ изъ нападавшихъ уже отлетѣлъ въ сторону, но зато трое другихъ, окружили храбраго мальчугана и <нрзб.> его по спинѣ и бокамъ. Дѣло принимало критическій оборотъ, но вдругъ въ толпу врѣзалась маленькая фигурка Оси. Онъ не

// л. 19 об.

 

31.

выдержалъ… Стой, ребята, стой… — крикнулъ онъ… Я его знаю…[945] стой… Ребятишки остановились… Воспользовавшись этимъ мальчикъ поднялъ свою шляпу и запыхавшись подошелъ къ Осѣ…

— Что, они сильно поколотили тебя?.. — спросилъ Ося.

— Пустяки… Я — сильный[946]… ловко двоимъ смазалъ… Еще бы… десять на одного…

— Ишь, чортъ, какъ дерется… ногой… — кричалъ Васька…[947] Уговору не было… ты по настоящему

— Я и по настоящему[948] тебѣ <нрзб.> наставлю! — сказалъ мальчикъ… Ну что?..[949] Выходи на лѣвую… Струсилъ?!..

— Ну, довольно, довольно… — сказалъ Мейеръ… Экъ какъ вы распѣтушились…

— [950]Ловкій — уже добродушно говорили мальчишки. Какъ Степку то царапнулъ въ зубы[951], а[952] Мишку въ ухо…

Мальчикъ протянулъ Осѣ руку… Спасибо тебѣ… Правда что[953] ты написалъ[954] вывѣску?..[955]

— Да… я писалъ. а вотъ г. Мейеръ меня поправлялъ…

— Ну,[956] ты ловко рисуешь[957]. Тебя какъ[958] звать?

— Осей. А тебя

— А я — Петя Кудринъ…[959] Мой папа[960] мировой судья… Я тоже немного рисую… Знаешь что. Заходи къ намъ…[961] вонъ около Б. улицы[962]…

— А… ты рисуешь?

— Да… только[963] плохо… Такъ ты приходи… непремѣнно приходи…

— Хорошо… приду… Эй, братцы, крикнулъ Ося мальчишкамъ.[964] Вы его не троньте, а то я водиться[965] съ вами не буду…

— Ну все равно, я ему накостыляю — сказалъ Васька, обиж. за свое пораженіе. Онъ считается первымъ бойцомъ…

— На лѣву… — крикнулъ Петя…

— Ладно… увидимъ[966] — сказалъ Васька, боясь окончательно потерять свою славу[967].

И толпа мальчишекъ потянулась за Осей…

— Ну, Ося, иди къ отцу[968]… — сказалъ Мейеръ… — Да заходи…[969]

— Непремѣнно, г. Мейеръ… непремѣнно…

И старый живописецъ направился въ Дальнюю улицу.[970]

// л. 20

 

32.

Вѣтеръ мѣняется.

— Тятя… тятя![971] смотри! — [972]радостно крикнулъ Ося, опрометью вбѣгая въ мастерскую. — Деньги, тятя… много денегъ… и вотъ цѣлый кулекъ… Нейманъ далъ мнѣ… и г. Мейеръ… тотъ старичокъ…

Ося[973] поставилъ кулекъ на полъ и раскрылъ руку съ завернутыми въ бумагу золотыми.

Кондратій медленно[974] положилъ работу и[975] всталъ.

— Что? что ты болтаешь… Какой Нейманъ? какія деньги?.. Ты ошалѣлъ, мальчишка…

Суровый[976] взглядъ его остановился на[977] сынѣ…[978] Ося протягивалъ[979] отцу деньги…

— Возьми, тятя… я самъ… самъ получилъ ихъ… это за вывѣску…[980] вотъ на[981] новомъ магазинѣ… г. Нейманъ и говоритъ…[982] заверните ему кой-чего хорошаго[983]… вотъ тутъ въ кулечкѣ… А г. Мейеръ ничего не взялъ… и велѣлъ отнести къ тебѣ…

— Нейманъ… Мейеръ… что за диковинки? — забѣгали[984] вопросы въ больной головѣ Кондратія… — Дай сюда деньги! — крикнулъ Кондратій.

Онъ потрясъ ихъ на рукѣ, посмотрѣлъ… Деньги… настоящія золотыя… Тревожная мысль мелькнула въ его головѣ…[985] Откуда?.. Какой дуракъ далъ ихъ мальчишкѣ… За вывѣску?.. за какую вывѣску?.. Ужъ не укралъ ли Оська? Охъ[986] это шлянье, бездѣльничанье!.. и этотъ старый жидъ… Ну, сейчасъ полиція, обыскъ… позоръ[987] на весь этотъ скверный городишко.

— Гдѣ ты взялъ[988]?... говори… сейчасъ говори!.. — крикнулъ Кондратій…

Ося отступилъ и поблѣднѣлъ…

— Ей-Богу… ей-Богу… это за вывѣску… спроси г. Неймана… и г. Мейеръ говорилъ…

Въ дверь просунулась голова[989] предводителя мальчишекъ Васьки.[990]

— Ты чего[991]? — крикнулъ Кондратій…

Гостинцовъ Оська обѣщалъ… чего? — вызывающе отвѣтилъ Васька. Вонъ ему жилъ то за вывѣску надавалъ… Оська! — чего жъ ты отлыниваешь… зазнался… давай штоль…

— Спроси его… спроси! — [992]быстро заговорилъ Ося… — Они всѣ видѣли, что это моя вывѣска…[993] Я работалъ к Мейера… у старичка Мейера и писалъ вывѣску и г. Мейеръ сегодня отдалъ мнѣ за работу…

Кондратій вдругъ[994] кактъ то опустился, съежился… Глаза его совсѣмъ потухли, голова колотилась… Несвязныя мысли понеслись въ его мозгу и на сердцѣ стало тяжело и какъ то пусто. Что то перевернулось въ его душѣ. А мысли одна за другой вставали въ его головѣ, обрывались и путались.

// л. 20 об.

 

33.

Его Оська принесъ деньги… Онъ написалъ вывѣску… такъ… да… да…[995] Онъ не шатался…[996] Старый жидъ… тотъ старикъ, который приходилъ на дняхъ… Да… да… онъ говорилъ, что Оська можетъ писать вывѣски… и вотъ… вѣрно сказалъ тотъ… какъ его?.. этотъ старый… живописецъ… И вдругъ[997] Кондратій ясно вспомнилъ[998] слова стараго еврея… Вы поймете…[999] и скажете… да правильно говорилъ старикъ… какъ его?..

И опять засосало на сердцѣ…

Кондратій начиналъ[1000] понимать, что онъ былъ неправъ,[1001] что правъ былъ тотъ[1002] худенькій старичокъ, что его Оська, его помощникъ, изъ котораго онъ всѣми силами хотѣлъ сдѣлать честнаго сапожника, былъ тоже правъ… И ясно вспомнилъ Кондратій слова этого мальчишки, что растетянный стоитъ посреди мастерской и смотритъ на него почти испуганными глазами.

— Я не могу… не могу шить сапоги.[1003] Жалость, сознаніе своей вины[1004], любовь, давно позабытыя,[1005] заглушенныя тяжелой жизнью чувства[1006] просыпались въ сердцѣ измученнаго работой, больного[1007] сапожника. Онъ опустился на лавку[1008]…

— Ося!.. — глухо сказалъ онъ… поди сюда… Осипъ! —

Давно не слыхалъ Ося своего настоящаго имени… Осипъ!..[1009] Въ тонѣ отца онъ почуялъ, чо произошло что то особенное…[1010] Ему послышалось въ этихъ словахъ ласковый тонъ старичка живописца.

Онъ подошелъ къ отцу и вдругъ съ удивленіемъ[1011] почувствовалъ, какъ грубая рука отца тихо-тихо опустилась на его плечо. Сердце его задрожало, въ[1012] горлѣ что то захватило…[1013] Ясно увидѣлъ онъ морщинистое, грязное лицо отца, опухшіе глаза, моргающія вѣки… Онъ видѣлъ, какъ губы отца[1014] вздарагивали часто часто…

— Ты… того… да… Ося…[1015] понимаешь… я, сынишка,[1016] братъ…

Кондратій вдругъ схватилъ Осю за плечики, потрясъ, сжалъ крѣпко-крѣпко и[1017] Осѣ вдругъ показалось, что[1018] глаза отца еще болѣе покраснѣли[1019] и замигали…

— Ну.. ладно… ты меня то не бойся! — вдругъ выговорилъ Кондратій… Ахъ ты, парень… а?.. а я то…[1020] Онъ еще разъ[1021] потрясъ Осю за плечики…[1022] Вдругъ онъ поднялся,[1023] и[1024] взялъ картузъ…

— Пойдемъ! — рѣшительно сказалъ онъ… — Какъ его… старикъ то тотъ…

— Г. Мейеръ!

— Онъ самый… Къ нему пойдемъ… Онъ старикъ… того… хорошій…[1025] Ну пойдемъ…[1026]

— [1027]Что жъ ты, Оська… давай гостинцевъ то!.. — настойчиво крикнулъ Васька… Въ дверяхъ стояла уже цѣлая орава.

— Дяденька… гостинчика-то — слышались голоса…

— Вечеромъ… уже приходите… — Ну, чего тутъ… — сказано вечеромъ и баста… всѣмъ будемъ…

Кондратій заперъ мастерскую.

// л. 21

 

34

[1028]Вотъ и Большая улица, вотъ и новый магазинъ Неймана…

Конратій остановился. Вывѣска блестѣла на солнцѣ,[1029] кучки любопытныхъ глазѣли по окнамъ[1030]. Публика[1031] входила и выходила[1032] изъ магазина черезъ большія стекла, видно было, какъ г. Нейманъ вѣжливо раскланивался и занималъ покупателей.

Кондратій долго смотрѣлъ на вывѣску, подробно разглядывалъ внимательно и остался доволенъ…

— Да неужто ты?.. — покачивалъ онъ головой… И арапа ты?

— Я… говорилъ сіявшій Ося.

— Ну?!.. и турку ты?

— Да все я и турку, и виноградъ… Спороси г. Мейера… Да вонъ, видишь, по уголку то написано, внизу то…

— Живописецъ Ося Евстратовъ — прочелъ по складамъ[1033] Кондратій.

Изображеніе его фамиліи поразило его.[1034]

— Ну, парень…[1035] Это ты ловко… и фамилію… Евстратовъ… вѣрно, вотъ это вѣрно… Евстратовъ — повторялъ онъ… вотъ[1036] спасибо…

Ося почувствовалъ, какъ чья то рука ухватила его за картузъ… Онъ обернулся и[1037] съ удивл.[1038] увидалъ грознаго г. Пристава.

— [1039]Узналъ — засмѣялся приставъ…[1040] Участокъ то не забылъ[1041]?.. — Ничего, братъ, за дѣло… за дѣло…[1042] Не балуй… А вотъ[1043] этого признаться не ожидалъ — указалъ онъ на вывѣску пальцемъ — и Ося опять увидалъ большой брілліант. перстень. Приставъ[1044] покровительственно потрепалъ Осю по плечу…[1045]

— Способный у тебя парень… — сказалъ онъ подобострастно кланявшемуся Кондратію. — [1046]Старайся,[1047] плутъ… старайся… Подучишься[1048] — портретъ тебѣ дамъ писать… Съумѣешь[1049]…[1050] Ну? Что?

— Съумѣю…[1051]

— Ну, то-то… старайся…

И толстый приставъ важно прошелъ въ новый магазинъ…

[1052]Налюбовавшись на вывѣску и прочтя еще нѣсколько разъ свою фамилію, Кондратій направился[1053] въ Дальнюю улицу и Ося[1054] слышалъ, какъ[1055] повеселѣвшій отецъ все повторялъ себѣ подъ носъ… и фамилію…[1056] вотъ спасибо… уважилъ…

Старый живописецъ сидѣлъ[1057] у дома и[1058] читалъ любимую священную книгу[1059] когда Кондратій робко постучалъ въ дверь[1060].

— Войдите —[1061] сказалъ старик. А! это вы… Добрый день… добрый день…[1062]

[1063]Кондратій робко остановился въ дверяхъ…

«Добрый день» — думалъ онъ… И онъ говоритъ «добрый день»…

— Добрый день, господинъ… Онъ не узналъ своего голоса. Еще сегодня бы

// л. 21 об.

 

утромъ онъ не сказалъ этого… Онъ и не предполагалъ, чтобы могъ когда-нибудь назвать «жида» — господиномъ и сказать ему «добрый день»…

Ося стоитъ позади отца и[1064] его глаза напряженно смотрѣли на Мейера[1065] и[1066] блестѣли.[1067] Ему было и стыдно за отца, за его прошлое обращеніе съ учителемъ,[1068] и жалко отца, при видѣ его сконфуженной неуклюжей гигантской[1069] фигуры,[1070] и въ душѣ было радостно за этого добраго Мейера, который такъ привѣтливо сказалъ «добрый день»…[1071]

— Гм… гм… Пришелъ вотъ… Какъ я васъ стало быть обидѣлъ…[1072] Онъ потеръ себѣ лобъ и поправилъ волосы. — Гм… гм…[1073] по пьяному дѣлу… Онъ замолчалъ.[1074] Вотъ онъ какой — указалъ Кондр.[1075] на сына… — поди ты вотъ… Мнѣ то и не вдомекъ… а вы, господинъ… не серчайте… потому как я не въ своемъ умѣ…[1076]

— Ну, чего вы…[1077] Все прошло, все прошло… — заговорилъ старикъ…[1078] за старое — глазъ вонъ… хе-хе…[1079] Я радъ, душевно радъ, что вы теперь узнали своего сына…[1080] Изъ него[1081] можетъ выйти большой[1082] художникъ… у него золотыя руки…[1083] Да, садитесь… Ну Ося, чтожъ стоишь то…

Старый учитель долго говорилъ о способностяхъ мальчика, увѣрялъ[1084], что[1085] надо учиться, что безъ образованія[1086] не можетъ развиваться талантъ, что[1087] въ этомъ городкѣ нѣтъ человѣка, который бы могъ помочь своими деньгами мальчику[1088] ѣхать учиться…

— Э-эхъ… сказалъ онъ.[1089] Ему надо ѣхать въ Варшаву, или въ Москву… Тамъ училища есть[1090]… А надо ему учиться… надо… а то… Онъ махнулъ рукой… пропадетъ талантъ…[1091] Въ тебѣ есть искра Божья… она должна разгорѣться[1092] пожаромъ… Ты, малышъ, еще не понимаешь этого…

— Нѣтъ, г. Мейеръ, нѣтъ… я понимаю… — заговорилъ Ося и глаза его заблестѣли… Когда я буду много знать, я могу рисовать все, все, что я думаю[1093]… Я узнаю что-ниб.[1094] новое… и могу нарисовать… такъ вѣдь?..

— Такъ… такъ… И если ты узнаешь какое зло въ людяхъ, то можетъ написать такую картину, что всѣ увидятъ зло и оно испугаетъ людей… Понимаешь?.. Это главное…

[1095]При прощаніи Кондратій крѣпко пожалъ сухенькую руку Мейера и съ чувствомъ сказалъ…

— Вотъ что, господинъ… Сынишку то вы… того… не оставьте… А ужъ я… гм… гм… Онъ не находилъ словъ… дозвольте я вамъ сапожки…[1096] вотъ какіе сапожки…[1097] и ежели еще что… только скажите…[1098] все…[1099]

Идя[1100] домой Кондратій говорилъ сыну

— Вотъ это[1101] человѣкъ… даромъ что… душа у него[1102]… Вотъ и найди ее правду то… у кого она?..

По дорогѣ зашли къ Сидорчуку.

— Много ли сказывай у тебя на стѣнкѣ то? — грубо спросилъ Кондратій.

// л. 22

 

36

— [1103]Што, али деньги завелись?.. да не хватитъ, братъ… — хитро улыбаясь сказалъ сонный Сидорчукъ… четыре целковыхъ братъ… вона сколько наглоталъ…

[1104]— Ладно[1105], получай[1106]… насосалъ[1107]… Теперь баста…

Онъ выложилъ 5 р<у>б… Ого… выиграли на билетъ значитъ… хе-хе-хе… Не прикажете? баночку-другую…

— Сказалъ баста… Давай сдачу то…[1108] Теперь, братъ, не понудишь… крышка![1109]

— Да скораго свиданія — <нрзб.> сказалъ трактирщикъ. — А баночку бы хорошо[1110]… хе-хе-хе…[1111]

У «пана судьи»[1112]

[1113]Онъ почувствовалъ, что[1114] его Оська, этотъ шалопай, не умѣвшій справляться съ заплаткой[1115] и держать шило, этотъ мальчишка вдругъ заявилъ себя, заработалъ столько денегъ, сколько Кондратій и въ мѣсяцъ не могъ выработать, сидя, согнувшись, на своей липкѣ. Самъ г. приставъ[1116] милостиво потрепалъ по плечу и даже пообѣщалъ дать заказъ. Это что-нибудь да значитъ. Вотъ на Большой улицѣ, на сам.[1117] лучш.[1118] магазинѣ виситъ вывѣска[1119] и всѣ смотрятъ и читаютъ «Евстратовъ»… Ишь ты, помощникъ… да какой еще»… — думалъ Кондратій.[1120] А[1121] водку эту бросить надо, бросить… Кондратій съ облегченіемъ вздыхалъ вспоминая, что жирый трактирщикъ не сидитъ у него на шеѣ… Съ тѣхъ поръ[1122] какъ померла жена,[1123] Кондратій прочно познакомился съ Сидорчукомъ и оставлялъ у него половину заработка… Тоска гнала его изъ каморки. Впереди стояла одинокая, толная лишеній жизнь, ребята[1124] на шеѣ. Нѣтъ… Теперь не то… надо по новому — думалъ Кондратій.[1125]

Ося[1126] каждый день теперь[1127] уходилъ къ Мейеру и рисовалъ. Чаще и чаще вздыхалъ старый учитель, видя, что все, чему[1128] могъ[1129] научить Осю,[1130] усвоено имъ….

— Теперь тебѣ надо рисовать съ натуры… Да… И Ося, забравъ у учителя

// л. 22 об.

 

мольбертъ, уходилъ на рѣчку, отыскивалъ удобное мѣсто[1131]. Тихая заводь, у ногъ густая щетка камыша, а за нимъ[1132] пышныя кувшинки недвижимо лежатъ[1133] на водѣ, кривая ольха красиво изогнулась[1134] съ берега, вечернее солнце бросаетъ косые лучи, больше и больше раскрываютъ свои бѣлыя чашки[1135] кувшинки ожидаютъ наступленія ночи… А[1136] позади грязный, надоѣвшій городишко, скучная жизнь, грязная каморка…[1137] Ося забывается[1138] и съ увлеченіемъ набрасываетъ рисунокъ… Но пора домой[1139]. Ужъ кое-гдѣ загорѣлись огоньки въ блѣдныхъ домикахъ… Подняли зеленый фонарь на семафорѣ. Скоро стрѣлой пролетитъ курьерскій поѣздъ, замелькаетъ огненными точками освѣщенныхъ окошекъ и[1140] медленно пропадетъ въ невѣдомой дали[1141]…[1142] Разъ на станціонной[1143] будкѣ прозвонило пять ударовъ… Разъ… два… три… — ударили на станціи. Гулко несется прощальный свистокъ паровоза… пфукъ… пфукъ… все чаще, чаще… гулъ <нрзб.>…[1144] Вотъ они три яркіе глаза смотрятъ впередъ…[1145] Пролетѣлъ поѣздъ, едва едва[1146] замѣтенъ красный огонь, превратившійся въ точку… пропалъ… А Ося все[1147] смотритъ туда, въ неизвѣстную даль… Тамъ далеко большой городъ, башни, церкви… громадныя зданія… Такъ говорилъ Осѣ старый живописецъ… Тамъ есть училище, гдѣ много свякихъ статуй, картинъ, рисунковъ… Знаменитые художники ходятъ тамъ по большимъ свѣтлымъ комнатамъ[1148]. Тамъ цѣлыя дома наполнены картинами и всѣ могулъ смотрѣть…[1149] Потомъ всплываетъ[1150] дорогое[1151] старческое лицо, наконецъ[1152] вотъ она хорошо знакомая сонутая[1153] фигура старичка съ книгой[1154] въ большомъ старомъ[1155] креслѣ[1156]. [1157]Холодомъ потянуло съ воды. Ося приходитъ въ себя… Пора домой! — Онъ собираетъ мольбертъ, закидываетъ[1158] на[1159] плечо и[1160] <нрзб.> подымаетъ въ горку[1161] къ этимъ знакомымъ, скучнымъ, бѣднымъ огонькамъ…

————

[1162]— Что жъ ты не заходишь къ намъ? — услыхалъ разъ Ося позади себя знакомый голосъ.

[1163]Онъ шелъ къ Мейеру по Большой улицѣ. Его узналъ и остановилъ Петя Кудринъ.

<—> А я все ждалъ тебя…[1164] Что ты теперь дѣлаешь? рисуешь?

— Да…

<—> И много нарисовалъ?

— Да… я теперь съ натуры рисую…

— И красками?

— Да…

— Такъ ты заходи… Знаешь что, приноси къ намъ показать твои картины! Я говорилъ о тебѣ папѣ[1165]…[1166] Онъ тоже хочетъ видѣть тебя.[1167] Приходи сегодня.

— Хорошо… А у тебя есть рисунки?..

— Ну… такъ… дрянь… Я вѣдь въ гимназію готовлюсь въ четвертый[1168] классъ — тамъ не до рисованія.

Вечеромъ Ося забралъ свои любимые рисунки и отправился къ мировому судьѣ. Большая квартира[1169], уставленная красивой мебелью, цвѣтами, ковры, лампы — все это поразило Осю… Онъ[1170] стѣснялся.

Петя схватилъ его за руку и потащилъ по комнатамъ, къ отцу: Вотъ, папа нашъ знаменитый живописецъ… Помнишь вывѣску то? Это вотъ онъ ее писалъ…

Въ большомъ креслѣ за письм.[1171] столомъ сидѣлъ[1172] въ халатѣ[1173] судья. Это былъ добродушный толстякъ, любимецъ всего населенія. «Добрый панъ судья»[1174]

// л. 23

 

38

Съ любопытствомъ оглянулъ онъ худенькую фигурку, блѣдное смущенное лицо съ большими глазами, перепачканную красками курточку.

[1175]— Да ты не дичись, ишь какой ежъ!..

Ося молчалъ…[1176] Ему было жутко въ большомъ кабинетѣ… Онъ[1177] быстро оглядѣлъ комнату и[1178] увидалъ картину. Это было прекрасная[1179] копія съ картины Саврасова «Грачи прилетѣли»…

— Это ты[1180] рисовалъ? —[1181] спросилъ онъ[1182] Петю…

— Ха-ха-ха…[1183] Какой ты глупый… Развѣ можно?..

Ося внимательно посмотрѣлъ на него…

<—> А я думалъ ты… развѣ ты не можешь?..

Засмѣялся и мировой судья…

— Ишь каковъ… Ну, братъ, это не такъ[1184] легко, какъ ты думаешь[1185]… какъ тебя звать то…

— Ося…

— Такъ вотъ братъ Ося[1186]… это вешь трудная. Надо много-много[1187] учиться…

Ося не отвѣчалъ. Онъ подошелъ къ картинѣ и внимательно ее осмотрѣлъ…

— А я могу… вотъ только[1188] тамъ, за колокольней… — это немного трудно… Срисовать то легко… Вотъ самому[1189] написать…

Онъ не отрывалъ отъ картины глазъ.

— Какъ вѣрно… вѣрно… вдругъ заговорилъ Ося[1190]… Это д. б. весной[1191]… Тамъ…[1192] подъ снѣгомъ стоитъ вода, темная. А тамъ… онъ указалъ на даль… тамъ…[1193] тамъ таетъ снѣгъ и отъ него подымается туманъ…[1194]

Онъ зажмурилъ глаза…

— Да… это вѣрно… тамъ… Я слышу, какъ кричатъ[1195] эти чорныя птицы…[1196] — какъ бы про себя говорилъ онъ.

Мир.[1197] судья серьозно[1198] посмотрѣлъ на него. «У него — чутье… художественное чутье… и вкусъ…» — подумалъ онъ.

— А[1199] принесъ свои рисунки?.. — спросилъ Петя.

— Принесъ… вотъ они… Ося[1200] открылъ папку[1201].

— Ну… посмотримъ… посмотримъ… — говорилъ Мир. С.[1202], разсмотривая рисунки,[1203] набросанные карандашомъ… — Что тутъ у тебя нацарапано…

— Голова еврея… знакомое лицо… А… да это Мейеръ… прекрасно… прекрасно… Лавко схватилъ[1204]… Это ты рисовалъ?..

— Я.. это еще изъ первыхъ… А вотъ я на память рисовалъ…

— Какъ такой?.. Эх! да это[1205] Сидорчукъ… — Онъ[1206] узналъ трактирщика, часто бывавшаго у него въ камерѣ… Ха-ха-ха… рожа то… вотъ такъ рожа! <нрзб.>[1207] какъ живой… и углемъ… Однако… Да ты художникъ… А вотъ и[1208] красками… Недурно… недурно…[1209] Да и совсѣмъ хорошо…

[1210]Это былъ пейзажъ… Часть рѣки надъ городомъ, тихая заводь, при заходѣ солнца… — Ну, ты, братъ, не живописецъ… нѣтъ… ты художникъ…

Онъ все качалъ головой…[1211]

— Ну, а мои и смотрѣть нечего… — закричалъ Петя… у меня мазня…

— Да… у тебя братъ[1212] передъ имъ мазня… Ты[1213] гдѣ учился?

— Два года въ училищѣ… Тамъ то мало учили рисовать… пустяки все… Я все самъ… угольками… А потомъ познакомился съ г. Мейеромъ… Это такой добрый старичокъ… Онъ живетъ на Большой улицѣ…[1214] Самъ вывѣски пишетъ… Но онъ и картины раньше писалъ. Онъ то меня и[1215] училъ…[1216] Онъ очень много рисуетъ… Онъ все говоритъ, что мнѣ надо ѣхать въ настоящее училище…

— Да… надо… надо… Твой отецъ кто?..

— Сапожникъ… —

— Да… тебѣ надо ѣхать… Ну… прекрасно… ступайте… Петя тебѣ покажетъ и картины… Тамъ много еще картинъ…[1217]

// л. 23 об.

 

39.

Они пошли въ Петину комнату.[1218]

[1219]Комната была большая и свѣтлая. Возлѣ окна стоялъ столярный верстакъ, около него — на стѣнѣ висѣли[1220] всевозможные инструменты…[1221] Тутъ же стоялъ и токарный станокъ,[1222] въ углу валялись разнаго вѣса гантели для развитія мускуловъ. Въ большомъ шкафу на полкахъ чинно стояли книги въ красивыхъ переплетахъ. Большой глобусъ помѣщался въ углу на кругломъ столикѣ. По стѣнамъ висѣли олеографіи[1223] съ изображеніемъ звѣрей, птицъ,[1224] видовъ разныхъ[1225] странъ отъ тропиковъ до полюса… Около другого окна стоялъ мольбертъ.

— Вотъ моя комната… — сказалъ Петя… Смотри, вотъ это токарный станокъ… а это глобусъ… это на немъ есть всѣ части свѣта…[1226]

Онъ водилъ Осю отъ предмета къ предмету и пояснялъ…

— И все это твое? — изумился Ося…

— Да… это моя работая комната…[1227] У меня еще есть спальня вверху…[1228]

Ося вспомнилъ свою лавку въ каморкѣ[1229]…

— И ты все можешь работать? — спросилъ онъ.

— Могу… Я скамейку сдѣлалъ… вотъ она стоитъ… Только надоѣло мнѣ все… Теперь я хочу заняться фотографіей… надо попросить папу купить…

— [1230]А рисунки твои гдѣ?

— Ну, не стоитъ и смотрѣть… дрянь…

— [1231]А ты все таки покажи…

Петя вытащилъ изъ шкафа нѣсколько листовъ[1232].

Это были слабыя[1233] копіи съ частей тѣла, нѣсколько видовъ съ гравюръ[1234]…

Ося мелькомъ взглянулъ на нихъ и улыбнулся.

— Это то?.. — протянулъ онъ.

— Что? скверно?.. я же говорилъ что мазня…

— Ты д. б.[1235] не любишь рисовать… А это что…

— Это Пушкинъ… Я срисовалъ съ этого бюста.[1236]

Онъ указалъ на бюстъ Пушкина, стоявшій на книжномъ шкафѣ.

— Плохо — сказалъ Ося… Вотъ тутъ тѣни нѣтъ… носъ длинный… а ухо то,[1237] смотри… Дай я тебѣ его исправлю…

Онъ взялъ карандашъ, <нрзб.>, и мелькомъ взглядывая на бюстъ началъ поправку…

— Днемъ бы если[1238]… сказалъ онъ… Вотъ видишь… совсѣмъ другое…

Его рука быстро работала, новыя штрихи увѣренно ложились на бумагу.

Вотъ и все… Похоже?..

— Ты лучше моего учителя…

— А… у тебя есть и учитель…

— Да… онъ служитъ у папы въ канцеляріи… писецъ… Онъ мнѣ и показываетъ

— А онъ какъ рисуетъ… у тебя есть?

// л. 24

 

40.

Да вотъ[1239] голова мальчика.

— Это то?.. Плохо... у него косые глаза… Ну, я ему поправлю…[1240] Въ нѣсколько штриховъ мальчикъ смотрѣлъ какъ слѣдуетъ.

— Вотъ если бы г. Мейеръ тебя училъ…

— Это кто… жидъ[1241] то…[1242]

— Г. Мейеръ… — твердо сказалъ Ося[1243]… Онъ[1244] еврей, а[1245] не «жидъ»…

— Все равно…

— Нѣтъ… это только уличные мальчишки такъ ругаются… Онъ мой учитель… я люблю его и… не смѣй его такъ[1246] называть…

Его глаза заблестѣли[1247].

— Если бы ты послушалъ, какъ онъ хорошо говоритъ, когда сидитъ въ[1248] креслѣ,[1249] какъ онъ разсказываетъ о горѣ,[1250] о своихъ несчастныхъ евреяхъ, какъ онъ плачетъ…

— Ну, хорошо… не люблю я ихъ… они такіе[1251] грязные… рваные…

Ося вздрогнулъ, взглянулъ на себя, на свою рваную. запачканную куртку и поблѣднѣлъ…

— И я грязный… и я… рваный… А ты… ты — чистый… гдѣ моя шапка… гдѣ она? Я домой пойду…[1252] — закричалъ онъ и[1253] въ голосѣ его послышались[1254] слезы…

Петя вскочилъ и схватилъ Осю за плечики…

— [1255]Ну, чего ты… я не о тебѣ[1256]… Ужъ и обидѣлся…

— Ну… какъ вы тутъ? — раздался голосъ судьи… — Ты чего плачешь? обратился онъ къ Осѣ. — Чего распѣтушились[1257]?.. — А… вотъ оно что… — сказалъ онъ, когда Петя разсказалъ ему все… — [1258]Онъ правъ… ты не смѣлъ говорить этого…[1259] А чтобы ты совсѣмъ выбросилъ изъ головы глупые взгляды… я тебѣ при немъ скажу… Онъ въ свои годы уже заработалъ деньги… изъ него[1260] при изв. услов.[1261] выйдетъ талантливый художникъ… а[1262] ты, братъ, еще ничего не[1263] сдѣлалъ… Понимаешь?.. Ну, такъ вотъ и помни[1264]…

Петя взялъ Осю за руку.

— Не сердись…[1265] я не буду трогать твоего Мейера…[1266]

Судья потрепалъ Осю по плечу.

— Такъ… такъ… не давай въ обиду, кого любишь… Молодецъ!.. У тебя доброе сердце…

— Я вотъ заработаю денегъ и куплю себѣ курточку… — сказалъ онъ…

— Да возьми мою… у меня много есть… я изъ нихъ выросъ… Можно вѣдь папа? — спросилъ Петя.

— Конечно можно… Ну, такъ какъ же… возьмешь чтоль… ты

Ося подумалъ.

— А онъ пусть возьметъ мою картинку… — сказалъ онъ…

— Однако ты малый того… самолюбивый… Ну… молодецъ! — сказалъ Судьяююю — Замѣть это и для себя, на всякій случай — сказалъ онъ сыну.

Ося возвращался домой въ новой курточкѣ. [1267]Петя провожалъ его. На углу Большой улицы они простились.

— Придешь еще? Ну?.. А то я все одинъ… такъ скучно[1268]…

— А не будешь смѣяться… ты все важничаешь… Петя вспыхнулъ… Да нѣтъ же… Ей Богу не буду… — Ну, хорошо, приду… А картинъ то ты мнѣ не показалъ — вспомнилъ онъ.

// л. 24 об.

 

41.

Какъ эту[1269] картину то называется… вотъ птицы то чорныя на деревѣ[1270]… А…

— «Грачи прилетѣли»…

— Да[1271]… да… Грачи…[1272] очень хорошо… очень… Знаешь что… мнѣ хочется показать ее г. Мейру… можно будетъ отнести ее къ нему…

— Конечно можно…

— Ну… я приду… приду…

Мейеръ находитъ средство.

—————

Такъ завязалось знакомство Оси съ сыномъ «пана судьи»[1273]. Ося часто заходилъ къ нему, смотрѣлъ картины, слушалъ разсказы Пети о прочитанномъ въ книгахъ, о далекихъ странахъ, о приключеніяхъ,[1274] говорилъ и самъ о своей жизни, о старичкѣ Мейерѣ.[1275] Иногда они забирали мольберты и уходили за городъ, обыкновенно къ рѣкѣ, выбирали мѣстечко и начинали рисовать. Петя изъ одного желанія отстать, тоже рисовалъ, хотя и не чувствовалъ особенной склонности къ этому занятію. Ося серьозно дѣлалъ замѣчанія, поправлялъ, какъ могъ разъяснялъ неправильности и однажды даже разсердился и заявилъ, что Петя рисовать не умѣетъ. Тотъ не обидѣлся, т. к. уже[1276] примирился съ мыслью, что Ося — настоящій художникъ, а онъ только балуется. Серьозность, горячность, пониманіе природы, самостоятельность[1277] — все это нравилось ему въ Осѣ. Ося бралъ у товарища книги.[1278] Видя, что отецъ не мѣшаетъ ему заниматься рисованіемъ, Ося[1279] терпѣливо просиживалъ на липкѣ, набивалъ подметки, клалъ заплатки, и Кондратій оставался доволенъ.[1280] Приближалась ярмарочная недѣля, въ городъ пріѣхали балаганные артисты. Старый Мейеръ получилъ заказъ написать нѣсколько[1281] фантастическихъ декорацій[1282]-картинъ и не выходилъ изъ мастерской. Онъ[1283] подѣлился работой съ Осец, т. к. одному работать было не подъ силу и Ося[1284] каждый день уходилъ къ нему и шутливо, изощряя свою фантазію[1285] писалъ большія полотнища, изображая гибель корабля на[1286] морѣ, охоту на львовъ, змѣю, проглатывающую быка, <нрзб.> чудовищъ, человѣка-рыбу, Кащея и т. подоб. страшныя[1287] картины, которыми, обыкновенно, заманиваютъ въ балаганы публику, чтобы ничего подобнаго не показывать. Ося старался выписывать художественно и старый еврей хмурился и уныло шеплатъ… — На этихъ вывѣскахъ, на этой балаганщинѣ можно только потерять вкусъ[1288]… но что дѣлать… что дѣлать… ему нужна работа, ему нуженъ заработокъ…

Старый живописецъ съ кажд.[1289] днемъ становился мрачнѣе… Онъ видѣлъ[1290] картины, написанныя Осей съ натуры, всматривался, гордился, но все настойчивѣе мучила его мысль, что время[1291] уходитъ, что надо Осѣ учиться, ѣхать въ настоящую школу, гдѣ можетъ развиться талантъ. Но на это нужны деньги, а ихъ нѣтъ ни у Кондратія, ни у него.

// л. 25

 

42

Какъ то лѣтнимъ вечеромъ Мейеръ сидѣлъ по обыкновенію у открытаго окна. Темнѣло, читать было трудно. Ося только что кончилъ большое[1292] полотнище на балаганъ и подошелъ къ учителю.

— Мнѣ скучно, г. Мейеръ… это глупая картина…[1293] у меня даже голова болитъ… Смотрите… вонъ звездочка упала…[1294] Знаете, что я пожелалъ себѣ, пока она падала?.

— Что, мой мальчикъ…

— Я хочу ѣхать въ большой городъ… въ училище…

— И успѣлъ пожелать?..

— Успѣлъ… Только это не вѣрно… это такъ только…[1295] Я знаю, г. Мейеръ… — тихо сказалъ онъ…

— Что ты знаешь?

— Я знаю, что этого не будетъ…

— Почему же…

— У насъ нѣтъ денегъ… у васъ тоже нѣтъ денегъ… а чтобы ѣхать надо много денегъ… вѣдь такъ?..

Въ потемнѣшемъ небѣ было тихо. На горизонтѣ вспыхивали зарницы.[1296]

— Ну, такъ…

— Значитъ, я не поѣду…[1297]

Вдругъ старый живописецъ вскочилъ, такъ порывисто, что Ося испугался. Онъ прошелся раза два по комнатѣ, чтобы успокоиться…

— Ты поѣдешь — увѣренно сказалъ онъ.[1298]

Ося[1299] удивленно смотрѣлъ на него…

— Но какъ же?.. — спросилъ онъ.

— Какъ?[1300].. потомъ узнаешь…[1301] мой мальчикъ… Но ты поѣдешь… Принеси мнѣ[1302] завтра твою «заводь», голову Сидорчука и пожалуй…[1303] вотъ это будетъ хорошо «толпу мальчиковъ» углемъ[1304]… она у тебя превосходна…

— Ну, и что же?..

— Ну, и больше ничего…[1305] Принеси, а тамъ увидимъ…

— Г. Мейеръ… давайте еще ждать звѣздочку… И вы пожалуй… Если вы пожелаете то навѣрно будетъ… давайте смотрѣть.

— Да не вижу я… ничего не вижу.

Они продолжали тихо-тихо сидѣть…

— Вотъ она — крикнулъ Ося. — Пожелали? —

— Пожелалъ, малышъ… пожелалъ…[1306] да будетъ воля Господня… Иди спать… Поздно…

————

Старый живописецъ нашелъ средство. Онъ рѣшилъ отправить нѣсколько работъ своего ученика въ художественное училище. Онъ былъ увѣренъ, что тамъ поймутъ этотъ талантъ-самородокъ, оцѣнятъ и Ося получитъ доступъ на правильный путь художественной школы, путь, который долженъ вывести его на великую, славную дорогу. Когда Ося ушелъ, старикъ сѣлъ писать письмо.[1307] Его руки дрожали отъ волненія… О, они поймутъ… Они должны понять и сохранить этотъ талантъ. Они должны протянуть ему руки… Письмо было составлено. Оно было просто но сильно.

Милост. Г. г. Директоръ!

Не находя иного исхода, я рѣшилъ послать Вамъ на обсужденіе г.г. профессоровъ работы бѣднаго мальчика.

Самъ я, бывшій учитель рисованія, нашелъ въ немъ великій[1308] талантъ, но ни у[1309] отца мальчика, ни у меня нѣтъ средствъ, чтобы[1310]

// л. 25 об.

 

43

помочь ему учиться[1311]. Мальчику 12 лѣтъ, но Вы должны сознаться, что работы его — работы художника. Во имя справедливости я не прошу, нѣтъ, я требую, чтобы[1312] этому таланту дали возможность[1313] получить правильное полное какъ общее такъ и художественное образованіе. Если Вы не поможете, Вы совершите преступленіе.[1314] Безъ преувеличенія я скажу, что Осипъ Евстратовъ явится украшеніемъ училища. Благоволите отвѣтить и переслать обратно[1315] работы, если не найдете возможность принять мальчика. Городъ N…[1316]

Съ соверш. почтен.[1317] Абель Мейеръ.

[1318]На слѣд.<ующее> утро Мейеръ запаковалъ принесенные Осей рисунки и отправилъ съ письмомъ но адресу.

— Ну, теперь все въ рукѣ Божіей… Но они не посмѣютъ отказать…

Онъ былъ въ этомъ твердо увѣренъ[1319].

Сидорчукъ.

—————

Жизнь въ городкѣ текла[1320] обычнымъ порядкомъ. Дѣла г. Наймана шли превосходно. Сосѣднія помѣщики явились постоянными его покупателями. Горожане переходили къ нему отъ другихъ торговцевъ, т. к. товары были всегда самаго лучшаго сорта, свѣжѣе и дешевле.[1321] Недовольныхъ было не мало.[1322] Особенно крупный[1323] бакалейщикъ Захаровъ и трактирщикъ,[1324] содержащій ренсковый[1325] погребъ Сидорчукъ… Частенько Захаровъ заходилъ къ Сидорчуку и они[1326] за чаемъ вели[1327] разговоры о новомъ торговцѣ.[1328]

— И какъ онъ, проклятый, насъ дешево продаетъ… — ворчалъ Сидорчукъ. Ну… вино взять[1329]… вѣдь и всего то 15 к. отъ бутылки пользы беретъ, за 50 к. пускаетъ[1330]… Я бывало за 60 к. продавалъ[1331]… Прямо прикрывай все дѣло…

Онъ <нрзб.> получать большіе барыши и успѣлъ нажить капиталъ.

— Не краденымъ ли[1332] торгуетъ — увѣрялъ Захаровъ… право… Смотри ка Петръ Иванычъ… Возьмемъ теперича чай… Мнѣ онъ приходитъ самому 1 р. 90 к… Я его за 2 р. пускалъ, а жидъ этого по 1 р. 70 к. продаетъ… Вѣдь вотъ мѣсяцъ я и 120 ф. то не продалъ…[1333] Что ни день[1334] выручка все меньше и меньше…[1335] А народъ такъ и претъ къ нему, обрадовались…

— Да, братъ, прошли наши времени… Пришелъ жидъ[1336] все испортилъ… Теперь и не поправишь…[1337]

— Публику то баловать… Ну, братъ… нѣтъ… Тутъ надо иную штуку… Понимаешь…[1338]

Онъ многозначительно поглядѣлъ на бакалейщика.

— [1339]Никакого средства нѣтъ…

— [1340]Есть средство… братъ… есть… Кто Нейманъ то… жидъ?.. — Ну, жидъ…

// л. 26

 

44

— А разъ жидъ, такъ и погромчика[1341] можно дождаться, понялъ?..

— Ну, это братъ… того…

— Ничего… чего того?... Ну такъ и простись съ барышами… Вѣдь онъ съ каждымъ днемъ въ силу входитъ… Что?

— Да больно того… Его въ городѣ то полюбили…

— Э, братъ… у меня есть такіе молодцы… до жидовъ больно охочи… По стаканчику… по другому… да ежели эдакъ въ разговорѣ то… понимаешь… о жидахъ потолковать… ну такъ… не слыхали ли молъ,[1342] что молъ, мальчишку украли… или тамъ ежели бы вотъ на базарѣ, али вонъ на ярмаркѣ драку съ жидами… ну и пошло… Вѣдь бывало?.. вонъ въ газетахъ то печатали…

Бакалейщикъ вздохнулъ…

— А не грѣхъ?..

— Что грѣхъ… за жида то? тьфу… Еще и грѣхи всѣ простятся… Вѣдь онъ жидъ то кто?.. хуже пса… И гонютъ ихъ отовсюду.[1343] Вонъ, какъ изъ Москвы то ихъ поперли…

— Ой… страшно… — шепталъ бакалейщикъ… А ты… братъ… пущай его торгуетъ… все же люди…

Сидорчукъ засмѣялся…

— Ну и отдай имъ[1344] свою лавку…

— Торговать надо умѣючи — вздохнулъ бакалейщикъ больно мы много загребали, братъ…

— Ну… я не люблю по малому… Да чтобы я свои барыши жиду отдалъ — сдохну а не отдамъ…[1345] ты всурьезъ не <нрзб.>… я пошутилъ… ха-ха-ха… Что?.. напугалъ?.. ха-ха-ха…[1346] И жирный трактирщикъ засмѣялся такъ, что бакалейщику стало жутко…

— Прощай, братъ… Да[1347]… а цѣны то я все таки спущу[1348]… что Богъ дастъ…

— Да ужъ заодно и товаръ раздай задарма, а они тебя <нрзб.>…

И когда бакалейщикъ ушелъ, Сидорчукъ съ усмѣшкой посмотрѣлъ ему вслѣдъ и сказалъ — Дуракъ… а еще русскій человѣкъ…

[1349]Сидорчукъ[1350] и раньше ненавидѣлъ евреей. Во первыхъ[1351] совсѣмъ не пьютъ водки[1352]. Евреи, проживавшіе въ городѣ[1353] такъ и всѣ вообще евреи, отличались трезвостью и потому не были для Сидорчука покупателями и рѣдко заходили въ трактиръ. Кромѣ того въ городѣ была[1354] ссудная касса, которую содержалъ еврей Гринбергъ, и эта то касса не давала покоя Сидорчуку. Гринбергъ давалъ деньги подъ закладъ разныхъ вещей и бралъ барышъ, утвержденный закономъ. Сидорчукъ же[1355] держалъ тайную кассу и бралъ большія %% съ мелкаго люда, пропивавшаго въ его трактирѣ послѣднія деньги[1356]. Года три тому назадъ его дѣла по кассѣ[1357] шли прекрасно, Гринберга не было. Многихъ разорилъ Сидорчукъ, пользуясь нуждой бѣдняковъ. Но вотъ[1358] явился

// л. 26 об.

 

45

Гринбергъ[1359], открылъ кассу,[1360] всѣ[1361] пошли[1362] къ нему[1363]. Сидорчукъ затаилъ злобу. А тутъ вдругъ Нейманъ открылъ магазинъ.

— Эти жиды совсѣмъ меня разорятъ… — ворчалъ трактирщикъ, пересчитывая по вечерамъ выручку… — А я то думалъ домъ покупать… И народецъ же… не то что нашъ братъ русскій, съ того что хочешь — сдерешь, а съ жида что съ мертваго…

Смѣтливость, бережливость и[1364] аккуратность евреевъ возмущали Сидорчука.

— Ишь,[1365] съ голоду не дохнутъ… на пятакъ въ день проживаютъ… Ну, да ладно… Господь дастъ, справимся…[1366] Надо ихъ потрясти, надо….

Сидорчукъ[1367] изъ газетъ зналъ, что частенько за послѣднее время темные люди,[1368] желая пограбить или[1369] свести[1370] счеты съ евреями, устаривали[1371] погромы… Дикая толпа всякаго сброда, придравшись къ какому-нибудь пустому случаю, бросалась на еврейскія лавки[1372] и дома, грабила[1373] имущество, калѣчила и даже убивала[1374]. Сидорчукъ зналъ также, что многимъ все это сходило съ рукъ, т. к. часто[1375] трудно бывало найти истинныхъ виновниковъ[1376]… Вотъ бы у насъ погромчикъ то[1377]…[1378] вздыхалъ Сидорчукъ… — [1379]Чего ихъ жалѣть?..[1380] А молодцы у меня найдутся…[1381]

// л. 27

 

[1382]— Ну, какой жидъ въ кредитъ отпущать будетъ? ну?[1383] сказывай? — кричалъ Сидорчукъ. — Сунься ка поди къ новому то жиду?..

По вечерамъ въ тарктирѣ шли таинств. бесѣды съ разными темными личностями. Сидорчукъ угощалъ щедро.[1384]

— Да ужъ знамо дѣло… Вы нашъ благодѣтель… — отвѣчала компанія.

— Не благодѣтель… а русская у меня душа… Всегда могу уважить… Васька! кричалъ онъ подручному — тащи имъ еще двѣ бутылки… Пусть понимаютъ, какъ я ихъ, значитъ, жалѣю…

[1385]Дѣло заваривалось.[1386] Грозная туча нависла надъ мирнымъ населеніемъ городка. Но никто и не подозрѣвалъ ничего. Вѣжливый г. Нейманъ по прежнему въ чистомъ[1387] фартукѣ и въ золот.[1388] очкахъ раскланивался съ почтенными покупателями, старичокъ Гринбергъ[1389] спокойно сидѣлъ въ своемъ креслѣ,[1390] сотни бѣдныхъ ремесленниковъ и базарныхъ торговцевъ-евреевъ и терпѣливо перебивались изо дня въ день… Старый Мейеръ дрожащими руками писалъ балаганныя полотнища. Въ[1391] убогой маленькой синагогѣ[1392] мудрый раввинъ возносилъ моленія ко Господу о мирѣ всего мира и о[1393] дарованіи счастья и благъ измученному еврейскому народу[1394].

Погромъ[1395]

————

Ярмарка открылась. На площади, обыкновенно пустой, красовались маленькіе наскоро сколоченныя палатки, съ[1396] дешевыми сластями, игрушками, книжками, посудой и <нрзб.>[1397]. Съ телѣгъ и ларей продавались ягоды, овощи, молоныя продукты[1398] и домашней пищи.[1399] За ними[1400] лежали ворохи колесъ, кадокъ, <нрзб.>, рогожъ и проч. скарба. Посреди площади возвышался балаганъ съ полотныной крышей. По бокамъ отъ входа висѣли большія полотнища съ фантастическими картинами, частью подновленныя, частью вновь сдѣланныя старымъ Мейеромъ и Осей. На балконѣ кривлялись клоуны въ грязныхъ камзолахъ, и цѣлый день безъ устали работалъ «оркестръ-монстръ», приводимый въ дѣйствіе[1401] старымъ евреемъ.[1402] На головѣ[1403] старика были надѣты[1404] бубенчики и колокольчики, за спиной висѣлъ большой несуразный барабанъ[1405] съ литаврами[1406]. Старикъ игралъ на трубѣ, дергалъ ногами, и трясъ головой,[1407] веревки потягивали и отпускали. Палки у барабана,[1408] верхняя тарелка и ноги старика были скрѣплены веревками такъ ловко, что получается оркестръ изъ барабана, колокольчиковъ, бубенчиковъ, литавровъ и трубы

// л. 27 об.

 

47

И цѣлый день съ утра и до вечера какъ заведенная машина, не переставалъ двигаться гудѣть и трясти головой[1409] подъ жгуч.[1410] луч.[1411] іюльск.[1412] солнца, создавая оркестръ. Два еврея-скрипача[1413] въ потертыхъ рваныхъ[1414] фракахъ сидѣли внизу у кассы и съ тоскливыми лицами[1415] подыгрывали оркестру[1416]. На столикѣ у входа возился на цѣпи облѣзлый <нрзб.>[1417] медвѣжонокъ[1418] наводившій такую тоску, что не только не могъ развлекать посѣтителей, а скорѣе самъ просилъ, чтобы его кто-ниб.[1419] утѣшилъ. Этотъ скучный медвѣжонокъ обыкновенная[1420] выкрашенная въ зеленую краску тощая[1421] кошка «изъ Африки» да два[1422] полинялыхъ орленка, похожія на воронъ, и кривой осликъ[1423] — являлись единственными представителями[1424] «великолѣпнаго звѣринца». Изъ балагана неслись дикія завыванія[1425] единственнаго уцѣлевшаго на свѣтѣ человѣкоѣда[1426]…

— От этто[1427] «онъ»… это самый страшный человэка-ѣдъ[1428]… говорилъ толпѣ[1429] хозяинъ балагана армянинъ[1430].[1431] Искалъ-искалъ, по всѣмъ лѣсамъ… насилу накодилъ[1432]… большой деньги платилъ… тыща рублей платилъ…[1433] Скарѣй смотри… скарѣй… душа мой… памираетъ[1434] скора… человэка нѣтъ… безъ человэка помираетъ[1435]…[1436]

— А съ чего онъ воетъ то[1437]? — спрашивали въ толпѣ.

— Какъ чиво? кушать хочитъ… нэтъ человэка… скора помираетъ… Ходи-ходи… за пятачокъ ходи.

А «человѣкоѣдъ» отчаянно[1438] завывалъ и хрипѣлъ въ пустомъ балаганѣ[1439], вымазанный охрой и облитый овчиной — братъ хозяина балагана.[1440] Вся площадь была заполнена народомъ.[1441]

Гомонъ и выкрики[1442] торговцевъ, бойкая польская, русская и еврейская рѣчь, пискъ глиняныхъ дудокъ,[1443] буханье турецкаго тарабана, и ревъ «человѣкоѣда» — все это сливалось вмѣстѣ и получалось полная всѣмъ извѣстная картина ярмарки въ уѣздномъ городкѣ.[1444] Шелъ третій часъ. Солнце палило такъ сильно[1445], что кривлявшіяся клоуны покраснѣли какъ раки, а старый еврей-оркестръ чаще и чаще[1446] прекращалъ музыку, снималъ въ головы тяжелый звонкій уборъ и вытиралъ потъ. У него сильно болѣла голова,[1447] съ высокаго помоста онъ видѣлъ надъ городомъ[1448] прохладную поверхность рѣки,[1449] даль[1450] и синюю полосу лѣса. Тамъ холодокъ, трава… Какъ хорошо отдохнуть, положить[1451] гудящую голову на сырой мохъ и заснуть…

— [1452]Чиво сталъ… зачимъ сталъ… Бей барабанъ… деньги бралъ… звони головой… веселѣй звони… — кричитъ хозяинъ.

И опять надѣваетъ проклятую шляпу старикъ, трясетъ головой, и трубитъ, а глаза смотрятъ туда, на холодную полосу,[1453] въ тишину и прохладу стараго дубоваго лѣса.

Но[1454] съ чего это опять остановился старый еврей испуганный

// л. 28

 

48

смотритъ на площадь[1455]. И не онъ одинъ смотритъ… Клоуны перестали кривляться[1456] и также смотрятъ туда[1457]… А оттуда уже слышится[1458] все ширясь и разрастаясь… Дикій человѣкъ пересталъ ревѣть… А гулъ все шире и громче…[1459] Недоброе почуявшій[1460] кривой осликъ издалъ жалкій тревожный крикъ и[1461] задергалъ ушами. А произошло вотъ что. Къ еврею, продававшему гусей подошелъ оборванный пьяный[1462] парень и сталъ торговать гуся.

— Эй, жидюга, почемъ гусь… Съ этими словами парень взялъ живаго гуся и сталъ мять въ рукахъ[1463].

— Не тронь… не тронь… — забеспокоился еврей. — Дорогой гусь… Самый дорогой.[1464]

— Чево не тронь… Покупаю… Почемъ гусь,[1465] жидовская морда? Краденый, чай…[1466] —

[1467]Парень сдѣлалъ нѣск. шаговъ назадъ.[1468]

[1469]— Постой… постой… оставь гуся… — уже закричалъ еврей[1470] и ухватилъ гуся за голову.[1471]

— Не дамъ… я купилъ[1472]… — оралъ парень… Мой гусь… Я тебѣ деньги отдалъ[1473]…

— Врешь… врешь… укралъ… жуликъ… Давай гуся… мой гусь — кричалъ еврей. — Держите его… ратуйте… ратуйте… ой… ратуйте.

Онъ крѣпко ухватилъ гуся за голову. Гусь задыхался и хрипѣлъ.

— Ну… такъ вотъ тебѣ гусь…[1474]

Парень съ остервененіемъ дернулъ гуся, что то хряснуло[1475] и еврей упалъ на землю, держа въ рукахъ оторванную[1476] несчастную[1477] гусиную голову.

Кровь брызнула фонтаномъ изъ гусиной шеи,[1478] залила парню рубаху, руки и[1479] окрасила лицо…

— [1480]Ратуйте… ратуйте… — кричалъ еврей[1481]. Нѣсколько[1482] торговцевъ-евреевъ бросились отнимать гуся, въ самотохѣ[1483] разорвали парню рубаху[1484].

[1485]— Кар-ра-улъ… убиваютъ… Правоставнаго христіанина… жиды убиваютъ… кар-ра-улъ!..

Это оралъ парень[1486]. Его сразу окружила толпа… Нѣсколько оборванцевъ подняли кулаки и орали:[1487]

— Убиваютъ… Жиды!.. Жиды убили!..

Кого? — кто убилъ? — кричали въ толпѣ.

— Жиды! —

— Кого убили… Христіанина… убили… убили… покатились крики по площади…

Въ эту минуту и опустилъ свою трубу старый еврей, пересталъ трясти головой[1488].

Полетѣла съ[1489] ларей провизія. Надъ головами[1490] уже летѣли корзинки, ящики, съ трескомъ падали на толпу[1491]… полетѣли бутылки съ квасомъ, боченки… [1492]Многіе изъ толпы въ заднихъ рядахъ съ[1493] криками ужаса передавали[1494] несвязные крики… Убили… Христіанина убили… Парня убили…[1495] И вдругъ прокатились[1496] по всей площади… отъ края до края…

// л. 28 об.

 

49

два только[1497] слова

— Бей жидовъ!..

Въ[1498] безумномъ ревѣ толпы,[1499] въ этихъ двухъ словахъ — «бей жидовъ!» — едва слышались умоляющіе крики

— Спасите!.. сжальтесь… ратуйте… убиваютъ…

Вотъ полетѣли горшки и[1500] корыта…[1501] упали палатки…[1502] Слышны первыя[1503] удары…[1504]

Эта толпа громитъ[1505] ярмарочные палатки.

Бей жидовъ… бей жидовъ!.. — эти ужасные крики растутъ и уже летятъ въ улицахъ… Видно какъ въ сбившейся въ кучу толпѣ подымаются руки и[1506] палки[1507]. — Убиваютъ! — пощадите… ратуйте… Ради Христа!..

— Христіанину убили… —[1508] несется дикій ревъ съ другого конца площади…[1509] Бей жидовъ!..[1510]

Затрепетали по воздуху разодранныя полотнища на балаганѣ и оттуда несется встревоженный дикій крикъ кривого ослика и визгъ медвѣжонка… Опустѣлъ помостъ… Прячутся[1511] въ балаганъ клоуны, поспѣшно срываютъ съ себя[1512] пестрыя камзолы… Ужасъ написанъ на ихъ лицахъ… Съ воплемъ мечется армянинъ[1513] возлѣ кассы… А кассу уже громятъ. Жадныя руки подбираютъ[1514] мѣдныя деньги[1515]… Старый еврей-оркестръ сбѣгаетъ по лѣсенкѣ внутрь, падаетъ[1516] на колѣни и[1517] захвативъ руками гудящую голову, безумными глазами смотритъ въ полутемномъ сараѣ… А толпа уже громитъ[1518] балаганъ, рветъ парусину и слышится умоляющій крикъ[1519] человѣка въ овчинѣ… Онъ выбѣгаетъ[1520] къ выходу и кричитъ что онъ не еврей, онъ крестится… И[1521] страшно вращается бѣлый глазъ на измазанномъ охрой лицѣ…[1522] Упала парусинная крыша и задѣла горѣвшую[1523] лампу,[1524] пламя теплыми<?>[1525] языками побѣжало,[1526] захватывая обшивку, а подъ парусиной слышны слабые[1527] крики задыхавшагося человѣка и видно, какъ[1528] тощій медвѣжонокъ мечется съ визгомъ на своей[1529] цѣпочкѣ.

— Медвѣжонка выручай[1530], ребята![1531] Тащи его!..

Громаднаго роста парень съ[1532] надувшимися на рукахъ жилами отрываетъ цѣпь и медвѣжонокъ съ визгомъ летитъ на[1533] толпу. <Нрзб.> кривой осликъ[1534] танцуетъ на мѣстѣ, дергаетъ ушами и[1535] кричитъ. Все шире расползается пламя, чорный дымъ охватываетъ разрушенный балаганъ и только тогда кривой осликъ вылетаетъ стрѣлой[1536] и[1537] мчится по площади… Пустѣла площадь, тамъ и сямъ отдѣльные[1538] фигуры подбираютъ[1539] что-то съ земли, роются въ палаткахъ[1540]. Такъ послѣ боя,[1541] когда опускается ночь, хищные люди обираютъ убитыхъ и хищные звѣри празднуютъ кровавый пиръ. — А погромъ разливается по городу… Нѣсколько человѣкъ полицейскихъ[1542] трусливо жмутся къ забору[1543]…[1544] Лихо промчался верхомъ человѣкъ въ формѣ, нагайка щелкаетъ въ воздухѣ, лошадь вытянулась въ струну… Это, д. б.[1545]

// л. 29

 

50

курьеръ спешитъ съ приказаніемъ въ лагерь.

— Дорогу… дорогу!.. Пожарные!..

Съ грохотомъ спѣшитъ вольная пожарная дружина, огнемъ горятъ на солнцѣ мѣдныя каски, молодыя лица серьозны и скрытый страхъ притаился въ поблѣднѣвшихъ лицахъ…

— Бей жидовъ! — уже[1546] доносится съ Большой улицы.

Бол.[1547] улица запружена народомъ. На[1548] углу собралась толпа молодыхъ евреевъ. Въ рукахъ у нихъ балки, камни, желѣзныя полосы.[1549] Они[1550] защищаютъ еврейскій кварталъ. Озвѣревшая толпа напираетъ на нихъ. Грузчики,[1551] приѣхавшіе на ярмарку, крестьяне, оборванцы съ дикими криками[1552] стараются смять смѣлую[1553] кучку борцовъ[1554]. Вотъ изъ угольнаго дома протянулись руки и грянулъ залпъ по толпѣ…

— А… Палятъ… Ребята… вали…[1555]

Здоровый[1556] ключникъ оглоблей наноситъ удары, но[1557] не сдается кучка, а сзади <нрзб.>[1558] подбѣгаютъ еврейскія силы. Испуганныя блѣдныя[1559] лица женщинъ выглядываютъ изъ оконъ и протягваютъ руки…

— Спасите… спасите…

— Стойте… дѣти…[1560] крѣпко стойте… За насъ Господь… — крикнулъ дряхлый еврей за толпой… Онъ протягиваетъ къ небу священную Тору[1561] … Не дайте дѣтямъ[1562] погибнуть…[1563] А сзади защитника<?> поперекъ переулка уже[1564] растетъ баррикада… Женщины,[1565] дѣти и[1566] старцы громоздятъ сундуки, доски и проч.[1567] рухлядь… Но все сильнѣе[1568] напираютъ громилы… Упалъ[1569] молодой силачъ-еврей получивъ ударъ въ голову… Падаетъ и[1570] крючникъ съ оглоблей.

— За баррикаду!.. — кричатъ женщины…

Шагъ за шагомъ отступаютъ защитники, проскальзывая за воздвигнутую стѣну…[1571] Высокій еврей, сдерживая толпу послѣднимъ[1572] отступилъ за закрытіе и въ немъ задвинули входъ большимъ щитомъ. Ревъ ярости прокатился по толпѣ

— Керосину… Жечь…

[1573]Вдругъ изъ переулка, какъ стадо испуганныхъ сернъ, ринулись къ защитникамъ женщины и дѣти…

— Они… тамъ… пробрались дворами… — несутся полныя ужаса крики.

Началось избіеніе.[1574]

// л. 29 об.

 

А на Большой улицѣ уже громятъ магазинъ Неймана. Со[1575] звономъ вылетѣли толстыя зеркальныя стены. Сорваны съ окна бутыли разбиты[1576] двери… Лѣзутъ въ окна, выбрасываютъ товары… А[1577] въ магазинѣ идетъ попойка… вытаскиваютъ изъ погреба запасы и вина. — Вотъ потелѣли съ полокъ банки и вазы…[1578] Толпа озвѣрѣла…. и уже дерутся другъ съ другомъ[1579].

Тащи ее… Отойди![1580] Падаетъ съ грохотомъ вывѣска[1581] въ остервѣненіи[1582] топчетъ ее…[1583]

[1584]Вдругъ яростный крикъ покрылъ гулъ погрома… Какой-то высокій и сухощавый человѣкъ бѣшено наносилъ удары направо и налѣво,[1585] и продирался впередъ[1586]…[1587] Громадные костлявые кулаки падали сверху внизъ на головы[1588] громкимъ, какъ тяжелые удары молота.

— Разбойники! — кричалъ высокій человѣкъ… Мошенники. Вотъ вы кто!..Прочь…[1589] А! ты еще въ морду… такъ вотъ тебѣ! Два!..[1590]

[1591]Высокій человкѣкъ уже[1592] пробрался къ самому магазину.[1593] Опѣшившая толпа[1594] отступила. Въ рукахъ у высокаго человѣка уже была поднятая и <нрзб.> желѣзная полоса…

— Да… чего онъ… раздались голоса… Что на него смотрѣть… Бей его, ребята… за жидовъ онъ[1595]… Бей — кричали изъ заднихъ рядовъ.

— Попробуй только[1596]… подойди — кричалъ высокій человѣкъ потрясая желѣзной полосой… — Разбойники!.. Вывѣску мою[1597]… Мою фамилію…[1598] Мошенники! Я вамъ покажу!

Онъ потрясъ полосой.

— [1599]Бей его! кричали сзади… Онъ за жида!..

Но передніе опасались. Они знали, съ кѣмъ имѣли дѣли. Это былъ Кондратій, силачь, гроза побоищъ.[1600] Его страшная физич. сила была извѣстна многимъ въ городѣ… Еще недавно онъ[1601] принималъ участіе[1602] въ уличныхъ бояхъ, на «стѣнкахъ», и горе было тѣмъ, кто шелъ на него. Теперь онъ былъ страшенъ. Его сухая, мускулистая фигура выпрямилась во весь ростъ и глаза горѣли бѣшенствомъ…

Онъ быстро нагнулся,[1603] перевернулъ вывѣску[1604]. Она была измята, и придавлена во многихъ мѣстахъ…

— Какъ вы такъ… — заревѣлъ онъ… сжимая полосу…[1605] Мою фамилію[1606]… Ну[1607]… держись! — заревѣлъ онъ и ринулся съ полосой на толпу… Въ ужасѣ шарахнулись переднія ряды, бѣшено вертѣлась полоса. Нѣсколько человѣкъ уже валялось на тротуарѣ… — Вотъ вамъ… вотъ… — кричалъ Кондратій… Фамилію мою… вотъ вамъ… вотъ… вотъ…[1608] Вдругъ кто-то ударилъ его по головѣ доской и Кондратій зашатался и упалъ…[1609]

— Къ закладчику! — закричалъ кто-то и толпа ринулась дальше[1610].

[1611]Онъ[1612] оглянулъ толпу и опять взглядъ его упалъ на[1613] исковерканную вывѣску. Кондратій бѣшено зеревѣлъ и ринулся съ полосой на толпу.[1614]

Кое-кто остался подбирать[1615]. Въ разбитомъ окнѣ, уцѣлевшій какимъ-то[1616] чудомъ картонный господинъ равномѣрно[1617] качаетъ головой въ цилиндрѣ. Дальше и дальше по городу развивается картина погрома и на всѣ эти ужасы[1618] носился въ воздухѣ пухъ изъ перинъ и какъ снѣгъ падаетъ[1619]

— Солдаты!..[1620]

Стихаютъ безумныя[1621] крики и рѣзкая дробь барабана прокатывается[1622] по пустымъ улицамъ… Вотъ промчался[1623] драгунъ…[1624] Гдѣ-то прокатился сигналъ на рожкѣ… Бѣглымъ шагомъ подвигается[1625] рота… Штыки сверкаютъ на солнцѣ.[1626] [1627]Мрачныя солдатскія лица[1628], весь блѣдный[1629] идетъ съ боку молодой поручикъ[1630]…

— Ребята стой!..[1631]

Звякнули приклады…

— Подобрать! —

Два солдатика поднимаютъ трупъ молодой еврейки и несутъ къ фурѣ.

— Разбойники…[1632] — шепчетъ старый фельдфебель, а у молодого солдатика навернулись на глаза слезы…

— Шагомъ-маршъ…[1633]

[1634]Блѣдныя лица евреевъ[1635] смотрятъ съ укоромъ[1636] въ слѣдъ[1637].

Да, они опоздали…

Былъ восьмой часъ вечера… Солнце собиралось заходить…[1638] А навстрѣчу ему изъ-за горизонта выдвигалась темная полоса.[1639] Едва слышно доносились раскаты грома.[1640] Послѣ томительно-жаркого дня надвигалась гроза…

[1641]Когда начался[1642] разгромъ, Ося[1643] стоялъ передъ балаганомъ и[1644] смотрѣлъ клоуновъ[1645]. Онъ уже собирался идти поглазѣть на «человѣкоѣда», когда[1646] опустилъ трубу еврей-оркестръ и прокатилась по площади громъ. Ося отбѣжалъ съ сторону

// л. 30

 

52

Онъ видѣлъ, какъ побѣжали куда-то и безсознательный страхъ овладѣлъ имъ[1647].

— Ступай,[1648] мальчикъ, ступай… — сказалъ кто-то надъ его ухомъ… Онъ оглянулся… Передъ нимъ стоялъ[1649] бакалейщикъ Захаровъ…

— [1650]Уходи… домой уходи… — дрожащимъ голосомъ говорилъ бакалейщикъ и его лицо было блѣдно… Онъ крестился…

[1651]Страхъ охватывалъ Осю все сильнѣе…

[1652]Онъ какъ прикованный[1653], стоялъ и смотрѣлъ[1654]…

Дрожь охватила его[1655]… Онъ[1656] понялъ теперь[1657], что происходитъ. Разсказы Мейера встали передъ нимъ ярко… А! вотъ онъ этотъ ужасный погромъ…

— За что же дяденька… за что… смотрите… смотрите… они бьютъ тамъ[1658]… За что?..[1659] Проклятые!.. проклятые!.. Негодяи![1660] — кричалъ Ося осипшимъ голосомъ, сжимая слабыя кулаки[1661].

[1662]Онъ уже[1663] плакалъ, истерически всхлипывая. Его худенькія плечики вздрагивали.

— Охъ, Господи… заступись…[1664] Матерь Божія… Никола-угодникъ — шепталъ бакалейщикъ… Разбойники! Что вы дѣлаете? — Онъ вдругъ схватилъ за руку[1665] бѣжавшаго босоногаго парня…

— [1666]Чаво тебѣ?.. Пусти, чортъ — крикнулъ парень…

— Въ участокъ тебя, мошенника… За что народъ[1667] губите…

— Не твое дѣло… Пусти… Жидовъ бьемъ…

[1668]Онъ ударилъ бакалейщика въ грудь и убѣжалъ…

— Дяденька![1669] — плакалъ Ося… Г. Мейеръ… тамъ г. Мейеръ.[1670]

Онъ указывалъ въ сторону Дальней улицы.

— Домой ступай-ступай… Нехорошо здѣсь…

[1671]Ося[1672] пустился бѣжать черезъ площадь и столкнулся съ толпой ребятишекъ… Васька Косой[1673] держалъ[1674] утку… Ребятишки жевали сласти[1675]…

— [1676]Оска! — закричали ребятишки…[1677] Оська!

[1678]Но онъ[1679] не остановился…[1680] Онъ пробѣжалъ нѣсколько переулковъ. Тутъ было еще тихо… Едва доносился[1681] сюда нестройные гомонъ[1682] и стукъ… Вотъ[1683] Дальняя улица… Какъ всегда[1684] открыто окно, у окна[1685] стоитъ блѣдный старикъ… Любимая его книга, священная Тора лежитъ на подоконникѣ.[1686] Старикъ, видимо, прислушивался, не понимая что происходитъ… Вдругъ онъ[1687] замѣтилъ блѣднаго, запыхавшагося Осю и вздрогнулъ…

— Г. Мейеръ… скорѣй…[1688] пожалуйста скорѣй… тамъ… они…[1689] они…

[1690]Старый живописецъ понялъ все… Его лицо стало еще блѣднѣе… Ося вбѣжалъ въ домъ…

— Скорѣй… скорѣй… они придутъ сюда… Смотрите… дымъ… они подож.[1691] балаганъ… Господи… г. Мейеръ… идите же[1692]… скорѣй…[1693]

Ося схватилъ старика за руки[1694] и тащилъ[1695]

Гулъ становился явственнѣй.

— Иди… домой… мальчикъ…[1696] Онъ поднялъ руки по головѣ Оси… И да сохранитъ тебя Господь.

Ося вдругъ замолчалъ… Онъ почувствовалъ во всехъ тѣлѣ слабость…[1697]

Старикъ подошелъ къ нему. Гулъ становился громче и громче. Солнце близилось

// л. 30 об.

 

къ закату.

Мейеръ положилъ руку на раскрытую книгу и смотрѣлъ на солнце. Его глаза наполнились слезами. Онъ протянулъ правую руку къ солнцу и голосомъ, въ которомъ слышалось и моленіе и покорность, и тоска, и произнесъ.

«Куда уйду отъ Духа Твоего? отъ лица Твоего куда убѣгу?.. Ты вездѣ… Ты съ нами… Ты не допустишь погибли твоего народа». А гулъ[1698] приближался. Изъ окна видно было, какъ на нижнихъ улицахъ суетливо перебѣгали люди.

— Г. Мейеръ… дорогой… уйдемъ… скорѣй уйдемъ… Они придутъ…[1699] Г. Мейеръ. Они убьютъ васъ… я знаю[1700] я видѣлъ ихъ…

Какой-то мальчикъ-еврей[1701] прыгнулъ съ улицы…

— Погромъ… на базарѣ бьютъ… спасайтесь…

Ося схватилъ старика за руку.

— Я не уйду… я не уйду одинъ… Я не брошу васъ… Говорите, говорите, Г. Мейе<ръ>. Мнѣ страшно…

Старикъ молчалъ и продолжалъ смотрѣть на солнце. Онъ плакалъ.

— Они… они…[1702] я боюсь… они сюда идутъ…[1703]

— Иди домой, спустись по нижней улицѣ… тамъ еще[1704] тихо — сказалъ старикъ.[1705] Я приказываю тебѣ![1706] — повелительно крикнулъ Мейеръ[1707].

— Нѣтъ.[1708] Я не уйду! —[1709] также крикнулъ Ося…

Онъ упалъ на полъ, схватилъ старика за ногу и кричалъ…

— Пойдемте же… пойдемте же… мнѣ страшно… я боюсь ихъ…

Старикъ опустилъ голову. — Ты боишься…[1710] Да… ты правъ… они страшны… Ну…[1711] Пойдемъ[1712]… мой мальчикъ,[1713] пойдемъ… отъ гнѣва Божія…

Онъ весь какъ то осунулся[1714], ослабъ.

Ося схватилъ его за руку и повелъ[1715]…

[1716]Куда итти? За городъ? конечно за городъ…[1717] Вдругъ Ося повернулъ назадъ… Старикъ безсознательно повиновался.

— Сюда, сюда, г. Мейеръ… Я знаю…[1718]

Они[1719] вступили въ переулокъ… Большая улица была недалеко. Тамъ происходилъ погромъ. Они шли на гибель.

— Куда вы? г. Мейеръ…[1720] на Большой улицѣ погромъ[1721]…[1722] разбили магаз.[1723] Неймана…[1724] бой на углу — крикнулъ прибѣгавшій еврей-маляръ[1725]

Старикъ молчалъ, повинуясь Осѣ…

— Сюда! — крикнулъ Ося, увлекая учителя[1726] въ проходной дворъ… Они очутились въ другомъ переулокѣ[1727] и Ося вбѣжалъ въ ворота, надъ которыми висѣла вывѣска «Камера[1728]. Мировой судья». <Нрзб.> панъ судья просто, какъ всегда но съ цѣпью на шеѣ шелъ имъ на встрѣчу. Онъ спѣшилъ на погромъ…

— Спасите, панъ судья… спасите… Это г. Мейеръ… я сейчасъ…

— Г. Мейеръ… Господи… Да идите…[1729] идите… идите…[1730] мнѣ нужно тогда… А вы идите, идите… Сейчасъ[1731]…

[1732]Вдругъ старикъ схватилъ себя за голову.

— Тора, гдѣ она[1733]? Я забылъ ее[1734]… Нѣтъ… я пойду возьму ее…

// л. 31

 

54

Онъ бросился къ воротамъ, но Ося уцѣпился за его руку и повисъ.

— Нѣтъ, нѣтъ[1735]… г. Мейеръ… ради Бога… Я не пущу васъ[1736]…

— Тора![1737] они осквернятъ ее![1738] кричалъ Мейеръ[1739] и потрясалъ слабой рукой. — Проклятые!!..

Петя! — крикнулъ Ося… Это г. Мейръ — крикнулъ Ося.[1740]

Успокойтесь же г. Мейеръ… пойдемте же… милый г. Мейеръ…[1741]

Старый живописецъ плакалъ… Изъ квартиры выскочилъ блѣдный Петя.

— Страшная ночь —

Погромъ кончился. По улицамъ ходили патрули[1742] въ разныхъ пунктахъ города стояли караулы.[1743] Жители сидѣли въ своихъ домахъ, боясь выйти на улицу. Въ разныхъ мѣстахъ солдаты и пожарные[1744] тушили тлѣвшія остатки еврейскаго квартала. Солнце уже зашло.[1745] Въ воздухѣ стояла[1746] тишина, особенно страшная послѣ пережитаго ужаснаго погрома.[1747] Изрѣдка докатывалась нараставшія удары грома.[1748] Въ потемнѣвшемъ небѣ мигали отсвѣты дальнихъ молній.[1749] Ося и старый живописецъ сидѣли въ столовой пана[1750] судьи.[1751] Петя забился въ уголокъ и притихъ.

— Успокойтесь же г. Мейеръ…[1752] — говорила жена[1753] судьи. Слава богу, что живы остались… успокойтесь…

[1754]Гулко прокатился ударъ грома…[1755] Всѣ вздрогнули…

— Мама… отчего папа такъ долго?.. — сказалъ Петя.[1756]

— Онъ исполняетъ свой долгъ… дорогой мой…[1757] Онъ скоро придетъ…

Ося молча сидѣлъ и смотрѣлъ на стараго учителя. Мейеръ былъ[1758], видимо, потрясенъ[1759] голова его низко опустилась на грудь… Онъ думалъ[1760] о погромѣ, о[1761] сотняхъ[1762] своихъ братьевъ, разоренныхъ и обездоленныхъ, о своей разбитой квартирѣ, о поруганной Торѣ… [1763]

Раздался звонокъ. Это возвращ. панъ Судья…

— Слава Богу… Кончилось[1764]… — сказалъ онъ… Если бы вы видѣли[1765]… — онъ замолчалъ, увидѣвъ, что[1766] Мейеръ упорно на него смотритъ… — Ну…[1767] г. Мейеръ…[1768] Надѣюсь, вы успокоились… Право, еще сравнительно немного… да…[1769]

// л. 31 об.

 

55

Ну, если бы не подоспѣло войско… было бы ужасно…

— А синагога, панъ судья?..

— Разбита… къ сожалѣнію…[1770] разбита…

— А школа наша?.. говорите же, панъ судья…[1771]

— [1772]Сгорѣла… Да успокойтесь… все равно воротить нельзя… Много дѣловъ натворили…[1773] Неймана разграбили совершенно[1774]… ссудную кассу[1775] Гринберга,[1776] да много… Балаганъ сгорѣлъ… Я видѣлъ, какъ армянинъ бѣгаетъ[1777] по площади и кричитъ что-то[1778]…[1779] сошелъ съ ума… Ну,[1780] они не отвертятся… нѣтъ…[1781] Мы все[1782] распутаемъ[1783] дѣло… Слѣдъ найденъ…[1784]

— Какъ[1785] вы узнали, кто виновникъ погрома…

— Да… я узналъ… Случайно это вышло…[1786] Подхожу[1787] къ еврейскому кварталу. Господи![1788] Даже страшно разсказывать… Все исковеркано, валяются <нрзб.>.[1789] Какая то молодая еврейка стояла на колѣняхъ возлѣ трупа… и[1790] кричала что то безсвязное[1791]… Вдругъ подходитъ ко мнѣ Захаровъ… здѣшній купецъ… Блѣдный… трясется весь… Я даже испугался… Я спрашиваю его[1792] Что съ вами?[1793] А онъ весь дрожитъ[1794]. «Грѣхъ» говоритъ[1795]… большой грѣхъ, господинъ судья… накажетъ Богъ за такое дѣло… Да, говорю, дѣло скверное…

— Ужъ какое скверное, говоритъ…[1796] и все же, говоритъ,[1797] черезъ одного человѣка…[1798] на его душѣ грѣхъ…[1799] а все Сидорчукъ заварилъ[1800]…

— Сидорчукъ?

— Да онъ!.. и меня подбивалъ.[1801]

— Это извѣстный [1802]мошенникъ… Я давно до него добираюсь… Каждый день на него жалобы…[1803] Но ловкій, бестія…

— Ну, Захаровъ мнѣ и поразсказалъ…[1804]

Вдругъ подбѣгаетъ ко мнѣ оборванецъ,[1805] одной рукой глазъ зажимаетъ…[1806] выбили ему… Кровь по лицу течетъ… Увидалъ на мнѣ цѣпь… Панъ Судья — кричитъ… Суди меня! — Что такое, спрашиваю… — Суди, — кричитъ… суди! веди подъ присягу[1807]… [1808]Искалечили меня[1809]… все равно пропадать… Суди… Сидорчукъ насъ направилъ… чтобы жидовъ побить…[1810] Подъ присягой покажу все выложу, лишь бы[1811] его подлеца упѣкли… Ну, я велѣлъ арестовать молодца… Завтра начнемъ слѣдствіе, слѣдователь пріѣдетъ[1812]…[1813]

Старый живописецъ поднялся со стула[1814].

— Благодарю васъ, панъ Судья…[1815] вы укрыли насъ… Господь васъ наградитъ…

— Что за пустяки?

— Многіе[1816] бы[1817] въ городѣ[1818] не узнали горя, если бы побольше было у насъ такихъ людей… — сказалъ старикъ… Благодарю васъ… я пойду…[1819]

— Куда вы? Но вѣдь это безуміе…

— Нѣтъ… нѣтъ… Благодарю васъ… но я… я хочу взглянуть… на мою квартиру…[1820] Прощайте… прощайте… Онъ торопился, что то вспомнивъ…

<—> Посидите же… куда вы торопитесь… Слышите[1821]… Гроза сейчасъ[1822] будетъ…

— Нѣтъ… я не могу… не удерживайте меня…[1823]

Судья покачалъ головой.[1824]

— Какъ хотите…[1825]

— Да… да… я хочу…

И ты, клопъ, собираешься — обратился онъ къ Осѣ.

— Да, панъ судья… я тоже… я провожу г. Мейера…[1826]

<—> Ну, Ося, пойдемъ… пойдемъ… Доброй ночи… Судья… доброй ночи, сударыня… Благодарю васъ…

Старый Мейеръ едва держался на ногахъ…[1827]

// л. 32

 

56.

[1828]Молніи все чаще разсѣкали надъ городомъ тучу.[1829] Подымался вѣтеръ. Въ воздухѣ пахло гарью. Въ переулкѣ было[1830] пустынно и тихо[1831].

— Г. Мейеръ… вы слышите…

Они остановились.

— Вы слышите — кто-то плачетъ[1832]… — зашепталъ[1833] Ося… вонъ тамъ — у забора…

Они подошли ближе… Изъ дома доносился[1834] плачь…[1835]

— Да… тамъ плачутъ[1836]… теперь всѣ плачутъ… — говорилъ старикъ… Пойдемъ… пойдемъ… Они подходили къ Дальней улицѣ. Какая то тѣнь перебѣжала имъ дорогу…

— Кто идетъ? — раздался окрикъ… На углу стоялъ часовой…

[1837]Они остановились въ страхѣ.

— [1838]Сказывай, кто идетъ? — повторилъ окрикъ и звякнуло ружье.

При блескѣ молніи они увидали солдата.

— Мы… — закричалъ Ося… г. Мейеръ и я[1839]… мы идемъ въ свою квартиру.

Часовой открылъ потайной фонарь и освѣтилъ...[1840]

— Проходи[1841]…

[1842]Дальняя улица, гдѣ[1843] жило много евреевъ была[1844] разгромлена

У Мейера упало сердце…

[1845]Они подходили къ дому…[1846]

[1847]При свѣтѣ молніи они увидѣли кучку людей… Это были[1848] сосѣди… Кто-то плакалъ на крылечкѣ… Они подошли вплотную.

— Г. Мейеръ… это вы? — спросилъ[1849] мужской голосъ

Мейеръ узналъ голосъ сосѣда-портного…

— Да… сказалъ онъ упавшимъ голосомъ… Это[1850] я… г. Вейхельтъ

— Ваша квартира[1851] цѣла… и моя тоже[1852]…[1853] Солдаты подоспѣли во время… Ужъ и лупили ни прикладами… вонъ какъ лупили… — разсказывалъ портной…[1854] А Клетельга<?>[1855] и Шварца до нитки… все расхищено[1856]…

[1857]— Кто это… плачетъ?.. — <нрзб.> Мейеръ на портного…

— Да… да…[1858] у Маріанны мужъ не вернулся…[1859] Ходилъ[1860] въ[1861] нашъ кварталъ и[1862] до сихъ поръ не вернулся… Ужъ не убили-ли? — шопотомъ добавилъ онъ…[1863] Недавно повѣнчались… Онъ угадалъ…[1864] Мужъ Маріанны, тотъ парень, который послѣднимъ ушелъ на баррикады, палъ тамъ, защищая дѣтей и женщинъ…

Слышно было, какъ жалобно плакала молодая женщина… Счастье ея было разбито…

— Не плачь же[1865]… Онъ, точно вернется… Кто же пойдетъ теперь, ночью?..[1866] — утѣшалъ Маріанну кто-то…[1867]

Страхъ охватилъ Осю…[1868]

— Пойдемте, г. Мейеръ…[1869] пойдемте…

[1870]Вотъ и домикъ, гдѣ жилъ старый живописецъ… На открытомъ окнѣ лежала раскрытая Тора.[1871]

— Смотрите… г. Мейеръ… смотрите! — закричалъ Ося… Ваша книга здѣсь…[1872]

[1873]Ося схватилъ учителя[1874] за руку…

Г. Мейеръ… г. Мейеръ…  что съ вами? вѣдь все цѣло… и ваша книга и квартира… г. Мейеръ… Смотрите и кисть и палитра… все цѣло…

Старикъ поднялъ голову…

— Все цѣло?.. все цѣло… Да… у меня… все цѣло… А тамъ?.. а у нихъ?.. онъ обернулъ въ сторону города… Тамъ… ничего не осталось…[1875] тамъ кровь…

Блеснула молнія и прокатился[1876] ударъ.

// л. 32 об.

 

57

Уже накрапывалъ дождь…[1877]

Они вошли въ[1878] мастерскую.[1879]

[1880]Гроза возрастала[1881] … Небо не закрывалось. Молніи рѣзали горизонтъ по всѣмъ направленіямъ. Казалось, что[1882] огненныя змѣи съ сухимъ трескомъ[1883] падали съ неба, зарывались въ землю,[1884] стараясь сжечь городъ. За ужаснымъ[1885] днемъ шла страшная[1886] ночь. Все дрожало отъ грозныхъ ударовъ. Вотъ блеснулъ куполъ собора,[1887] вспыхнула поверхность рѣки и потонула въ мракѣ… Вотъ на секунду показался, ярко какъ днемъ вспалзывающій въ гору поѣздъ…[1888] А громъ все гремѣлъ.

— Вотъ онъ.[1889] Это голосъ Бога, — шепталъ Мейеръ… — «И[1890] возгремѣлъ Господь съ небеси» —[1891]

[1892]Онъ сидѣлъ въ своемъ креслѣ, усталый, подавленный. Ося примостился на скамейку у его ногъ…

— Мнѣ страшно, г. Мейеръ… Но… мнѣ надо идти… Отецъ одинъ… онъ не знаетъ, гдѣ я…

— Отецъ?.. да… да… подожди, кончится дождь… я тебя провожу… Малышъ добрый мой, хорошій мой мальчикъ… Я узналъ тебя сегодня…[1893] и я не ошибся въ тебѣ… У тебя чудное[1894] сердце… Сегодня ты видѣлъ… все… все…[1895] Правду говорилъ я?

— Да… г. Мейеръ… вы говорили правду…

— Да… это страшная правда… Да… Когда[1896] ты вырастешь, когда умъ твой расширится, ты[1897] узнаешь многое и многое, мой мальчикъ[1898] и съ отвращеніемъ обернешься назадъ и скажешь:[1899] — Какъ жестоки и дики были люди… И ты покажешь имъ ихъ жестокость…[1900] Я вѣрю… я чувствую, ты устыдишь ихъ.. ты… бросишь имъ въ глаза ихъ преступленіе… и своей могучей кистью[1901] какъ громъ съ небеси, скажешь имъ… Смотрите! это вы!.. Ты долженъ сдѣлать это…[1902]

Ося молчалъ… Онъ еще не понималъ ясно, о чемъ говорилъ старый живописецъ.

— Что я долженъ сдѣлать, г. Мейеръ?..

— Это подскажетъ тебѣ твое сердце… и твой талантъ… Но, клянусь гнѣвомъ Божьимъ — въ этотъ моментъ[1903] прогремѣлъ громъ — я буду ждать той минуты, когда ты сдѣлаешь это… И тогда я спокойно уйду отсюда… Ну, гроза прошла… Пойдемъ, я провожу тебя…

— А вы не боитесь?

— [1904]Я никогда не боюсь человѣческой подлости… и ты не бойся, мой мальчикъ… Не подлость страшна, страшно сознавать, что среди людей живетъ подлость и звѣрство… Ну, пойдемъ… Я возьму[1905] фонарикъ… Намъ будетъ не такъ темно…

Они вышли.

— Вы куда, г. Мейеръ[1906]…[1907] окликнулъ ихъ портной-сосѣдъ…

— Да вотъ… мальчугана провожу…

— И[1908] я пойду съ вами, г. Мейеръ…[1909] опасно вамъ[1910] одному… Да потомъ забѣгу[1911] справиться о мужѣ <нрзб.>[1912]… Маріанна все плачетъ…

И они пошли втроемъ…

Мейеръ засвѣтилъ фонарикъ. Дорогой они натыкались на еще не убранные слѣды погрома…[1913] Подъ ногами хрустѣли стекла… валялись тряпки, ящики, оконныя рамы… — При выходѣ на Б. ул. ихъ окликнулъ часовой и пропустилъ. Ужасъ охватилъ ихъ, когда они вступили на Большую улицу… Вотъ касса Гринберга… даже сорваны двери…  гдѣ старикъ? <нрзб.>? — думалъ Мейеръ… Вотъ ящики, боченки… Подъ ногами

// л. 33

 

загромыхало желѣзо…[1914] Тусклый свѣтъ фонаря упалъ на нихъ и засверкалъ на золотѣ[1915].

— Моя вывѣска! — крикнулъ[1916] Ося… И онъ остановился[1917].

Подъ ногами вся исковерканная, измятая, въ грязи, валялось первое его твореніе, то, чѣмъ он втайнѣ гордился — его, прошумѣвшая на весь городъ вывѣска…[1918]

— Пойдемъ[1919]… пойдемъ, мой мальчикъ — торопилъ Мейеръ.

— Ося не слышалъ.[1920]

— Они изломали ее, г. Мейеръ…[1921] что она имъ сдѣлала г. Мейеръ…

Въ голосѣ мальчика слышались[1922] слезы.

— Они убивали людей[1923]… глухо сказалъ Мейеръ… а это… желѣзо…

— Моя[1924]… вывѣска… — повторялъ Ося…[1925]

— Подожди… постой мальчикъ… Вы слышите, г. Мейеръ… Тамъ кто-то…[1926] ходитъ — почти шепотомъ сказалъ портной, указывая[1927] на разбитое окно… Слушайте.[1928] Въ полной тишинѣ они явно услышали шаги…

— [1929]Да… тамъ кто-то есть… д. б. обшариваютъ[1930]… остатки… — сказалъ Мейеръ…

Онъ подошелъ къ входу и приподнялъ фонарь… Какой то человѣкъ растерянно шагалъ[1931] среди ящиковъ и[1932] разбитыхъ витринъ…

Это былъ Нейманъ…

— Г. Нейманъ! — окликнулъ его старикъ.[1933] Ося и Вейхельтъ подошли къ Мейеру и замерли[1934]. Съ широко раскрытыми почти неподвижными глазами ходилъ Нейманъ[1935] по магазину. Лицо его было страшно…[1936] Иногда онъ бралъ[1937] пустой ящикъ и ставилъ его на прилавокъ и опять начиналъ ходить. Онъ, по-видимому, не замѣчалъ[1938] ни фонаря, ни посѣтителей.

— Г. [1939]Нейманъ! — вторично окликнулъ его Мейеръ… Мы, ваши братья, ваши друзья… пришли къ вамъ… Г. Нейманъ!

Нейманъ остановился и безучастно посмотрѣлъ на нихъ…

— Вы не[1940] узнаете насъ?.. Это я, старый[1941] Мейеръ… это Ося… Онъ писалъ вамъ вывѣску…

— Ося… Ося… вывѣску…[1942] да... да…[1943] я знаю… Это все хорошо. Пожалуйста, осторожнѣй… стекла очень очень дорогія…

Нейманъ опять заходилъ по магазину[1944].

— Онъ болѣнъ… — сказалъ Вейхельтъ… Надо ему помочь…

Ося заплакалъ…[1945]

Мейеръ подошелъ къ Нейману и положилъ ему[1946] на плечо руку…

— Вы не узнаете меня? — Подождите… Кто то идетъ… Это д. б. Германъ… Онъ пристально взглянулъ на живописца.[1947]

— А… постойте…[1948] я васъ узнаю… Вы… вы… Онъ потеръ себѣ лобъ… — Не помню.[1949] Да… вотъ что… Вы не видали моего сына…[1950] такой румяный… у него бархатный картузикъ…[1951] Скажите вы не видали Германа? Нѣтъ…[1952] Я не понимаю, почему не[1953] везутъ товары… магазинъ совсѣмъ готовъ…[1954]

— Мейеръ опустилъ голову… «Онъ сошелъ съ ума…<»> — прошепталъ старикъ.[1955]

— [1956]А… я узналъ васъ… вы живописецъ… — заговорилъ Нейманъ… узналъ… узналъ… да… вывѣска будетъ готова на дняхъ? Да… да… пожалуйста. Имѣйте въ виду… я дѣлаю большой рискъ… я затратилъ все, что у меня было… пожалуйста, чтобы было хорошо… Это что такое? — указалъ онъ на разбитый ящикъ… Почему товаръ валяется? Эй… кто тутъ?.. Что за беспорядокъ… Постойте… Онъ вырвалъ фонарь изъ рукъ Мейера. Они разобьютъ мои[1957] стекла… Онъ подбѣжалъ къ окну… Ай!.. кто разбилъ? ты разбилъ стекла? А… это вы… — закричалъ онъ на Вейхельта и Осю.[1958] Гдѣ товары?.. гдѣ мои товары?.. я васъ спрашиваю — закричалъ онъ и схватилъ Вейхельта за грудь…

— Г. Нейманъ… г. Нейманъ… — заговорилъ Вейхельтъ[1959]… Успокойтесь… успокойтесь…

Ося стоялъ у входа и плакалъ отъ страха и жалости… Сцена пострясла его. Нейманъ отошелъ въ темный уголъ и[1960] облокотился на[1961] прилавокъ, обхватилъ голову руками…[1962]

// л. 33 об.

 

59

— Г. Нейманъ! — сказалъ Мейеръ, кладя руку ему на плечо… Вы мужчина… придите въ себя… [1963]Не вы одни страдаете… Всѣ мы страдаемъ… всѣ… несчастіе велико, но Богъ, нашъ Отецъ,[1964] дастъ намъ силу перенести его…

Нейманъ[1965] поднялъ голову… Слышите… это плачетъ Германъ… Подождите…[1966] Гдѣ Германъ? — вдругъ заговорилъ онъ… гдѣ онъ? Привидите его ко мнѣ…

Онъ выбѣжалъ на улицу и сталъ слушать… Нѣтъ… это вода… вода льется…[1967]

Пожалуйста… Вы… какъ васъ… честный господинъ… и не <нрзб.>…[1968] Скорѣй… скорѣй… скажите… что вы… шли закрывать магазинъ… уже темно… всѣ магазины закрыты… Какъ темно![1969] пора ужинать… ужинать пора… и спать… я хочу спать… Онъ опять опустилъ голову на конторку и затихъ…

— [1970]Его нельзя такъ оставить… — сказалъ Мейеръ… Вы останьтесь съ нимъ, а я провожу Осю… а потомъ мы отведемъ его… домой, если только у него еще есть уголъ — тихо сказалъ Мейеръ

— Пойдемъ, Ося[1971]…

Потрясенный,[1972] дрожащій Ося крѣпко схватилъ руку Мейера и они пошли[1973].

Вейхельтъ остался съ несчастнымъ.

Ярмарочная площадь тонула во мракѣ, на мѣстѣ балагана еще тлѣли остатки бревенъ.[1974] Когда Мейеръ и Ося проходили[1975] по площади, какая то тѣнь шарахнулась въ сторону и послышался топотъ.[1976]

— Что это, г. Мейеръ? — спросилъ Ося.

Рѣзкій крикъ[1977] огласилъ площадь. Это кричалъ кривой осликъ.[1978]

— А… это осликъ… Теперь дойду… не беспокойтесь, г. Мейеръ… Покойной ночи…

— Покойной ночи, дитя мое…

Они простились.

Ося добѣжалъ до своей квартиры. Въ окнахъ было темно. Онъ стукнулъ въ дверь. Никто не отзывался… Онъ постучалъ громче… Отвѣта не было[1979]… Слышно, какъ кто-то плакалъ за дверью…

— Гриша[1980]! это я… отопри…[1981] Я это, Ося… оторпи же…

Гриша[1982] снялъ крючокъ…

— Гдѣ тятя?.. спитъ?..

Гриша[1983] продолжалъ плакать.

— Боюсь… я боюсь…[1984] Тятя ушелъ…[1985] я боюсь… жида-а-а… боюсь…

— Когда ушелъ тятя… Да не реви ты… ну, говори… Я тебѣ пряника дамъ… ну?

— Что-о? когда тятя ушелъ.[1986]

— Давно-о… — тянулъ Васютка… Его жиды[1987] укра-а-ли…

— Дуракъ ты… вотъ что… ничего не понимаешь… Ну когда тятя ушелъ?

— За тобой… ты ушелъ… а потомъ онъ ушелъ…[1988]

Ося встревожился… Гдѣ отецъ?

Часы пробили одиннадцать…

<—> Я бою-усь — нылъ Вася…[1989] Возьми меня на лавку, къ себѣ

— Ну, пойдемъ… да не ной…[1990] глупышъ ты…

Онъ крѣпко обнялъ брата и[1991] натянулъ[1992] дырявое одѣяло… Гриша[1993] скоро заснулъ… Но Ося долго[1994] лежалъ съ открытыми глазами и думалъ, куда ушелъ отецъ[1995]…[1996]

Наконецъ[1997] дремота стала одолѣвать его[1998]… Въ полной темнотѣ прокатился тревожный[1999] крикъ. Это кричалъ[2000] на площали кривой осликъ.[2001]

Мысли путались. Отрывочные сцены мелькали въ усталой головѣ…[2002] Въ мозгу вставали тревоги и страхи дня… — Пожалуйста…[2003] осторожнѣй… стекла очень дорогія… предупреждалъ веселый г. Нейманъ.

// л. 34

 

60.

Еврей-оркестръ грустно смотрѣлъ на него и отиралъ потъ, скучно смотрѣли на Осю евреи-скрипачи,[2004] кривой осликъ дергалъ ушами, и по временамъ пронзительно кричалъ, а милый Нейманъ высчитывалъ на счетахъ и говорилъ… Эй… заверните ему кой-чего хорошаго… И цѣлую ночь отрывочные фантастическіе[2005] лица и рѣчи преслѣдовали Осю, чередуясь съ дикими тревожными криками ослика…

———————

// л. 34 об.

 

[2006]У пристава въ участкѣ.

[2007]Ося проснулся рано. Кондратій не возвращался. Что дѣлать?..[2008] Пойти къ г. Мейеру? Но что можетъ сдѣлать г. Мейеръ. Ося[2009] вспомнилъ пана Судью, его золотую цѣпь. Онъ, конечно, все знаетъ и можетъ помочь.[2010] <«>Пойду къ нему». — Гришутка[2011] крѣпко спалъ. Ося порылся на полкахъ, досталъ хлѣбъ, нашелъ луковку, и положилъ на столъ для Гришутки[2012].

Былъ восьмой часъ, когда Ося позвонилъ у пана судьи. Судья пилъ кофе[2013].

[2014]— Ты не ко мнѣ ли, мальчуганъ? — спросилъ панъ[2015] судья[2016]… Что такое?.. Да говори же…[2017]

— Тяти нѣтъ дома[2018]… Я не знаю… панъ судья… что намъ дѣлать? Ося заплакалъ… Въ немъ зародился страхъ, что отецъ не вернется…

— Гм… гм… А давно онъ ушелъ?

— Вчера… еще до бунта…

— Гм… гм…[2019] Вотъ что…[2020] Вотъ тебѣ моя карточка… Иди къ приставу… ты вѣдь знакомъ съ нимъ… и передай ему все… скажи, что я прислалъ…[2021] Понялъ?.. а тамъ увидимъ…

Ося схватилъ карточку и побѣжалъ въ участокъ…

За рѣшеткой въ участкѣ сидѣли на лавкахъ нѣсколько оборванцевъ. У нѣкоторыхъ были завязаны лица. Это были захваченные герои погрома[2022]. Много народу сидѣло въ большой передней комнатѣ, многіе толпились въ сѣняхъ.[2023] Эти были вызваны для опроса. Въ передней комнатѣ два[2024] писца съ блѣдными лицами скрипѣли перьями…[2025]

— Тебѣ чего[2026]? — крикнулъ на Осю дежурный городовой.

— Мнѣ пристава нужно…[2027]

— Пшолъ вонъ… всякая слякоть…[2028] Пристава нужно… Пшолъ…

— Мнѣ панъ судья… послалъ…[2029]

— Панъ судья… Ну, сиди…

Въ комнату вошелъ толстый высокаго роста мужчина съ мутными сонными глазами. Ося[2030] вздрогнулъ. Это былъ Сидорчукъ…

Сидорчукъ развязно подошелъ къ столу, за которымъ возсѣдалъ лысый сухой старичокъ, жевавшій беззубымъ ртомъ и безпрестанно кашлявшій, и развязно протянулъ руку…

— Наше вамъ-съ… По какому случаю… то-ись… затребовали?..

Лысый старичокъ боязливо<?>[2031] осмотрѣвшись, нехотя[2032] пожалъ руку трактирщика[2033]

— Кхи-кхи… гм… кхи-кхи… Не знаю… кхи-кхи… вотъ… приставъ придутъ… кхи… кхи… Охъ этотъ кашель…

— Вы бы… анисовой выпили… помогаетъ… — сказалъ Сидорчукъ…

— Не до анисовой… кхи-кхи… какое тутъ… кхи-кхи… анисовая… кхи-кхи… всю ночь… со вчерашняго вечера… кхи-кхи… кхи… кхи… работы по голо…[2034] Вотъ молодчики то — указалъ онъ на рѣшетку… поработали вчера… кхи-кхи…

— [2035]Да ужъ извѣстное дѣло… публика! — подмигнулъ Сидорчукъ. Ужъ и окаянный народъ-съ… доложу вамъ…[2036] Ну, помилуйте-съ… бѣдноту такую… можно сказать-съ… этихъ самыхъ жидовъ… безъ всякаго снисхожденія-съ… святой народецъ…[2037] многіе можно сказать безъ крова остались

Старичокъ строго оглядѣлъ[2038] трактирщика…

— Не пожертвуете-ли? — съ легкой усмѣшкой сказалъ онъ… Кхи-кхи… У насъ комитетъ-съ… принимаемъ-съ… кхи-кхи…

// л. 35

 

62

Старичокъ закашлялся и видно было, какъ его выпученныя глаза насмѣшливо оглядывали трактирщика.

— А что же-съ?.. съ превеликимъ[2039] удовольсттвіемъ. Потому младенцы остались… Сами знаете… у насъ тоже-съ дѣти-съ…

И Сидорчукъ положилъ на столъ[2040] двугривенный.

Ося вздрогнулъ… Онъ уже всѣмъ сердцемъ ненавидѣлъ этого жирнаго трактирщика, этого заправилу погрома. Онъ помнилъ слова, сказанныя вчера судьей.[2041]

— Ишь анаѳема… Атаманъ нашъ, братцы!.. На жидовъ жертвуетъ…[2042] — крикнулъ кто то изъ-за рѣшетки…

— [2043]Тише тамъ! кхи-кхи…[2044] — закричалъ старичокъ-письмоводитель…

— Iуда! — опять раздался голосъ. — Онъ насъ травилъ, чтобы жидовъ бить… Онъ!.. Всѣ покажемъ! — кричалъ голосъ…

— Молчать… — закричалъ городовой.[2045]

— Чего молчать… всѣ покажемъ… Ишь морду то наѣлъ… Онъ на свободѣ, а мы сюда… Нѣтъ, братъ…[2046] Плевать — глазъ выбили — <нрзб.> — все покажу…[2047]

За рѣшеткой пошло галдѣніе… Сыпались угрозы, брань…[2048]

Сидорчукъ сидѣлъ красный, но улыбался…

— И публика же[2049]… — попробовалъ пошутить онъ… Тьма-съ! закончилъ онъ и закрутилъ пальцами…[2050]

Старичокъ опять поперхнулся и[2051] залился кашлемъ[2052]…

— А… и тебя… сцапали…[2053] — сказалъ Сид.[2054], увидя Осю… Тоже за жидовъ? Экой, соплякъ… а тоже… вотъ подите-съ — обратился онъ къ старичку. Съ этихъ то вотъ поръ.

Ося вскочилъ… Кровь бросилась ему въ голову…

Онъ подбѣжалъ къ старичку и протянулъ ему карточку…

— Я… я…[2055] меня послалъ панъ[2056] судья… — [2057]быстро заговорилъ онъ, задыхаясь отъ волненія… Онъ не смѣетъ… онъ самъ… онъ самъ… я знаю…[2058] и панъ судья говорилъ мнѣ… да… да… — кричалъ Ося на Сидорчука… Я все знаю… все… Онъ устроилъ погромъ![2059] — вдругъ закричалъ Ося и закрылъ лицо руками…

— Вѣрно!.. Онъ, Iуда! — <нрзб.>… Вали его![2060] Ай да малецъ… Такъ его, мошенника…

Старичокъ закатился… и замахалъ руками…

— Кхи-кхи… кхи… тише… кхи… тише…[2061] кхи-ухи…

Сидорчукъ заерзалъ на стулѣ…

— За такіе слова за волосы тебя надо… щенка![2062] Я приставу буду жаловаться… да, самому приставу — заревѣлъ онъ, строго глядя на старичка…

— Г. приставъ… г. приставъ… вбѣжалъ дежурный…

Все пришло въ порядокъ… Заскрипѣли перья… Лысый старичокъ изобразилъ на св. лицѣ строгость, крякнулъ и заскрипѣлъ перомъ…

Сидорчукъ уже сидѣлъ на лавочкѣ рядомъ съ прочими и[2063] крутилъ пальцами.

[2064]Вошелъ приставъ… Всѣ встали…

— Ты зачѣмъ? — изумился приставъ, увидя Осю…[2065] Ну, здравствуй… А, карточка?.. Онъ пробѣжалъ глазами карточку…

— Петръ Ильичъ! — справьтесь… о Евстратовѣ, сапожникѣ… нѣтъ ли въ донесеніяхъ… — обратился онъ къ лысому старичку…

[2066]Старичокъ зарылся въ бумагахъ…

— Скверное дѣло… гм… гм… — говорилъ приставъ, кусая усы… Да ты не реви… художникъ… добавилъ онъ…[2067] Ну что же, скоро?

— Нашелъ-съ… ваше высокородіе… Кондратій Емельяновъ Евстратовъ… кхи… кхи… кхи… въ больницѣ… взятъ съ Б. ул.[2068] прот.[2069] магаз.[2070] Неймана… во время погрома… кхи-кхи-кхи…

// л. 35 об.

 

63

Сильно избитъ… кхи-кхи-кхи…[2071] занесенъ въ листъ г. слѣдователя…

Ося слушалъ, весь блѣдный… во время погрома… противъ магаз. Неймана…

Страшная мысль пробѣжала въ его головѣ… Онъ встрѣтился глазами съ Сидорчукомъ.[2072] Тотъ злобно посмѣивался и крутилъ пальцами…

— Слышалъ? — сказалъ приставъ. — Въ больницѣ… взятъ на улицѣ… гм… гм… д. б.[2073] громилъ тоже…

— Нѣтъ… нѣтъ — закричалъ Ося… Не можетъ быть…

— А если?.. вдругъ подумалъ онъ и краска залила ему лицо…

— Скверное дѣло… Ну, я узнаю… — сказалъ приставъ… Ступай въ больницу… на, возьми мою карточку… съ ней допустятъ[2074]

— А…[2075] тебя то мнѣ и надо… — обратился онъ къ Сидорчука и[2076] прошелъ въ кабинетъ.

Ося[2077] продолжалъ стоять на одномъ мѣстѣ.

— Кхи-кхи… Мальчикъ! Ты слышалъ, что сказалъ г. приставъ[2078]… — ступай въ больницу…[2079] — сказалъ лысый старичокъ…[2080]

Ося, какъ въ туманѣ, тихо пошелъ къ выходу…

[2081]Чья-то рука высунулась изъ-за рѣшотки и ухватила его… Ося обернулся.[2082] На него смотрѣлъ молодой парень съ завязаннымъ лицомъ…

— Эй, малецъ… ты сынишка Кондратія будешь[2083]…

— Да…[2084]

— Ты не пужайся. Петька-кузнецъ… Меня Кондратій знаетъ.[2085] Я братъ все знаю… вонъ мнѣ Кондратій-то всю рожу расшибъ, какъ мы жида то громили… Онъ за жидовъ былъ… не пужайся[2086]…

Ося[2087] такъ и въѣлся глазами въ парня…

— Шустрый[2088] парнишка… — слышались голоса за рѣшоткой… Это онъ жиду вывѣску-то[2089] писалъ.[2090] Ужъ и спужался за отца-то…[2091] Ося побѣжалъ въ больницу.

Въ арестанской больницѣ.

[2092]Кондратій съ забинтованной головой въ[2093] сѣромъ халатѣ лежалъ на койкѣ…

«Вонъ онъ» — указала[2094] сидѣлка Осѣ[2095]…

[2096]Ося подошелъ къ койкѣ и дотронулся до руки отца… Забинтованная голова повернулась и только[2097] одинъ большой круглый<?>[2098] глазъ взглянулъ на мальчика и остановился.[2099] Ося многое прочиталъ въ этомъ взглядѣ одного глаза. И тайный страхъ, и удивленіе, и жалость, и какъ будто, стыдъ…

— Ты? — сказалъ глухо Кондратій… Ося![2100] Маленькая рука Оси потонула въ громадной[2101] ладони отца. Ося почуствовалъ, какъ эта <нрзб.> мозолистая рука сжала его пальцы…[2102] Какъ электрич.[2103] токъ пробѣжалъ по всему тѣлу Оси, волна жалости и любви къ этому убитому, несчастному задавленному жизнью, но любящему своей особой любовью человѣка, его отцу.[2104] Въ горлѣ появились спазмы, слезу подступили къ глазамъ… На сосѣдней койкѣ приподнялся на рукѣ[2105] худой, кашляющій человѣкъ и наблюдалъ свиданіе…[2106]

— А я все думалъ, какъ вы[2107] тамъ съ Гришкой…[2108] Ну, все тамъ у васъ… цѣло?.. Ну, чего заплакалъ… Видишь — живъ я…[2109]

Ося припалъ <нрзб.> головой къ отцу. — Ну, дурашка… ну чего ты…[2110]

— [2111]Тебя больно[2112] били… тебѣ больно?.. тятя… милый… тебѣ больно?.. тятя… за что тебя?..[2113]

Кондратій крѣпче сжалъ руку сына.

— Ничего… пройдетъ…[2114] И имъ влетѣло[2115]… Я имъ… далъ встряску… хоррошую… подлецамъ…[2116]

— [2117]Я все знаю… Это Сидорчукъ ихъ… ну, собака…

— Мошенники![2118]

Онъ еще крѣпче сжалъ руку сына…

— А за мою[2119] вывѣску я имъ отсыпалъ. Будутъ помнить… Исковеркали… нашу вывѣску

// л. 36

 

64

[2120]— Такъ ты за вывѣску?

— За все… и за вывѣску[2121]… Этотъ жидъ Нейманъ… парень славный… за что его, думаю… ахъ, разбойники! А тутъ смотрю вывѣску сволокли. Ну… тутъ я имъ…[2122]

Кондратій схватился за голову…

— Больно[2123]?.. тятя… милый — шепталъ Ося…

— Ладно… Двадцать на одного напали… да сзади… Ну, а тамъ какъ[2124], что твой старикъ то, какъ его?..

— Г. Мейеръ…[2125]

— Ну, какъ онъ цѣлъ?…

Ося кивнулъ головой…[2126]

— Ну, слава Богу…[2127] хорошій старикашка… Не ужъ цѣлъ… Ну, слава те…[2128] Душа-человѣкъ… Ну, дай Богъ… А этотъ… Нейманъ то!..

Ося разскахалъ, что зналъ.[2129]

— Ну?!.. эхъ ты… <нрзб.>… Умный парень былъ умный… зря его…[2130] Да…[2131] Ты, братъ, того… Кондратій остановился и пристально взглянулъ на сына. — Ты не думай, что меня за бунтъ тоже[2132]… Я свидѣтелевъ[2133] выставлю… кого лупилъ то… подъ присягу поведу… не сумнѣвайся!..

Онъ, видимо, боялся, что Ося не повѣритъ ему.

— Нѣтъ… тятя… нѣтъ… я знаю… я все знаю…

И Ося разсказалъ, что произошло въ участкѣ.

— Петька-кузнецъ?..[2134] вѣрно… царапнулъ я его шельмеца[2135] здорово… царапнулъ.[2136] Ну, онъ здоровый… ничего… Сусѣди вѣдь… Ну, правильный онъ человѣкъ… Я братъ чистъ… Вотъ те Христосъ, какъ голубь…

— Да нѣтъ же… я зналъ, тятя… Мнѣ г. Мейеръ все разъяснилъ… только тяжело тебѣ жить… я знаю… И тебя очень люблю. Вотъ какъ люблю — Ося сжалъ руку отца. Знаешь тятя…[2137] Я вырасту большой… я буду работать, напишу много картинъ…[2138] У насъ будетъ хорошій домъ…[2139] и тогда намъ будетъ хорошо…[2140] Ты будешь гулять, ты будешь ходить на рѣчку, тятя, ты надѣнешь хорошіе[2141] пиджакъ и брюки… и мы будемъ, какъ господа…

— Ахъ ты, парень… ну… надумалъ… Ладно… ладно… что Богъ дастъ… Молодчага ты у меня…[2142] А старику то[2143] этому… Мейеру… поклонъ отъ меня снеси… Скажи, что молъ сапоги ему справлю, какъ обѣщалъ, чтобы не сумнѣвался… Хорошій онъ старичокъ, правильный…[2144] Да[2145] нащетъ меня… ты того… не бойся…[2146] я, братъ, съ зубами…[2147] я правду найду… охъ… Онъ схватился руками за голову[2148] и закрылъ глазъ…[2149] — Больно… вертится все… Онъ сжалъ руку Оси… — Ну… прощай сынокъ… Гришкѣ[2150] скажи, что молъ скоро буду… ну, прощай усталъ я…

Когда Ося ушелъ, сосѣдъ по койкѣ[2151], глухо кашлявшій арестантъ, угрюмо спросилъ

— Сынъ, штоли?..

— Сынъ… а што?

— Ничего… Парнишка правильный… ласковый парнишка…[2152] У меня тоже… былъ… парнишка былъ… да на фабрикѣ[2153] машиной… да… машиной на фабрикѣ[2154]…

— Машиной?

— Машиной… а я такъ… онъ схватился за грудь… я по острогамъ… вотъ маюсь… Жизнь братъ… каторжная эта жизнь то… Сдохну[2155]…

И судорожный кашель заколотилъ его тощее тѣло.

Тяжелыя дни.[2156] Печальная новость.

Прошло два мѣсяца. За это время слѣдствіе[2157] о погромѣ шло полнымъ ходомъ. Рядъ свидѣтелей и обвиняемыхъ доказалъ главное участіе Сидорчука въ устройствѣ погрома,[2158] и трактирщикъ б.[2159] арестованъ. Очевидцы и участники погрома[2160] установили, что Кондратій[2161] оказался въ толпѣ случайно и, защищая вывѣску,[2162] явился скорѣе жертвой.

// л. 36 об.

 

65

[2163]этимъ самымъ старался воспрепятствовать[2164]. Судья дѣятельно помогалъ слѣдователю, бакалейщикъ Захаровъ чистосердечно разсказалъ о подговорѣ Сидорчука. Слѣдователь дѣйствовалъ такъ <нрзб.>, что доказалъ бездѣйствіе полиціи и всѣ въ городѣ стали говорить, что и полиція понесетъ наказаніе. Судья сдѣлалъ пожертвованіе въ пользу пострадавшихъ отъ погрома,[2165] быстро образовался комитетъ и первая[2166] крупная сумма поступила отъ старика[2167] Захарова. А пострадавшихъ было много.[2168] Содержатель балагана понесъ большіе убытки. Отыскавъ кривого ослика и медвѣжонка (орлята и кошка пропали), онъ вмѣстѣ съ двумя[2169] клоунами и братомъ –человѣкоѣдомъ[2170] ходилъ по улицамъ городка и собиралъ на дорогу.[2171] Труппа потеряла одного важнаго[2172] товарища еврея-оркестра, который съ опасными для жизни ожогами былъ спасенъ пожарными и[2173] лежалъ въ больницѣ. Онъ[2174] медленно поправлялся. Кондратій двѣ недѣли пролежалъ въ больницѣ и былъ отпущенъ домой.[2175] За это время[2176] Ося съ братомъ находились на попеченіи пана судьи[2177]. Нейманъ сошелъ съ ума[2178]. Помѣшательство его было тихое. Онъ казался озабоченнымъ, перепутывалъ событія, не узнавалъ знакомыхъ, говорилъ о своемъ магазинѣ и просилъ привести сына. Сынъ его пропалъ во время погрома[2179] на ярмаркѣ и только черезъ два дня[2180] былъ найденъ въ сосѣдней деревнѣ, куда убѣжалъ отъ страха. Старикъ Гринбергъ потерялъ все имущество и перебрался къ знакомымъ. Городокъ[2181] успокоился, обычныя жизнь опять[2182] потекла тихо, какъ и раньше, только нѣск.[2183] пустыхъ магазиновъ съ заколоч.[2184] окнами напоминали о погромѣ. Положеніе Кондратія было плохо. Работы почти не было, деньги, зараб.[2185] Осей, были израсходованы, самъ Мейеръ сидѣлъ безъ дѣла и жилъ на неб.[2186] деньги кот.[2187] получалъ отъ внука изъ Англии.[2188] Чаще и чаще вздыхалъ Кондратій[2189] и[2190] его лицо принимало[2191] мрачный видъ, которого всегда боялся Ося.

[2192]На дворѣ[2193] стоялъ конецъ сентября. Небо было хмуро, листья желтѣли, аисты отлетали[2194] къ югу. Ранній[2195] сумерки наводили тоску. Кондратій, мрачный[2196] сидѣлъ на липкѣ и ковырялъ шиломъ. Ося тоскливо смотрѣлъ въ пыльное окошко на догоравшую зарю…

— Проклятая жизнь[2197]… — вдругъ глухо сказалъ Кондратій.

Ося вздохнулъ и посмотрѣлъ на отца. Кондратій сидѣлъ на липкѣ опустивъ лохматую голову на свои корявыя руки… —

[2198]Ося подошелъ къ отцу и дотронулся до его руки.

<—> Тятя[2199]

— Чего тебѣ?.. — глухо сказалъ отецъ…[2200]

— Почему ты опять такой…[2201] тебѣ тяжело… у тебя болитъ голова?..

— Голова?.. голова… — вдругъ закричалъ Кондратій… — Работы нѣтъ… денегъ нѣтъ… Вѣдь ты съ Гришкой[2202] есть хотите… такъ?.. вѣдь вы два дня не жрали, какъ слѣдуетъ… вѣдь чорствый хлѣбъ грызете… такъ?.. Ну?

— Да… — тихо сказалъ Ося… — И ты вѣдь тятя…

— Я… я… я… закричалъ Кондратій. — Я! что я?.. я дерево буду жрать… кожу буду жевать… Онъ сжалъ кулаки… — Гдѣ она работа,[2203] гдѣ?..[2204]

Онъ вдругъ вытянулся во весь ростъ… Ося со страхомъ и жалостью смотрѣлъ на него… — Видишь?.. — отецъ показалъ Осѣ двѣ жилистыя руки. Сила! — крикнулъ онъ… а гдѣ работа… гдѣ…

// л. 37

 

66.

Онъ[2205] заходилъ по каморкѣ…[2206]

— Проклятое ремесло…[2207] Сапожникъ! — кричалъ онъ… Безъ сапогъ скоро будемъ… въ подеещики пойдемъ…

Онъ заскрипѣлъ зубами. Его[2208] мучилъ голодъ и мысль, что ребята голодные… Въ полутемной каморкѣ слышались грузные шаги гиганта.

[2209]Осю охватила тревога… Вдругъ что то[2210] грохнулось на полъ съ трескомъ, это Кондратій ударилъ ногой попавшуюся ему на дорогѣ липку…[2211]

— Брошу… все брошу — крикнулъ Кондратій… — Въ этомъ проклятомъ городишкѣ съ голоду подохнемъ… всѣ подохнемъ… на фабрику уѣду… къ чорту все… все — онъ схватилъ попавшуюся колодку и ударилъ ее объ полъ…

Это его немного успокоило…

— [2212]Какъ его?.. твой-то[2213] старикъ… — сказалъ онъ отрывисто[2214]… сапоги ему обѣщалъ… а не могу… жрать нечего… а я… сапоги…

— Да не надо тятя… вѣдь онъ знаетъ, что ты не можешь…

— Знаетъ… онъ все знаетъ… да… Самъ то что гложетъ… Вотъ завтра пойду къ твоему старику и скажу… да… скажу, что нахвасталъ… да и… на фабрику… Ну, ихъ къ чорту… надоѣла мнѣ жизнь окаянная… надоѣла…[2215] И тебя на фабрику…[2216] Гришку…

А куда Гр.[2217]? — подумалъ онъ…

[2218]— Некуда его… некуда… — вдругъ закричалъ онъ… Ладно… Гришку[2219] возьму…[2220] Такъ вѣрнѣе…[2221] — Отработалъ — получай деньги… Что молчишь… вы — получай деньги…[2222] Что молчишь… вывѣски братъ некому писать…[2223] Тутъ только дай Богъ на хлѣбъ взять, а не картинки…

<—> Тятя! — вдругъ[2224] заговорилъ Ося. — Тятя… Подожди… я сейчасъ… я живо прибѣгу… мнѣ надо… я забылъ, меня сегодня г. приставъ встрѣтилъ и велѣлъ зайти…

— Приставъ?..

Ося молчалъ… Онъ нарочно выдумалъ, чтобы выполнить пришедшую вдругъ въ голову мысль…

Да… приставъ… Я тятя скоро вернусь… Можно?

— Ну… иди… иди… «Приставъ… Зачѣмъ бы ему?» — подумалъ Кондратій…

Ося ушелъ. Кондратій не зажигалъ огня… Мрачно сидѣлъ на лавкѣ и думалъ о своей тяжкой жизни, о дѣтяхъ, о надвигавшейся старости… Прошло около часа… Вдругъ распахнулась дверь и въ каморку вбѣжалъ Ося…[2225] Въ рукахъ у него былъ большой кусокъ ситнаго,[2226] колбаса и маленькая бутылочка водки…[2227]

— Вотъ тятя… я принесъ… давай ужинать… Гриша![2228] иди! Гриша[2229]… вотъ еще…[2230] Ося подалъ отцу нѣсколько серебряныхъ монетъ…

— Ты… какъ же это? колбаса?..[2231] водка?.. — изумился Кондратій.

— Это наше… г. приставъ купилъ у меня мою картинку… я забылъ показать тебѣ ее <нрзб.>… мнѣ г. Мейеръ посовѣтовалъ… «Разбитый балаганъ»… Плохая вышла картинка, но г. Мейеръ хвалилъ…[2232] а г. приставъ купилъ… Онъ далъ мнѣ три рубля… Ося не сказалъ отцу,[2233] какъ онъ[2234] разсказалъ приставу о[2235] своей нуждѣ, что у отца нѣтъ работы и[2236] какъ просилъ пристава купить картинку[2237]… на что приставъ съ удовольствіемъ согласился и просилъ приносить еще…

— Онъ велѣлъ еще приносить…Давай же ужинать, тятя… Ну, чего ты такъ смотришь… Гриша! — Онъ все спитъ… Гришутка!

Кондратій подошелъ къ Осѣ и взялъ за плечики и крѣпко сжалъ…

Ося почувствовалъ, что горячая капля упала ему на щеку и поползла внизъ…

— [2238]Оська! — вдругъ закричалъ онъ… — Оська!.. — Больше онъ ничего не могъ сказать, и только еще крѣпче сжалъ плечики маленькаго Оси…

// л. 37 об.

 

[2239]Вдругъ кто-то постучалъ въ окно. Былъ уже восьмой часъ вечера.

Кто бы это?.. — подумалъ Кондратій. Онъ отворилъ окно. Пахнуло свѣжестью осенней ночи и вмѣстѣ съ этой свѣжестью раздался звонкій молодой голосъ. Здѣсь живетъ сапожникъ Евстратовъ.

— Я самый — сказалъ Кондратій.

— Ося дома?

— Ахъ,[2240] это Петя — закричалъ Ося… Тятя… тятя… это сынъ[2241] пана судьи.

— Пана судьи?.. — Вотъ такъ штука… Постойте, панычекъ,[2242] сейчасъ васъ[2243] проведу… Да неужели вы одни?..

— Нѣтъ… Меня проводили… Погодите, Ив. Ал…. — крикнулъ онъ письмовод.[2244] судьи. Я сейчасъ…

Петя Кудринъ свѣжій, краснощекій, въ красивой осенней[2245] курточкѣ и круглой шапочкѣ[2246] почти вбѣжалъ въ каморку и остановился…

Онъ съ недоумѣніемъ[2247] оглянулъ грязную каморку, лампочку-коптилку, лавки, съ разложеннымъ на ней скромнымъ ужиномъ и[2248] блѣднаго худенькаго Осю на лавкѣ.

— А… вотъ ты гдѣ живешь… Чѣмъ это у васъ такъ пахнетъ?..

— Пахнетъ-то?.. — сказалъ Кондратій, сбрасывая остатки кожи съ лавки… — Вамъ то, панычекъ, съ непривычки… да… варомъ… сапожнымъ варомъ пахнетъ… кожицей вотъ… да…

— Ну, здравствуй Ося… Вотъ что… я принесъ тебѣ новость… Отгадай?..

Ося задумчиво вопросительно посмотрѣлъ на него…

— Не отгадаешь… ни за что не отгадаешь…

— Не знаю… сказалъ Ося… Постой… Ты[2249] что-нибудь нарисовалъ,[2250] да?

— Какіе пустяки… я же не могу рисовать… Нѣтъ… это что… Не можешь…

— Не знаю… — сказалъ Ося…

— [2251]Ну слушай… Сегодня папа получилъ бумагу о переводѣ… Его назначаютъ членомъ Окружнаго[2252] Суда въ Москву… Это хорошее мѣсто… Папа очень радъ… и мы черезъ недѣлю уѣзжаемъ совсѣмъ…

Ося молчалъ и крутилъ попавшуюся подъ руку кожицу…

— Въ Москву?..

— Да… это самый хорошій городъ…

— Да… я знаю… Г. Мейеръ говорилъ мнѣ… Тамъ много церквей и большія-большія дома…

— Тамъ много хорошаго… Я нарочно выпросился у папы, чтобы разспросить тебя… Да… папа велѣлъ тебѣ зайти къ нему… Слышишь?..

— Слышу… И ты скоро уѣдешь?.. — спросилъ Ося. Сердце его сжалось… Онъ успѣлъ привязаться къ этому мальчику умному, бойкому, всегда такому чистенькому… Это чистота, изящество, увѣренность, бойкость — влекла къ нему Осю…

— Черезъ недѣлю… Такъ ты заходи непремѣнно… непремѣнно завтра… Папа что то хочетъ тебѣ сказать… Вы его отпустите? — обрат.[2253] онъ къ Кондр.[2254]

— А что же… пущай идетъ… Вы, панычекъ, не замажтесь… у насъ грязно…

— Ну, я пойду… Ну, Ося, завтра приходи… Онъ взялъ Осину руку и молодецки пожалъ… Знаете, у васъ очень душно… — сказалъ онъ Кондратію… вы бы форточки открывали… И онъ выбѣжалъ на улицу…

— [2255]Ишь ты… ловкачь… Форточки… Ну, штукарь… — сказалъ Кондратій…

— [2256]Ну, а ты, я такъ думаю, чище его будешь… Семью кормишь… а самъ… самъ… съ блоху… ха-ха-ха… право слово съ блоху… мы съ тобой и форточки заведемъ, коли что[2257]… а, заведемъ?.. ну, что молчишь?.. Онъ взялъ сына за подбородокъ…

— Ахъ… тятя… когда я буду большой… я… нѣтъ… нѣтъ… я не знаю… не знаю… Ося закрылъ лицо руками и вдругъ заплакалъ…

— Ну,[2258] ревѣть… да чего ты… ну!

— Мнѣ скучно… скучно… мнѣ… тятя… Кондратій покачалъ головой. — По паночку этому штоль… а?

— Да… тихо сказалъ Ося…[2259]

// л. 37 об.

 

Плюнь!.. они такъ не скучаютъ… и ты… плюнь!.. Ну, давай ужинать да спать… Дожь никакъ пошелъ…[2260]

[2261]За окномъ уже плакала осенняя ночь и сыпались листья. Подъ печкой завозились крысы.

Отъѣздъ.

— На Москву, первый звонокъ —[2262] крикнулъ станціонный[2263] сторожъ. Въ залѣ I класса засуетились пассажиры.

[2264]Семья мир.[2265] судьи и провожатыя подались съ мѣста и направились на платформу. Носильщики потащили багажъ. Ося держалъ Петю за руку и его большіе глаза[2266] лихорадочно блестѣли… Онъ крѣпко сжималъ руку отѣзжавшаго товарища. Мож. б.[2267] онъ не видѣлъ въ немъ товарища, но съ Петей Кудринымъ было связано столько пріятныхъ воспоминаній. Вывѣска на магазинѣ Неймана, первое торжество, драка Пети[2268] съ мальчишками, красивая комната, картины, его рабочая комната со всеми замѣчательными вещами, книги, рисунки, прогулки на рѣчку и совмѣстная[2269] работа, разговоры о Москвѣ, наконецъ эта увѣренность Пети, его стройная молодцеватая фигура, румяное лицо, веселые глаза и этотъ добрый, важный и такой внимательный и сердечный панъ судья — все это составляло такую массу впечатлѣній, такую большую долю въ тусклой[2270] жизни Оси, что забыть это, разстаться съ этимъ было тяжело… Старый живописецъ также явился на вокзалъ проводить[2271] пана Судью, который далъ ему когда-то убѣжище.

Передъ вагономъ остановились.[2272] Провожало много народа… Сыпались пожеланія счастливаго пути…

— Ну, прощай… Ося — сказалъ Судья…[2273] Можетъ быть скоро и ты въ Москву… я тебя не забуду… Прощайте, г. Мейеръ…[2274]

— Панъ Судья… это послѣдняя надежда… Я до сихъ поръ не получилъ отвѣта изъ училища[2275]… Они д. б.[2276] не обратили вниманія[2277]… Вы сами понимаете…[2278] вы видѣли его работу… это[2279] послѣдняя надежда… у насъ никого нѣтъ, кромѣ васъ…

— Будьте покойны… все, что могу сдѣлать — сдѣлаю… Даю вамъ слово… Ну, вотъ вамъ моя рука…[2280]

— Ну, прощай, Ося… говорилъ Петя… ну, давай… поцѣлуемся…

Они[2281] обнялись и поцѣловались.

— [2282]Я тебѣ пришлю письмо… непремѣнно пришлю… И ты пришли — слышишь…

— Слышу…[2283]

— А мож. б.[2284] ты пріѣдешь къ намъ… а?

— Не знаю…

[2285]Второй звонокъ.

Всѣ сѣли…[2286]

<—> Прощайте! прощайте… Пишите… счастливаго пути… Прощайте г. Мейеръ… — Прощайте панъ Судья… Петя, прощай! — крикнулъ Ося и сталъ кусать губы, чтобы не заплакать…

Панъ Судья раскланивался въ окнѣ. Петя махалъ[2287] платкомъ…

Третій звонокъ. Поѣздъ[2288] тронулся… Въ послѣдній разъ малькнула въ окнѣ голова Пети и скрылась… Вотъ и послѣдній вагонъ. На площадкѣ[2289] кондукторъ накладываетъ желѣзныя перила… Все меньше и меньше вагонъ… Вотъ уже миновалъ мостъ, сейчасъ наконецъ взбираться[2290] въ горку за рѣчкой и потомъ пропадетъ въ невѣдомой дали…

— Ну, малышъ… пойдемъ… — сказалъ Осѣ старый живописецъ… Ну… ты все еще смотришь, мой мальчикъ… туда… въ невѣдомую даль?.. Пойдемъ… и будемъ ждать… ждать вѣсти изъ этой дали… Ну, что же ты стоишь?

Прокатился далекій свистокъ…[2291] Поѣздъ былъ уже на горѣ, и змѣйкой прогнулся на поворотѣ…

— Ну… вотъ и все… сказалъ Мейеръ…

— Уѣхали… — сказалъ Ося…

— Придетъ время и ты… уѣдешь… — вхдохнулъ старикъ… И всѣ… мы… уѣдемъ…

// л. 38 об.

 

— И вы… куда же г. Мейеръ?..

— [2292]Туда… къ Богу… — указалъ старикъ въ небо… Тамъ будетъ тихо… тамъ нѣтъ страданій…

Ося прижался къ старому другу…

— [2293]Тамъ тихо… — повторилъ онъ… Нѣтъ страданій…

— Да… но это для тѣхъ, кто прожилъ жизнь… Смотри впередъ… твоя жизнь впереди… ты еще долженъ получить право итти туда[2294] вѣрной дорогой… Ну, пойдемъ… будемъ ждать вѣсточки изъ Москвы…

И они стали подниматься къ[2295] городу.

Письмо.

Прошло недѣли двѣ со дня отъѣзда[2296] судьи. Изъ Москвы не было вѣстей. Старый живописецъ прихворнулъ и Ося каждый день заходилъ къ нему и просиживалъ часами у его постели.[2297] Старикомъ послѣднее время овладѣвало безпокойство. Съ закрытыми глазами лежалъ онъ[2298] и туча[2299] невеселыхъ думъ проносилась въ его головѣ. Неужели эта болѣзнь предвѣщаетъ близкую развязку съ этимъ міромъ? — думалъ онъ. Что же… — пожилъ, пора и туда… куда ушла его жена, его два сына, умершіе отъ чахотки въ трудной борьбѣ за существованіе. Онъ спокойно думалъ о смерти.[2300] Около 70 лѣтъ прожилъ онъ и онъ прожилъ. Но его совѣсти не лежало ни одного темнаго пятна. Лишенія, униженія,[2301] голодовки и трудъ, <нрзб.> трудъ даже въ эти преклонные годы.[2302] Скорѣй бы туда, къ Солнцу правды, въ райскіе обители… О! тамъ Высокій Судія воздастъ ему, старому Мейеру, сторицей воздастъ за его тяжелую жизнь. Что здѣсь, на землѣ для него[2303]?[2304] Онъ открывалъ глаза и видѣлъ маленькаго Осю, задумиво сидящаго, точно потонувшаго въ большомъ креслѣ…[2305] А… онъ?.. — думалъ старикъ… этотъ[2306] мальчикъ съ чистымъ нѣжнымъ сердцемъ и чуткой душой,[2307] этотъ талантъ-самородокъ… Кто направитъ его?..[2308] О! какъ много могъ бы онъ сдѣлать своимъ талантомъ, если бы… да… если бы[2309]… Что же[2310] нѣтъ такъ долго письма изъ Москвы? Почему молчитъ училище? а панъ судья? Неужели забыли объ этомъ ребенкѣ, который со слезами на глазахъ всматривался въ туманную даль, провожая поѣздъ…

— [2311]А… ты здѣсь… пришелъ?..

// л. 39

 

70

— Да… я не хотѣлъ будить васъ, г. Мейеръ… вы спите… а я посижу. Я такъ люблю сидѣть въ этомъ креслѣ и[2312] думать…

— Думать?.. а о чемъ ты думаешь,[2313] дружокъ…

— Такъ… я ни о чемъ не думаю… Да… нѣтъ… я думаю о васъ,[2314] я думаю еще…[2315] Знаете г. Мейеръ, кого я сегодня встрѣтилъ на улицѣ…

<—> Кого?

— Старичка, который билъ въ барабанъ[2316] и тресъ головой…[2317] Мнѣ такъ было его жалко…[2318] У него на лицѣ красныя пятна и руки завязаны… Онъ куда то тихо-тихо шелъ…[2319] Онъ д. б. узналъ меня… Такъ ласково на[2320] меня взглянулъ… Г. Мейеръ… вы не знаете его?..

— Знаю… я узналъ о немъ и мы его устроили въ[2321] пріютъ… пока… пока онъ не поправится…

— А потомъ?..

Потомъ… мы ему купилъ инструменты и онъ…

— Опять будетъ трясти головой?..

— Да… онъ знаетъ, что у насъ много калѣкъ въ пріютѣ… и самъ просилъ купить ему его инструменты… Ну, письма нѣтъ?

— Нѣтъ… я былъ на почтѣ… Меня тамъ признали ужъ… Нѣтъ письма[2322].

Старикъ вздохнулъ.

— Знаете, что мнѣ сказали на почтѣ[2323] человѣкъ, который выдаетъ письма?

— Что?

— Что я еще не доросъ до писемъ…[2324] А когда я сказалъ ему[2325], что мнѣ очень нужно письмо, этотъ человѣкъ погладилъ меня по головѣ[2326], спросилъ, гдѣ я живу и обѣщалъ прислать, если будетъ письмо… Я сказалъ, чтобы письмо принесли къ вамъ…[2327] Да вы спите, г. Мейеръ… я[2328] буду тихо тихо сидѣть…

— Такъ почти ежедневно Ося навѣщалъ своего учителя и проводилъ съ нимъ нѣск.[2329] часовъ… Время шло. Старикъ поправился, а письма все не было…[2330] Что имъ до бѣднаго <мальчугана>[2331]…

Ося каждый день бѣгалъ на почту…

— А… за письмомъ? — встрѣчалъ его худой,[2332] съ усталымъ лицомъ человѣкъ въ засаленномъ мундирѣ съ жолтыми шнурками… — Да откуда письма то?

— Изъ большого города…

— Изъ большого?.. Изъ Москвы[2333]

— Да…[2334] отъ пана[2335] судьи…

— Пана! изъ Москвы… Ну, братъ, Москвѣ не до насъ… А впрочемъ… постой ка… что то есть сегодня…

Онъ порылся въ ящикахъ…

— Эге… есть… да смотри ка, братъ… это никакъ тебѣ подарокъ… Г. Абелю Мейеру прочиталъ онъ… Наложной платежъ <нрзб.>…[2336] и письмо… вотъ… мальчуганъ… Ты, наконецъ, дождался… тебѣ подарокъ… Отъ пана судьи говоришь…

// л. 39 об.

71.

<—> Ну, это не отъ судьи… нѣтъ…

Онъ прочиталъ адресъ отправителя…

— Нѣтъ… не отъ судьи… Это г. Мейеру… скажи г. Мейеру, что надо уплатить 60 коп.<?> и тогда онъ получитъ и письмо и посылку.

Ося стремительно бросился къ старомуживописцу…

— Пришло… пришло! — заоралъ онъ, вбѣгая въ мастеркую… Идите на почту г. Мейеръ… скорѣй идите на почту… вамъ подарокъ… сказалъ этотъ человѣкъ какъ его… [2337]съ пуговицами…

Мейеръ пошелъ на почту.

Ося видѣлъ, какъ дрожали руки у стар. живописца, когда онъ братъ письмо и посылку.

Ося смотрѣлъ на старика и замѣчалъ, какъ лихорадочно блестѣли его глаза и вздрагивали руки…

— Ну… пойдемъ… пойдемъ… Сейчасъ мы узнаемъ… все узнаемъ…

Всю дорогу до дому старикъ молчалъ[2338]. Онъ видимо, о чемъ то думалъ…

Они прошли въ мастерскую…

— Дай же очки, Ося… да подвинь ка мнѣ къ окну кресло… Такъ… спасибо ну…

Онъ разорвалъ конвертъ, поправилъ очки и далеко отставилъ письмо.

Вдругъ рука его, державшая письмо, упала на столъ и письмо выпало…

— Г. Мейеръ… что съ вами… г. Мейеръ…

— [2339]«Къ сожалѣнію… къ сожалѣнію…» — повторялъ старикъ… — Подлость, подлость! — вдругъ закричалъ онъ… Сытыя люди… сапожники… ремесленники… Дай… воды… мнѣ… Спасибо!..[2340] мѣста… у нихъ нѣтъ мѣста…[2341] нѣтъ свободныхъ средствъ… Сапожники! — рѣзко кричалъ онъ и потрясалъ худыми руками…

Ося въ страхѣ смотрѣлъ на учителя и не узнавалъ его… Глаза старика горѣли гнѣвомъ, все лицо преобразилось…

— Ага… есть талантъ!.. такъ вы признаете талантъ!..[2342] Ося!.. они признаютъ въ тебѣ талантъ, но… видишь ли… у нихъ нѣтъ средствъ… а[2343] тебя некому содержать… А такъ?.. Ну… я имъ напишу… я напишу… что у меня… у меня найдутся гроши… содержать тебя… я напишу… И старый Мейеръ въ волненіи заходилъ по мастерской…

А въ письмѣ стояло… Мил. Гос.[2344]…

Возвращая присл. вами[2345] три рисунка, считаю долгомъ увѣд.[2346] васъ, что, по моему мнѣнію, у ваш. ученика[2347] есть[2348] несомн.[2349] талантъ… Что же касается принятія въ число ученик.[2350],[2351] я долж.[2352] сказать, во 1хъ, что[2353] вакансіи заняты, а во вторыхъ — мы не можемъ[2354] содержать[2355] мальчика на средства училища, т. к. всѣ стипендіи[2356] уже[2357] распредѣлены… Съ почт.[2358] къ Вамъ… №№

—————

— О… я напишу имъ… я все напишу имъ…[2359] Учиться могутъ только тѣ, у кого есть деньги… Такъ… такъ… Стипендіи… Сапожники!.. Ты плачешь?.. ты плачешь изъ-за этого дурнаго письма?.. Перестань! — прокричалъ Мейеръ… Они не стоятъ слезъ…

Онъ вдругъ какъ то весь ослабъ и безпомощно опустился къ кресло…

— Подойди ко мнѣ… подойди, мой маленькій мальчикъ… мой… художникъ… вѣдь ты художникъ… они признали это… Ну?.. чего… ну?.. видишь, какъ размазалъ все лицо краской… Ну… смотри… такъ… такъ… Ты будешь въ училищѣ… — сказалъ онъ твердо, упирая на каждое слово…

Нѣтъ… — покачалъ Ося головой… и закрылъ глаза руками… Его ротъ перекосился…

— Въ Москву?.. но… г. Мейеръ… зачѣмъ же?.. къ чему же?..

— Ты ѣдешь въ Москву… къ пану Судьѣ… Если они забыли, тѣмъ хуже для нихъ

// л. 40

 

72

— Я боюсь… вѣдь[2360] панъ Судья[2361] не пишетъ…

— Ты повезешь ему письмо… И если они не… Нѣтъ… этого не можетъ быть… нѣтъ…[2362] Есть же люди на этомъ свѣтѣ… они должны быть… Поѣзжай спокойно и дорога откроется передъ тобой… Ну, идемъ сейчасъ къ твоему отцу… идемъ… а завтра… и ты поѣдешь[2363]… въ Москву и самъ завоюешь себѣ право на жизнь… Идемъ! И они пошли…[2364]

Ося былъ подавленъ всѣмъ, что произошло такъ внезапно… Его пугала поѣздка въ Москву, въ неизвѣстность, но въ глубинѣ души[2365] рождалась радость, надежда.[2366] Онъ увидитъ новую жизнь, громадный городъ, картины, чудныя зданія, училище,[2367] но страхъ снова овладѣвалъ имъ…[2368]

[2369]Былъ[2370] октябрскій вечеръ… Солнце заходило.

Громадныя[2371] крылья мельницъ[2372] плавно вертѣлись, точно гигантскиіе птицы старались подняться съ земли въ небо…

«Святой старичокъ»[2373]

Долго бесѣдовалъ старый живописецъ съ Кондратіемъ, долго сопротивлялся сапожникъ,[2374] возражалъ, клялся, что и онъ желаетъ добра сыну,[2375] и каждый разъ заканчивалъ свою рѣчь словами… <«>да… оно[2376] хорошо, а нука плюнуть они всѣ на мальчишку и останется онъ на мели, а годы то ушли, а къ дѣлу то онъ не пристроенъ»…

— Вы вѣрите мнѣ? — спрашивалъ старикъ… — вѣрите, что я, старый человѣкъ,[2377] мнѣ можетъ б.[2378] скоро въ могилу придется лечь, что я желаю добра Осѣ… вѣрите?

— Ну, вѣрю… вы прямо… ну… добрый человѣкъ…

— Такъ вотъ… Ося[2379] даже здѣсь, въ этомъ городишкѣ въ свои 12 лѣтъ зарабатывалъ… такъ?..

— Ну… такъ…

— Такъ чего же вы боитесь?.. Ну, даже если онъ и не кончитъ училища… такъ вѣдь онъ въ Москвѣ-то ужъ навѣрно работу найдетъ… Мало ли тамъ мѣста да съ его то способностями… Тамъ… въ мастерскихъ… простыхъ мастерскихъ живописцы по 2—3 р. въ день получаютъ…

— Ну?..

— Я вамъ вѣрно… говорю…[2380] Да онъ не можетъ не кончить…[2381] Когда его узнаютъ въ училищѣ… тамъ уцѣпятся… вотъ посмотрите… А ему хоть годъ надо поучиться, тамъ изъ его человѣкъ выйдетъ… А здѣсь… по вашему дѣлу… да вы сами знаете — что говорить…

— Что же хотите, чтобы и онъ[2382] за гроши гнулъ спину[2383] и ковырялъ шиломъ, когда у него руки созданы для кисти и для искусства…

— [2384]Ладно, будь что будетъ… — махнулъ рукой Кондратій… Все равно и здѣсь дѣло[2385] дрянь…[2386] Ладно… Ну, Ося, поѣзжай… да отца то отца не забудь…

— [2387]Нѣтъ тятя… я не забуду тебя, никогда не забуду…

// л. 40 об.

 

73

— А не боишься ѣхать то? —

— Боюсь… — сказалъ Ося…

— А Богъ? — сказалъ старый живописецъ… — Онъ поведетъ тебя… вездѣ есть добрыя люди… У васъ есть деньги? — спросилъ онъ Кондратія

[2388]Кондратій полѣзъ въ карманъ…

— Вотъ… сорокъ копѣекъ… только… смутился сапожникъ…

— Ну, такъ я дамъ свои… вы не безпокойтесь… будутъ отдадите… вотъ ему на дорогу… на билетъ…[2389] ну, на харчи тамъ…[2390]

И Мейеръ протянулъ три рубля…

— Я бы и больше далъ… да…[2391] сейчасъ нѣтъ больше…

— Г. Мейеръ… Ахъ ты, Господи! — закричалъ Кондратій… Святая душа! Чтоже это такое… а?.. какъ же это?.. за что вы это?..

Онъ заволновался и все качалъ головой и рахмахивалъ руками…

— Послѣ сосчитаемся… отдадите послѣ… ну… въ долгъ я… въ долгъ…

— А я… я вамъ и сапоги еще того… да… вѣдь вотъ какіе дѣла… бились то все… Вотъ гдѣ она правда то… а я то ее искалъ… въ человѣкѣ она правда то…

— Да… а не будь ее въ человѣкѣ… съѣли бы вѣдь другъ друга люди… съѣли… — сказалъ Мейеръ… а многіе такъ ѣдятъ другъ друга… не[2392] у христіянъ, и не у евреевъ правда, а у человѣка, у честнаго человѣка… Ну, Ося, завтра тебѣ и въ дорогу ѣхать… надо пораньше лечь… Собери всѣ свои работы какія есть и… поѣзжай[2393] смѣло… Доброй[2394] ночи… доброй ночи…

Ося схватилъ обѣ руки Мейера и держалъ ихъ въ своихъ ладонькахъ…

— Г. Мейеръ… постойте… У васъ сейчасъ… такое же лицо, какъ у святаго старичка въ нашей церкви…[2395] Г. Мейеръ… вы д. б.[2396] будете тоже[2397] святымъ… старичкомъ… Почему вы заплакали… Зачѣмъ вы плачете…[2398] Не надо… не надо...

Старикъ улыбнулся…

— Плачу то… Такъ… это[2399]… Скучно мнѣ безъ тебя будетъ… Никто безъ тебя[2400] не зайдетъ къ старику…[2401]

— А я? — вдругъ сказалъ Кондратій… Я, ежели что… только кликните… Я… г. Мейеръ… ежели кто васъ пальцемъ тронетъ… да я его… Я вамъ и въ лавочку и все, что нужно…[2402]

— Ну… спасибо… Такъ до завтра… покойной ночт…

— Покойной ночи, г. Мейеръ…

Старикъ ушелъ…

— Ну, ужъ и откопалъ ты старичка… Ни въ жисть бы не повѣрилъ… А?..[2403] Прямо за него надо Богу молиться… и буду… и буду… потому правда въ немъ… да… Вѣрно ты это сказалъ — святой старичокъ…

Проводы Оси

На другой день Осю провожали въ Москву.[2404] Немного багажа везъ съ собой Ося:[2405] свертокъ съ[2406] рисунками, пару сапогъ, надъ котор. Кондратій проработалъ всю ночь, и немного бѣлья и большой[2407] кусокъ ситнаго съ парой селедокъ…[2408] Въ карманѣ въ платочкѣ были туго завязаны1 р. 20 к., оставшіеся отъ билета…

— Вы ужъ приглядите за мальцомъ то — просилъ Кондр.[2409] оберъ-кондуктора… Одинъ вѣдь

— Ладно… довеземъ… не золото… —шутилъ оберъ…

// л. 41

 

74

— Ты прямо въ судъ иди! — говорилъ Мейеръ, а тамъ спросишь г. Кудрина то… Не забудешь… Да письмо то не потеряй только…

— Нѣтъ… я помню… не потеряю…

— [2410]Напиши, что потребуется… бумаги тамъ или пачпортъ… вышлю — говоритъ Кондратій. Когда надо было садиться въ вагонъ, Кондр.[2411] обнялъ сына, даже поднялъ его[2412] своими могучими руками и такъ сжалъ, что Ося крикнулъ…

Васютка[2413] держался за отца и плакалъ… На глазахъ Кондр.[2414] были слезы. Онъ перекрестилъ сына и шепнулъ: «Бога не забывай… и насъ съ Васькой… слышь?.. Ежели плохо что будетъ — отпиши…[2415] а то назадъ вали… прокормимся…

Старый Мейеръ положилъ свои руки на голову Оси и чуть шепталъ…

Жандармъ и нач.[2416] станціи вопросит.[2417] смотрѣли на всю эту сцену…

— Въ учебу штоль — спросилъ жандармъ…

— Да… въ Москву… — сказалъ Кондр.[2418]…

— Далеко… дальняя сторона![2419]

— [2420]Давай! — крикнулъ начал. станціи сторожу у звонка.

Блѣдное лицо[2421] Ося уже выглядывало[2422] изъ окошка. Кондратій крестилъ его. Мейеръ ободряюще кивалъ головой. Васютка ревѣлъ…

Тронулся поѣздъ… а Кондратій бѣжалъ по платформѣ рядомъ съ вагономъ и все смотрѣлъ[2423] въ окно…

[2424]Молча, каждый со своей думой возвращались Кондратій и Мейеръ въ городъ…[2425] Кондратію было тяжело и какъ то страшно… Лицо его было мрачно…[2426] Что-то тамъ будетъ, какія невзгоды ожидаютъ Осю въ дальней Москвѣ, среди чужихъ людей…

[2427]Старый живописецъ тоже думалъ, но его лицо было свѣтло: онъ зналъ, что передъ Осей должна открыться свѣтлая дорога, что открытый имъ случайно талантъ долженъ распуститься[2428] въ пышный цвѣтокъ и во всей своей красотѣ[2429] и шири итти на помощь и отраду человѣчеству.

Васютка ни о чемъ не думалъ… Онъ уже пересталъ плакать и рѣшилъ терпѣливо ждать Осю, который[2430] уѣхалъ въ Москву за пряниками… Такъ сказалъ ему этотъ сѣдой[2431] старичокъ[2432] съ красными вѣками…

————

[2433]Мейеръ подходилъ къ дому.

— А вамъ письмецо есть, г. Мейеръ — сказалъ сосѣдъ-портной… Изъ Москвы даже.

Старикъ взялъ письмо… Письмо[2434] было дѣйствит.[2435] изъ Москвы, отъ пана судьи.

Судья писалъ, что былъ очень занятъ. Нужно было устраиваться, на нов. мѣстѣ…[2436] Теперь онъ можетъ сообщить кое-что… Онъ уже говорилъ съ однимъ[2437] знакомымъ профессоромъ[2438], показывалъ ему одну изъ работъ Оси, (это былъ пейзажъ — рѣчная заводь) и тотъ остался очень доволенъ и высказался, что у мальчика талантъ несомнѣнный… Далѣе панъ судья совѣтовалъ снарядить Осю въ Москву…[2439] Я думаю, намъ удастся помѣстить его въ училище, онъ мож.[2440] жить у насъ, тѣмъ болѣе, что мой Петенька его любитъ и имъ будетъ веселѣй вмѣстѣ… Поговорите съ отцомъ мальчика и присылайте Осю»…[2441] Письмо оканчивалось увѣренностью, что «мальчикъ несомнѣнно оправдаетъ ту увѣренность, которую питаете вы и я»…[2442]

— Самъ Богъ устраиваетъ[2443] все дѣло — сказалъ себѣ старый живописецъ… Онъ[2444] подвинулъ къ огню свое кресло,[2445] и раскрылъ священную Тору…[2446] Но не читалось ему… Мысли его были далеко… Онъ заглядывалъ въ туманное будущее… Маленькій Ося вставалъ въ его воображеніи со своимъ худымъ личикомъ и большими глазами, панъ судья, этотъ незнакомый профессоръ,[2447] Кондратій, такой убитый, точно вдругъ потерявшій сына… а за ними что-то свѣтлое, ясное, радостное…[2448] и какой-то голосъ ясно говоритъ ему на ухо… — Смѣло смотри впередъ старый Мейеръ, не бойся… Ты можешь умереть спокойно… Впереди все свѣтло.

// л. 41 об.

 

75

Такъ и заснулъ въ креслѣ усталый[2449] учитель. Голова опустилась на грудь, очки съѣхали на носъ… Раскрытая Тора лежала раскрыта[2450] и свѣтъ лампы[2451] ярко освѣщалъ ея…[2452] пожелтѣвшія ветхія страницы…

Въ дорогѣ.[2453]

——————

Когда Ося остался одинъ въ вагонѣ,[2454] и увидалъ, что родной городокъ, знакомая рѣка съ песчаными отмѣлями, станціонная будка съ семафоромъ[2455] побѣжали назадъ, а могучій паровозъ неустанно стремился впередъ въ даль[2456], ему стало страшно. Сердце сжалось отъ тоски по всему, что онъ такъ внезапно потерялъ. А когда онъ представилъ себѣ, какъ угрюмый отецъ подымается[2457] теперь въ горку, вмѣстѣ со старенькимъ Мейеромъ, какъ за ними плетется маленькій Гр.[2458], какъ отецъ скучаетъ и какъ онъ будетъ одинъ-оденешенекъ сидѣть днями въ душной грязной каморкѣ, хмурить лицо и вздыхать, а въ груди его будутъ слышаться хрипы, ему стало грустно[2459]. Онъ уткнулся въ уголокъ у окошечка и закрылъ глаза.

Въ вагонѣ уже было темно, уже зажигались огоньки въ домикахъ, мимо которыхъ мчался поѣздъ.[2460] Ося[2461] посмотрѣлъ въ окно. Темнѣла даль, на небѣ загорались звѣзды, все было тихо,[2462] точно засыпало, одни только телеграфныя столбы равномѣрно убѣгали назадъ и проволоки ихъ то вдругъ[2463] взбѣгали къ небу, то стремительно скользили къ землѣ… Начинала одолѣвать дремота…

— Жу-жу-жу-жу-жу-жу-жу… — вдругъ услышалъ онъ[2464] и открылъ глаза.

[2465]Бѣдно одѣтый человѣкъ въ ермолкѣ[2466] стоялъ передъ окномъ, смотрѣлъ на темнѣвшее небо, къ востоку и съ закрытыми глазами <нрзб.> полушопотомъ быстро-быстро говорилъ что то и слышалось это странное печальное[2467] жу-жу-жу-жу-жу-жу… По лбу этого[2468] человѣка былъ прикреплѣнъ маленькій ящичекъ, какой обыкновенно евреи надѣваютъ[2469] на молитву. Ося внимательно наблюдалъ за евреемъ…. Его ухо улавливало тоскливые звуки мольбы.[2470] Это еврей плакалъ по своей родинѣ, по разрушенному Iерусалиму, по чудному храму Соломона…

Кончилъ еврей молитву,[2471] ермолку,[2472] спряталъ въ карманъ ящичекъ и[2473] сталъ закусывать…

— Куда ѣдешь, мальчикъ? — спросилъ онъ.

— Въ Москву…[2474]

— Въ Москву?.. И одинъ?..

— Одинъ…

— Одинъ?..[2475] Храбрый же ты. А зачѣмъ въ Москву?

— [2476]Въ училище… тамъ я буду[2477] писать картины…

— Картины?.. — усмѣхнулся еврей… и покачалъ головой[2478]… Нѣтъ… нѣтъ.. Ой…[2479] я знаю… знаю… быстро шопотомъ заговорилъ онъ… Ты д. б… хочешь убѣжать въ Америку… Я знаю… Многіе мальчики хотятъ[2480] туда… они читаютъ въ книжкахъ про разные страны и я когда-то читалъ…[2481] и бѣгутъ въ Америку… А мамаша плачетъ… и папаша плачетъ и всѣ родные плачутъ… а?.. такъ?..[2482] Я тоже, когда былъ такой вотъ, какъ ты… тоже хотѣлъ бѣжать…[2483]

[2484]Ося покачалъ головой…

— Нѣтъ… я въ Москву…[2485] Хотите[2486] я могу вамъ показать свои картинки…

И Ося открылъ свертокъ…

— Ой… ой… ой… Это очень хорошо… Да… да… Это писалъ твой старшій братъ или твой папаша?..

— Нѣтъ же… я… самъ писалъ…

— Ой, какой ты мальчикъ… ты русскій мальчикъ… ты хитрый… ой, какой хитрый…[2487] Поймаютъ тебя… скоро поймаютъ… и-и-и… какъ нехорошо будетъ… Полиція будетъ… протоколъ будетъ…[2488]

Осѣ стало смѣшно.

А еврей все качалъ головой…

— Хорошій ты мальчикъ… а папаша, а мамаша плачетъ…

Пошелъ контроль…

Еврей отвелъ контролера въ сторону и пошептался…

— Ты куда ѣдешь мальчикъ? — обратился онъ къ Осѣ.

— Въ Москву… и вотъ[2489] у меня билетъ. Это билетъ…

[2490]Контролеръ поговорилъ съ оберъ-кондукторомъ.

— Нѣтъ — сказалъ засмѣявшись оберъ… Отецъ его[2491] провожалъ и меня просилъ

// л. 42

 

76

посмотрѣть…

— Ой… заговорилъ еврей… А я жъ, ей-богу, думалъ, что онъ въ Америку… Одинъ въ Москву.. Ну, я жъ ей-богу напугался…[2492]

Кондукторъ ушелъ, а еврей досталъ селедку и сталъ угощать Осю[2493]…

— Кушай[2494], мальчикъ… Ты хорошій… ты храбрый… ой, какой храбрый, такой умный мальчикъ. Не сердись на меня… кушай…

[2495]И еврей сталъ разсказывать Осѣ про Москву,[2496] гдѣ онъ жилъ много лѣтъ[2497] раньше[2498]. Разсказывалъ про большія улицы и магазины, про дворцы и Кремль, разсказывалъ какъ его и многихъ евреевъ выгнали изъ Москвы,[2499] и какъ онъ потерялъ много денегъ и за торговцами и такъ дешево продалъ свои товары.

— [2500]Все даромъ, даромъ продали… Я былъ богатый, — говорилъ еврей, я трудился съ утра до вечера и сынъ у меня въ гимназіи учился…[2501] И вдругъ насъ стали гнать[2502]… Много слезъ… ой какой горе, было у насъ… Не дай Богъ тебѣ, мальчикъ, видѣть такое горе…

И тутъ Ося вспомнилъ разсказы Мейера…[2503]

— Я знаю… сказалъ онъ… мнѣ все это говорилъ мой учитель… Мейеръ… Онъ тоже еврей…

— Правда… правда…[2504] Мейеръ?.. Мейеръ… Я зналъ Мейера… Да… Мейеръ…[2505] да ты не изъ N… Онъ назвалъ городокъ.

— Да… изъ N…

— Давай руку, мальчикъ… Земляки, земляки, какъ у васъ говорятъ… Я родился тамъ… я учился тамъ… я зналъ г. Мейера… онъ былъ у насъ въ училище… знаю…

— Это онъ… это онъ… Онъ училъ рисовать? да?..

— Да… да… Такъ[2506]… Онъ еще[2507] живъ…[2508]

— Да… и я у него учился… Мы друзья съ нимъ… и г. Мейеръ велѣлъ мнѣ ѣхать въ Москву…

— Ахъ, какъ это случилось… Какой славный учитель былъ… Увидишь его, мальчикъ, скажи, что ему кланяется бывшій его ученикъ Борухъ Ротыеръ… Ой, давно это было…[2509] двадцать лѣтъ[2510]… очень давно… я былъ тамъ, такъ то вотъ… Я былъ здоровый, я былъ самый сильный… Онъ покачалъ головой…

— А теперь[2511]… Да… да… хорошо было тогда… хорошо… Ахъ ты, Господи, г. Мейеръ! Я радъ, я очень радъ…

И долго бѣдный еврей говорилъ съ Осей о г. Мейерѣ, о своей молодости, о городкѣ…

А на утро Ося опять услыхалъ плаксивое: жу-жу-жу-жу-жу-жу… Еврей молился[2512] смотря на подымавшееся солнце.

На одной изъ большихъ станцій онъ[2513] слѣзъ, захвативъ полосатый мѣшокъ[2514].

— Прощай, мальчикъ… Дай Богъ тебѣ пробить дорогу… Ой трудно найти хорошую дорогу, трудно…

Ося[2515] задумчиво[2516] посмотрѣлъ ему[2517] вслѣдъ и долго въ его воображеніи стояла[2518] тощая фигура въ бѣдномъ,[2519] сильно поношенномъ пиджакѣ съ полосатымъ мѣшкомъ за спиной[2520].

[2521]На третій день утромъ поѣздъ подходилъ къ Москвѣ. Ося уже не видѣлъ[2522] еврейскихъ лицъ, не слышалъ знакомаго гортаннаго водовоза. Все ему казалось страннымъ.[2523] И говорили то совсѣмъ по другому,[2524] безъ растягиванія, говорили рѣзко и[2525] сильно.[2526] И одѣты были иначе, чѣмъ тамъ, на далекомъ западѣ.[2527]

[2528]Вотъ загрохоталъ поѣздъ на стрѣлкахъ, потянулись по сторонамъ заборы…[2529] Высились вдали колокольни, длинныя трубы… А выше всѣхъ, какъ <нрзб.>[2530] шапка, горѣлъ на солнцѣ куполъ Храма Спасителя…

Москва!.. — прогремѣлъ голосъ оберъ-кондуктора…

[2531]Взявъ мѣшокъ и свертокъ Ося неувѣренно ступилъ на платформу и побѣжалъ за народомъ напуганный грохотомъ телѣжекъ<?>[2532], шумомъ толпы и выкриками носильщиковъ.

Передъ нимъ открывалась новая, неизвѣстная дорога… Неизвѣстное будущее крылось отъ него въ этомъ громадномъ шумливомъ городѣ… Найдетъ ли онъ свою дорогу?

Землякъ. У «пана судьи».

На улицахъ Москвы.[2533]

Ося вышелъ на[2534] площадь передъ вокзаломъ. Извозчики сновали взадъ и впередъ. Слышался крикъ — эй!.. эй!.. Ося въ страхѣ метался изъ стороны въ сторону, пугливо озирался.[2535] На мостовой стоялъ бравый городовой, зычно покрикивалъ на[2536] извозчиковъ. «Куда пойти?» — подумалъ Ося… Гдѣ судъ?..»[2537] Онъ спросилъ

// л. 42 об.

 

у стоявшаго на углу извозчика

— Ишь-ты[2538]… Судъ… Успѣешь, братъ…[2539] насидишься… Давай полтинникъ… довезу…

Ося недоумѣвающе<?>[2540] посмотрѣлъ на извозчика.

— У меня нѣтъ… вы скажите какъ пройти… — Извозчикъ усмѣхнулся.

— Показать? На вотъ тебѣ — понимай…[2541] Иди прямо, потомъ налѣво, повернешь[2542] направо, а тамъ прямо и въ первыя ворота направо такъ въ заборъ и упрешься… Тутъ тебѣ и судъ… Понялъ?..

— Нѣтъ — сказалъ Ося…

— А на нѣтъ и суда нѣтъ… —

И извозчикъ захохоталъ…

— Ишь, дуракъ, какъ рыкаетъ то — сказала торговка, продававшая подсолнушки… Плюнь ты на него, спроси вонъ у городового.

[2543]Испуганн.[2544] Ося подошелъ к городовому…

— Чего? — не смотря на Осю, процѣдилъ городовой… — Эй, правѣй держи — вдругъ закричалъ онъ такъ грозно, что у Оси зазвенѣло в ушахъ…

— Судъ тебѣ[2545]?.. У насъ много судовъ… Разные… Какой тебѣ?..

— Я не знаю… судъ… тамъ служитъ нашъ панъ Судья…

— Да ты дурака то не строй… Говори, какой судъ…

Должно быть — самый главн[2546] — подумалъ Ося… — А если нѣтъ?..

— Самый главный Судъ… — сказалъ онъ…

— Нѣтъ такого… Есть[2547] Мировой судъ… и[2548] этихъ много…[2549] Есть еще… Куда лѣзешь — закричалъ опять городовой на ломоваго… Ну, такъ вотъ… Мировой… есть еще въ Кремлѣ Судъ — Окружной… Окружной?.. да… кажется онъ…

— А кажется, такъ крестись… понялъ?..

Ося перекрестился…

Городовой захооталъ… Да ты дуракъ… ха-ха-ха…[2550] Крестится… Ну такъ какой же судъ… Окружной?

— Да, дяденька…

— Дяденька… Какой я тебѣ дяденька… Говори, господинъ городовой… Понялъ?

— Понялъ,[2551] дяд… — господинъ городовой.

— Ну вотъ и учись… Ступай прямо, махнулъ онъ рукой на большую улицу… Тамъ дальше спросишь…

Ося пошелъ прямо[2552]… Улица тянулась далеко…

Вдругъ изъ переулка вынырнулъ оборванецъ съ краснымъ одутлымъ лицомъ.

— Куда идешь, мальчикъ[2553] — спросилъ оборв.[2554] потрепавъ Осю по плечу… А?..

— Въ судъ. — Ого! А самъ то откуда?.. здѣшній…[2555] я только пріѣхалъ… я очень <нрзб.>[2556]…

— Ого!.. такъ… А это у тебя что? — указалъ онъ на узелокъ съ сапогами и бѣльемъ.

— Это сапоги…[2557] новыя сапоги…[2558]

— Ишь ты, сапоги…[2559] а деньги у тебя есть?..

— Немного… только 1 р. 20 коп…

— Ну?.. вотъ такъ штука[2560]… Въ карманѣ чай… смотри братъ… вытащатъ у тебя деньги… Здѣсь жуликовъ много, по Москвѣ… Ты вотъ это… деньги то переложи въ узелокъ…

Зачѣмъ?..

— Дура ты… Желтоглазый вотъ что… Изъ кармана то живьемъ <нрзб.> свиснутъ. А ты въ узелокъ сунь… Тутъ, братъ, не поддуетъ… Клади!.. вонъ[2561] жуликъ идетъ… — указалъ парень на мальчугана съ красной шапкой…

Ося вытаращилъ глаза…

— Что[2562] шутка? — У насъ всѣ жулики такъ одѣты… это начальство приказало… чтобъ знали ихъ… клади скорѣй…

Ося вытащилъ изъ кармана платочекъ съ деньгами и переложилъ въ узелокъ.

— Вотъ… это вѣрнѣй… да.[2563] Такъ тебѣ… въ судъ?.. въ Окружной

— Да…

— Знаю, отлично даже знаю… Я тамъ бывалъ… и всѣ меня судьи знаютъ…

— Да? такъ вы знаете нашего пана Судью… его фам.[2564] Куринъ…

— Вотъ еще… какъ не знать… Толстый такой…

— Нѣтъ… онъ не чорный[2565]… ну вотъ-вотъ… въ очкахъ… Да нѣтъ… у него нѣтъ[2566] очковъ…

// л. 42

 

76.

Все равно… За то онъ самъ[2567] «очки втираетъ»

— Какъ?.. я не понимаю…

— Скоро братъ, поймешь… Какъ тебя кто нагрѣлъ — вотъ и значитъ очки тебѣ втеръ… понялъ?...

— Понялъ…

— Вотъ и учись…[2568] Такъ тебѣ въ судъ?.. къ г. Кошкину?

— Нѣтъ, къ Кудрину…

— Ну. <Нрзб.> одно знаю я его…[2569] всѣхъ знаю… Идемъ… я въ судъ…[2570]

И они пошли…

— [2571]Строго у насъ въ Москвѣ!.. Ты вотъ что —[2572] если у тебя табакъ…

— Нѣтъ — удивлился Ося…[2573]

— Дуракъ…[2574] Табакъ, значитъ, твое дѣло…

— Что?..

— Табакъ говорю… дѣло… плохо значитъ[2575]… А[2576] водку пьешь?

— Да нѣтъ же[2577]…

— Ну,[2578] совсѣмъ ты братецъ, мой,[2579] пѣтухъ… У насъ только одинъ пѣтухъ водку не пьетъ…

Ося выпучилъ на парня глаза…

— Не пяль буркалы то?.. Чего… Вотъ што… на тебѣ 3 коп. Вали[2580] сейчасъ въ эту лавчонку, купи папиросъ «Трезвонъ».[2581] 100 штукъ… понялъ?

— Понялъ…

— Ну, а потомъ въ Судъ пойдемъ, къ[2582] Курицыну… Стой… стой… Съ узелкомъ то ты вѣдь нашимъ видать…[2583] тебѣ[2584] папиросъ нипочемъ не отпустятъ[2585] законъ такой есть… съ узелками только въ баню[2586]…

<—> Такъ ты сами![2587]

<—> Сами! я братъ не хуже твоего понимаю. Штука! я тутъ всѣмъ лавочникамъ долженъ. Сцапаетъ онъ 3 коп., а пап.[2588] не дастъ… Давай ты… подержу узелокъ… Да поскорѣй ты… Сейчасъ на извозч. сядемъ и въ судъ тебя повезу…[2589]

Ося взялъ 3 к. отдалъ узелокъ парню и вошелъ въ лавочку

— Позвольте мнѣ на 3 коп. 100 штукъ папиросъ Трезвонъ…

Лавочникъ выпучилъ глаза.

— [2590]10 штукъ… а не сто?..

— Нѣтъ… сто… вонъ мнѣ одинъ человѣкъ сказалъ, чтобы я купилъ…

— Нѣтъ такихъ… жуликъ какой нибудь…

— Нѣтъ… онъ въ чорномъ картузѣ…[2591]

— Ну, пошолъ вонъ, дуракъ… — крикнулъ лавочникъ…[2592] Совсѣмъ дуракъ…

Ося выбѣжалъ изъ лавочки…[2593] Парень съ узелкомъ исчезъ… Ося посмотрѣлъ впередъ, посмотрѣлъ назадъ — парня не было. Что дѣлать? Пѣшеходы толкали Осю[2594].

— Чего на дорогѣ[2595] торчишь, мальчишка? —[2596] строго окрикнулъ его[2597] толстый баринъ въ очкахъ,[2598] наступилъ[2599] ему на пятку тяжелымъ ботинкомъ. Откуда ждать поддержки, отвѣта въ этомъ страшномъ негостепріимномъ городѣ. А въ душѣ невольно[2600] вставалъ тихій родной городокъ, знакомыя улицы, знакомыя добрыя лица, родная кровля и гигантская фигура отца.[2601] Если бы здѣсь былъ Кондратій онъ не далъ бы въ обиду сынишку: онъ живо бы догналъ того оборванца, поговорилъ бы и съ этимъ бариномъ… Но онъ далеко… Ося[2602] прижималъ къ себѣ свертокъ съ[2603] работами и[2604], какъ загнанный заяцъ озирался по сторонамъ, слезы уже начинали навертываться на глаза… А чужіе люди шли взадъ и впередъ[2605].

[2606]Вдругъ Ося почувствовалъ толчокъ въ бокъ и увидалъ двухъ мальчишекъ. Мальчишки держали по корзинкѣ съ бѣлыми голубями и вызывающе смотрѣли на Осю.

// л. 43 об.

 

79

— [2607]Купи голубей! —[2608] настойчиво сказалъ одинъ.

— У меня купи! —[2609] требовалъ другой…

<—> Нѣтъ… у меня… у него[2610] старые… онъ жуликъ…

— Самъ ты жуликъ… У меня купи… У Мишки[2611] подбитыя[2612].

— А ты не ври,[2613] губошлепъ…

— Краденыя у него[2614]… Покупай у меня…

Хлопъ![2615] Мальчишки[2616] сцѣпились и началась драка…

Такъ его… такъ — кричалъ[2617] проѣзжавшій извозчикъ…[2618] Валяй его… валяй… Мальчишки дрались уже корзинами, голуби бились, летѣлъ пухъ…

Ося[2619] заинтересованный сценой, смотрѣлъ…

Наконецъ мальчишки расцѣпились и стали ругаться…

— Чего глаза вылупилъ?[2620] — крикнулъ одинъ на Осю… Изъ-за тебя, сволочь,[2621] все… и мальчишка ловкимъ ударомъ отшибъ Осю. Ося заплакалъ…

Кой-кто изъ проходившихъ[2622] остановился… Собралась толпа…

— Ты его за что? — кричалъ какой-то баринъ… Негодяй <нрзб.>… за ухо тебя надо отодрать… Городовой! городовой… Никогда ихъ нѣтъ, когда нужно!..[2623]

Мальчишки захватили голубей и поспѣшили замѣшаться въ толпу…[2624] А Ося стоялъ на тротуарѣ и плакалъ…

Чего ты? — спрашивали изъ толпы… Больно избили что ли?..

— Узелокъ у меня украли… сапоги… деньги были… — говорилъ[2625] Ося… Я пріѣхалъ сегодня изъ N… мнѣ надо къ пану судьѣ…

— [2626]Якъ? тобі треба къ пану судьѣ? — вдругъ заговорилъ басомъ высокій человѣкъ съ портфелемъ подъ мышкой.

Ося говорилъ особымъ выговоромъ, какъ говорятъ на[2627] юго-[2628]западной окраинѣ и этотъ выговоръ, въ которомъ слышались малорусскія слова обратилъ вниманіе высокаго человѣка съ портфелемъ[2629].

— Вінъ съ Подоліи мабудь! — сказалъ высокій человѣкъ.[2630]

Вздрогнулъ Ося, услыхавъ знакомый выговоръ…

— [2631]Да… да… — заговорилъ онъ… Пожалуйста, спасите меня… Я одинъ здѣсь мнѣ страшно… я пріѣхалъ въ училище…

И Ося быстро быстро, путаясь, разсказалъ о своемъ положеніи…

Высокій человѣкъ[2632] вынулъ кошелекъ,[2633] досталъ[2634] три рубля и далъ Осѣ…

— Отъ тоби, хлопчику… отъ земляка…[2635] айда!

Онъ поманилъ извозчика и усадилъ Осю…

— Въ Кремль, въ Судъ! — сказалъ онъ…

Они поѣхали…

Дорогой высокій господинъ распрашивалъ Осю о его родинѣ, а самъ все говорилъ[2636] тѣмъ языкомъ,[2637] на какомъ привыкъ говорить и Ося и Осѣ[2638] было весело и этотъ суровый громадный городъ[2639] уже переставалъ казаться ему такимъ чужимъ и страшнымъ.[2640] Онъ сообщилъ Осѣ о «панѣ Судьѣ», что панъ Судья[2641] служитъ въ Судѣ, что онъ уже знаетъ его…

[2642]Наконецъ, они пріѣхали[2643] и вошли въ Судъ… Высокому[2644] господину[2645] старый[2646] швейцаръ снялъ пальто и Ося увидалъ[2647] на господинѣ бѣлую какъ снѣгъ рубашку, фракъ и на фракѣ серебряный значокъ. «Это д. б. тоже[2648] панъ судья<»> подумалъ онъ…

— [2649]Прощай, хлопчикъ, — сказалъ высокій господинъ. — Понадобиттся — заходи ко мнѣ… Радъ буду земляку, вотъ возьми-ка.

И онъ протянулъ ему визитную карточку, на которой Ося прочелъ:[2650] Василій Андріановичъ Остапенко — присяжный пов.[2651] и адресъ. — «А швейцаръ тебя проведетъ къ пану Судьѣ». —

// л. 44

 

80.

Но пана Судьи въ этотъ день не было. Швейцаръ[2652] справился, написалъ Осѣ адресъ и Ося опять очутился на улицѣ. Съ бумажкой въ рукахъ[2653] переходилъ онъ[2654] съ одной улицы на другую,[2655] справлялся у прохожихъ, тѣ указывали и[2656] наконецъ, послѣ долгихъ скитаній Ося позвонился у параднаго крыльца, съ[2657] блестящей дощечкой, на которой стояло Александръ Дмитріевичъ Кудринъ.

— Чего тебѣ[2658]? — спросила[2659] дверь отворила нарядная горничная[2660].

— Пана Судью, сударыня! — сказалъ Ося.

Горничная улыбнулась.

— Какъ? пана? какого пана?..

— Судью… вотъ изъ нашего города…[2661]

— Какъ тебя звать то…

— Ося… я изъ N…

— Ну, обожди…

И дверь захлопнулась

— Ну-ка[2662] не пустятъ? — въ страхѣ подумалъ Ося…[2663] Куда итти?..

[2664]Прошло нѣсколько тревожныхъ мгновеній.

Дверь отворилась.

— [2665]Пожалуйте… — сказала горничная, внимательно осматривая его…[2666]

— Рвань какая[2667] — подумала она…

А по лестницѣ уже бѣжалъ[2668] краснощекій Петя и кричалъ…

— Художникъ пріѣхалъ… художникъ урра!.. Ося!.. ура!..

Онъ радостно[2669] обнялъ прежняго товарища и долго душилъ его, задавая вопросы и городѣ, о Мейерѣ, о разныхъ знакомыхъ вещахъ.

Въ переднюю вышелъ самъ панъ Судья, и его жена, удивленная[2670] такимъ быстрымъ[2671] посвленіемъ Оси…

Встрѣтили Осю[2672] радушно… Растерявшійся Ося, путаясь разсказывалъ обо всемъ, что произошло съ нимъ въ Москвѣ и показалъ карточку высокаго господина.

— А…[2673] Это извѣстный юристъ — сказалъ панъ Судья женѣ… Везетъ нашему художнику…

— А вотъ, панъ Судья, г. Мейеръ прислалъ вамъ письмо.

Прочитавъ письмо, Судья покачалъ головой…[2674]

— Ну, да… онъ еще не получилъ моего письма… — сказалъ онъ женѣ…[2675]

— Ну, такъ вотъ, дружокъ… Ты будешь жить у насъ…[2676] Вы будете спать въ одной комнатѣ съ Петей… а въ училище я тебя устрою…[2677] Ну, умойся и идемъ[2678] обѣдать… Петя! проводи его и[2679] позаботься…

А Петя уже кричалъ и кричалъ Урра… и заживемъ мы съ тобой теперь…[2680] Ты не знаешь, какая это прелесть Москва… Тутъ есть <нрзб.> садъ, циркъ, <нрзб.>, бульвары… ве… все… Какъ я радъ, что ты пріѣхалъ… А у меня еще никого знакомыхъ нѣтъ…

Въ тотъ же вечеръ[2681] Осю сводили въ баню, остригли, дали[2682] чистое бѣлье и Петинъ[2683] костюмъ…[2684]

— Здѣсь, братъ, Москва,[2685] и твое платье не годится… — сказалъ панъ Судья… А дичиться нечего… Ты теперь выступаешь въ свѣтъ, а чтобы чувствовать себя спокойнымъ<?>, надо быть чисто и прилично одѣтымъ.

— Ося, ты[2686] ты теперь какъ барчукъ. Папа! право[2687]… никто и не скажетъ, что отецъ твой сапожникъ — сказалъ Петя, когда они[2688] придя изъ бани, сидѣли за чаемъ.

// л. 44 об.

 

81

Ося[2689] взглянулъ на пана Судью широко раскрытыми глазами и поблѣднѣлъ…

[2690]Судья погрозилъ пальцемъ[2691]…

— [2692]На твои глупыя слова Ося не долженъ обижаться… Еще разъ повторяю тебѣ, что судья и сапожникъ одинаковыя люди и каждый изъ нихъ дѣлаетъ свое дѣло[2693]… А ты, дружокъ, не конфузься[2694]…

Когда Ося[2695] легъ въ первый разъ въ жизни на мягкую постель подъ теплое одѣяло, какъ вдругъ понялъ, что жизнь его переломилась[2696]… почувствовалъ, что уже не вернется къ прежнему…[2697] И какъ будто жалко стало ему прежней тяжелой[2698] жизни… Онъ засыпалъ, а въ головѣ приносились картины, впечатлѣнія пережитаго, рваный парень, мальчишки съ голубями и строгій господинъ, <нрзб.>, а потомъ выплылъ, какъ въ туманѣ[2699] гигантъ-отецъ и слышится Осѣ дрожащій голосъ: о насъ съ Гришей[2700] не забывай… а коли плохо будетъ… отпиши… и назадъ вали… прокормимся…

Веселый профессоръ.

Съ каждымъ днемъ[2701] новой жизни Ося чувствовалъ себя спокойнѣй, привыкалъ къ новымъ порядкамъ[2702]. Добрякъ[2703] «панъ Судья», какъ Ося продолжалъ еще называть Алек. Петр. и[2704] его жена участливо относились къ нему[2705]. Бойкій Петя[2706] иногда пробовалъ покомандовать, но въ такихъ случаяхъ Ося[2707] сопротивлялся и даже заявлялъ, что у него есть отецъ, есть свой уголъ и что онъ «вотъ возьметъ да и уѣдетъ домой…»

— А на чемъ уѣдешь? — дразнилъ Петя…[2708] Денегъ у тебя нѣтъ…

— Нѣтъ есть![2709]

— А тебя папа не пуститъ…

— А я убѣгу…

— А тебя городовой поймаетъ и приведетъ…

— А я къ пану[2710] Остапенко уйду… Онъ меня и отправитъ…

— Ну, будетъ… распѣтушился… — говорилъ Петя примирительно, я вѣдь пошутилъ…

— А ты не шути…[2711]

Прошло недѣли двѣ. Ося привыкъ совсѣмъ…[2712] Петя уходилъ въ гимназію, а Ося усаживался за мольбертъ и начиналъ работать… Онъ[2713] писалъ копію съ картины[2714] «Грачи прилетѣли»…[2715] и съ нетерпѣніемъ ждалъ, когда же наконецъ[2716] устроитъ его панъ Судья въ училище… Какъ разъ случилось такъ, что панъ Судья уѣхалъ на недѣлю[2717] въ уѣздъ,[2718] и дѣло было отложено. Копія была окончена и Ося, посовѣтовавшись съ Петей, поставилъ картину въ кабинетъ.[2719] Алекс. Петр. возвратился и, увидя картину, пришелъ въ восторгъ. Она была исполнена прекрасно. Она была исполнена даже лучше, чѣмъ картина судьи.[2720] Ося внесъ новыя тоны и даль на картинѣ стала особенно жива и чуялось, что вся она

// л. 45

82

и эта даль наполнена[2721] испареніямитающаго снѣга, приближающейся весной…

[2722]На слѣд.[2723] день въ домѣ были гости… Ося сидѣлъ въ своей комнатѣ и читалъ…

Вдругъ вбѣжалъ Петя и схватилъ Осю за руку.

— Гдѣ твои рисунки… давай скорѣй… тамъ художникъ… очень хорошій товарищъ папы… Онъ хочетъ посмотрѣть…

Ося заволновался…

— Онъ пишетъ картины?

— Пишетъ… онъ много пишетъ… онъ медали имѣетъ… за границу ѣздитъ… онъ профессоръ… Давай скорѣй…

[2724]— Я боюсь… не надо… — сказалъ Ося съ тревогой… Ну,[2725] зачѣмъ ему смотрѣть?..[2726] не дамъ я…

— А… не дашь… Ладно!

Петя быстро схватилъ съ этажерки всѣ Осины работы и умчался. И[2727] Ося съ тревогой въ душѣ остался сидѣть на кровати… «Профессоръ»… думалъ онъ… Имѣетъ медали… Онъ будетъ смѣяться… конечно будетъ смѣяться… вотъ и г. Мейеръ говорилъ, что мнѣ надо долго долго учиться…[2728] Ося представлялъ себѣ[2729], что сейчасъ всѣ гости смотрятъ его работы, дѣляютъ замѣчанія, а профессоръ, конечно старичокъ, какъ г. Мейеръ (онъ иначе не могъ прдеставить себѣ профессора) снисходительно улыбается[2730]… «[2731]Что онъ скажетъ?» — думалъ Ося… Ахъ, скорѣй бы, шелъ Петя… Да… да… вонъ онъ бѣжитъ…

Въ комнату влетѣлъ Петя…

— [2732]Иди… тебя хочетъ видѣть Иванъ Афанасьевичъ…

— Какой Ив. Афан.

— Какой?.. профессоръ…

— Нѣтъ… я боюсь… я не[2733] пойду…

— Не пойдешь?.. ну, я тебя самъ притащу…

Петя ухватилъ Осю за руку и потащилъ…

[2734]— Пусти же… я самъ… я самъ… —[2735] бормоталъ Ося…

Они вошли въ гостиную…[2736] Двѣ дамы сидѣли на диванѣ…[2737] и о чемъ то бесѣдовали… У лампы стоялъ невысокаго роста худощавый человѣкъ лѣтъ 40 съ пенсне въ сѣренькомъ костюмѣ,[2738] держалъ одинъ изъ рисунковъ Оси и что то съ жаромъ безпрестанно срывая пенсне и опять надѣвая, говорилъ пану судьѣ и[2739] старичку въ сюртукѣ.

— Вотъ онъ, сказалъ Ал. Пет., показывая на Осю… Ну, поздоровайся со всѣми… такъ…[2740]

Кто же профессоръ… Должно быть этотъ старичокъ… — подумалъ Ося…

[2741]— Ага… вотъ онъ… художникъ-то… — ласково сказалъ господ.[2742] въ сѣр.[2743] пиджакѣ и взялъ Осю за плечо… Вотъ оно чудо-юдо…[2744] Ну, давай познакомимся… Что не растешь, а?.. Я думалъ, что ты вонъ какой — показалъ онъ высоко надъ головой Оси… а ты[2745] еще клопъ… Ну… замѣчательный клопъ… Я радъ познакомиться съ тобой… [2746]

Старичокъ въ сюртукѣ тоже потрепалъ Осю по плечу и сказалъ что то ласковое

— Сейчасъ ты услышишь приговоръ, мой другъ… да… о твоихъ работахъ… сказалъ профессоръ… боишься… вѣдь все художники очень самолюбивы… Ты не боишься?.. а?.. Ну, говори…

—Боюсь… — сказалъ Ося… — Только, знаете… это я рисовалъ давно… вотъ я

// л. 45 об.

 

83

г. Приставу продалъ картинку — та лучше… и г. Мейеръ говорилъ, что лучше…

— Ого! онъ уже продаетъ картинки… Мы уже заработываемъ деньги… каково? Что же мы будемъ <нрзб.> лѣтъ черезъ десять, а?.. Ну, вотъ, слушай, братъ… Картинки твои я видѣлъ и… они никуда не годятся…

Ося поблѣднѣлъ — его рука вдругъ вытянулась, чтобы схватить рисунокъ, голову Мейера, котор. держалъ въ рукахъ профессоръ…

— Смотрите… смотрите… Каковъ гусь то…[2747] въ немъ живетъ художникъ… Онъ вѣритъ въ себя… видите… — смѣялся профессоръ… Вотъ онъ темпераментъ-то… Ну, не обижайся дружокъ… вѣдь[2748] я пошутилъ…

— Вы, Ив. Афан. вѣчно съ вашими шутками… — вдругъ сказала одна изъ барынь… Смотрите[2749] мальчуганъ даже дрожитъ…

Профессоръ взялъ Осю за подбородокъ…

— Ну, мордашка, не ерошься… не фыркай… Я нарочно пошутилъ съ тобой… Хвалить тебя не буду… а скажу, что ты будешь на дняхъ же принятъ въ училище, и самъ будешь тамъ работать.[2750] Мы съ тобой будемъ большими друзьями…

[2751]Ося[2752] съ благоговѣніемъ смотрѣлъ на профессора…

— Да… продолжалъ тотъ… — Надо много[2753] работать… но надо и учиться… надо получить образованіе… иначе изъ тебя выйдетъ только рисовальщикъ[2754]… хотя очень хорошій[2755] рисовальщикъ, но не художникъ… Понялъ?

— Понялъ… — сказалъ Ося… «И г. Мейеръ говорилъ это» — подумалъ онъ…

— Ну, можешь итти — сказалъ Ал. Петр…

Ося забралъ свои работы и вышелъ…

— Знаете что[2756]… съ жаромъ заговорилъ профессоръ… Вы откопали[2757] кладъ… Этотъ клопъ[2758] несомнѣнно геніаленъ…[2759] Это самородокъ… Онъ и не понимаетъ этого… Этюдъ… Голова[2760] стараго еврея — можно сейчасъ же смѣло выставить[2761] на ученическій конкурсъ… А[2762] копія съ Грачей… по моему[2763] лучше вашей[2764] копіи… Этотъ клопъ[2765] придалъ ей какую то[2766] особую нѣжность и свѣжесть. Я пораженъ… Нѣтъ <нрзб.>… Вотъ что… Ведите его завтра… Я буду въ училище…[2767] мы выведемъ нашего г. директора на чистую воду… Такими рѣдкостями швыряться нельзя[2768]…

Училище. Испытаніе. «Суровый профессоръ».

Ося съ трепетомъ вошелъ въ роскошный подъѣздъ красиваго зданія съ лѣпными украшеніями. Важный швейцаръ съ медалями на груди[2769] полнымъ достоинства жестомъ отворилъ тяжелыя[2770] рѣзныя двери. Посрединѣ[2771] обширной швейцарской[2772], между двумя мраморными лѣстницами стояла величественная[2773] статуя, изображавшая греческую богиню «Искусства». А тамъ, дальше, по лѣстницѣ на площадкахъ въ углахъ еще статуи, красивыя, точно живыя. У Оси разбѣжались глаза. Куда онъ попалъ? Какъ все это непохоже на тихій уголокъ, гдѣ жилъ старичокъ Мейеръ, гдѣ стояли ржавыя вывѣски, съ калачами, головами сахара, сапогами, фруктами, гдѣ болталась на воздухѣ и скрипѣла желѣзная кисть и палитра[2774]. Панъ Судья въ сюртукѣ, строгій и важный, медленно снималъ шубу, небрежно

// л. 46

 

стаскивалъ съ Оси швейцаръ старенькое драповое пальто съ протертой подкладкой…

— Директоръ принимаетъ? — спрашиваетъ панъ Судья

— Ихъ прево-во у себя… эй,[2775] Василій — доложи его пр-ву — кричитъ старикъ швейцаръ подавая карточку пана Судьи…

Ося съ трепетомъ смотреть вокругъ[2776]… По карнизу тянутся лѣпныя украшенія, а слѣпой Аполлонъ съ вытянутой рукой точно указываетъ дорогу въ новый міръ, міръ красоты — и изящества, въ міръ Искусства…

— Пожалуйте-съ… — говоритъ Василій…

Ося подымается по лѣстницѣ, подъ мышкой у него связка его рисунковъ.

— Здравствуй… здравствуй… я сейчасъ[2777] пройду къ нему! — слышитъ Ося… и узнаетъ веселаго[2778] профессора… Ив. Афанасьевичъ здоровается съ паномъ Судьей и насмѣшливо смотритъ на Осю…

— Нашъ[2779] клопъ входитъ въ святилище… — говоритъ Ив. Афанас… Клопъ попалъ на свою дорогу… А… такъ что ли?.. клопъ не обижается?.. и профессоръ щекочетъ своими[2780] тонкими пальцами подъ подбородкомъ у Оси…

Ося[2781] не чувствуетъ себя… Его охватываетъ истома,[2782] онъ уже отъ всего сердца любитъ этого шутника[2783] профессора въ[2784] сѣромъ пиджачкѣ… Какіе они всѣ добрые… думаетъ онъ… О, если бы здѣсь былъ г. Мейеръ… Онъ навѣрное бы подружился съ этимъ веселымъ господиномъ…

Панъ Судья остановился у мраморной статуи, изображавшей Діану.[2785] Ося посмотрѣлъ и замеръ… Какъ красиво!.. Это д. б. проыессоръ дѣлалъ ее…

— Что, старина, задохнулся? — говоритъ профессоръ пану Судьѣ…

— Высоко живете… пфу… пфу… уфъ… —

Лицо толстаго пана Судьи стало багровымъ.

<—> Пфу! пфу!..

— Что ротъ разинулъ… Хороша штучка? — спрашив.[2786] профессоръ[2787] Осю, котор.[2788] во всѣ глаза смотрѣлъ на статую.

— Да… очень хорошо…[2789] Только[2790] почему она слѣпая?..

— Потому, что изъ гипса…[2791] Ну, будетъ болтать… Тебѣ братъ, сегодня экзаменъ будетъ… ты что думаешь…

<—> Экзаменъ… почему?

— Потому…[2792] Тебѣ братъ бояться нечего…[2793] Пробовать тебя будутъ, на что ты годенъ… Не годенъ, такъ вышвырнутъ… Ну… ну… я шучу…[2794] Ну, Аф. Петр.<?>, пройду къ нашему Зевсу… т. е. директору… поговорю, а потомъ ужъ всѣ явитесь…[2795] Давай твои дрянныя картинки… вдругъ закричалъ профессоръ на Осю, и вырвалъ у него свертокъ[2796]

// л. 46 об.

 

85

Панъ Судья и Ося присѣли на бархатный диванчикъ…

Прошло минутъ двадцать… Изъ корридора появился появился Ив. Афан….

— Дѣло идетъ… Я потолковалъ съ нимъ… Идите…[2797] Ну, клопъ, ползи…[2798] на Страшный судъ… ха-ха-ха…[2799]

Директоръ, важный старикъ указалъ на кресло пану Судьѣ. Ося стоялъ у двери…

— Я уже видѣлъ его работы… Прекрасно… очень хорошо… Я послалъ отказъ…[2800] да… не было стипендій, но разъ Ив. Афан.[2801] такъ восторгается… и притомъ онъ будетъ жить у васъ…[2802] я не могу ничего имѣть… я очень радъ… Но, надо испытать мальчика…[2803] Можно и сегодня…

— Пожалуйста, Ваше Пр-во — сказалъ[2804] Ан. Петр…. мальчикъ вполнѣ готовъ… Что же касается стипендіи…[2805] я не могу претендовать на это… пусть училище узнаетъ его хорошенько… Онъ[2806] изъ бѣдной семьи…[2807]

— Конечно… конечно… если совѣтъ признаетъ… я съ удовольствіемъ… притомъ Ив. Аф. такъ лестно отзывается…

«Должно быть Ив. Афан. поговорилъ съ тобой ловко!» — подумалъ Судья.

Гулко прокатился звонокъ… Ну, вотъ и прекрасно, сказалъ директоръ, сейчасъ мы и произведемъ испытаніе…[2808]

— Попросите г. Инспектора[2809]! —[2810] сказалъ онъ курьеру…

Вошелъ высокій, худой человѣкъ среднихъ лѣтъ…

— Вотъ, Петръ Ильичъ, будьте любезны… Этотъ мальчикъ поступаетъ къ намъ… Будьте любезны…[2811] попробуйте его… въ какой классъ можно а вотъ его работы…

— Петръ Ильичъ[2812] осмотрѣлъ работы Оси и сталъ подслѣповат.[2813] глазами окинулъ[2814] комнату…

— Да гдѣ онъ? — спросилъ П. И.[2815]

Ося стоялъ въ уголкѣ съѣжившись… Онъ уже чувств.[2816], какъ страхъ охватывалъ его все сильнѣй… Что то собирались съ нимъ дѣлать…

— А… это ты? — протянулъ П. И.[2817]… — въ какой классъ?.. Онъ еще разъ посмотрѣлъ на работы, передернулъ плечомъ…

[2818]— Это его работы? — спросилъ П. И.[2819]…

<—> Да… его… — сказалъ директоръ…

П. И.[2820] еще разъ передернулъ плечомъ…

— Пожалуйте-съ — какъ-то[2821] неопред.[2822] сказалъ онъ… — Ну-съ, идемте…

Онъ взялъ Осю за руку и Ося почувствовалъ[2823] какъ этотъ высокій человѣкъ ласково потянулъ его за собой[2824].

Они[2825] прошли по шумному[2826] корридору, гдѣ толкались ученики разнаго возраста[2827] мальчики, дѣвочки, юноши и взросл. дѣвушки… и среди нихъ, и[2828] въ сравненіи съ этимъ высокимъ, какъ жердь П. И.[2829] Ося почувствовалъ себя «клопомъ<»> и вспомнилъ профессора.

Они вошли въ свѣтлую[2830] высокую комнату… IV классъ — прочит.[2831] онъ надъ дверью… Въ пустой комнатѣ противъ окна стояла гипсовая фигура согнутаго тощаго человѣка въ странной одеждѣ съ плащомъ и[2832] въ шляпѣ… Острыя глаза, бородка клиномъ… Выраженіе сухого[2833] лица съ массой углубленій и линій — хищное, умное… —

<—> Вотъ статуя Мефистофеля…[2834] Попробуйте набросать ее… Вотъ вамъ бумага и всѣ принадлежности[2835]… всѣ принадлежности…[2836] Сейчасъ сводобный часъ… А[2837] черезъ часъ я зайду…

Ося остался одинъ… Мефистофель ехидно смотрѣлъ на него

// л. 47

 

86

точно задумывалъ противъ него какую-нибудь скверную шутку.

Ося взялъ карандашъ и задумался… О… если бы здѣсь былъ г. Мейеръ онъ навѣрное далъ ему много разныхъ указаній… Но скорѣй, скорѣй… Тамъ ждетъ панъ Судья и этотъ важный директоръ… такъ ждетъ и этотъ высокій худой человѣкъ…

Уголекъ[2838] уже бѣгаетъ по бумагѣ… Вотъ легли контуры, вотъ уже положены тѣни[2839]… Вотъ уже съ бумаги смотритъ на Осю эта[2840] хитрая и умная сухая фигура[2841]…

— [2842]Глаза… такъ… надо еще поправить зрачки… А эта кривая улыбка… неуловимая улыбка!.. Стой… такъ… такъ…[2843] Еще… и Ося отшатнулся. Мефистофель, какъ живой смотрѣлъ на него съ бумаги и усмѣхался тонкими губами и к. б.[2844] дрожала бородка отъ неслышнаго смѣха…

О, если бы б.[2845] здѣсь г. Мейеръ… Онъ бы[2846] навѣрное похвалилъ Осю… Въ дверяхъ мелькнула высокая фигура… Ося уже сидѣлъ и разсматривалъ рисунокъ…

— Ну, какъ идетъ дѣло?.. — спросилъ П. И.[2847]…

— Я кончилъ уже… — сказалъ Ося… и дрож. руками[2848] подалъ П. И.[2849] рисунокъ[2850]… А въ дверяхъ уже стояла толпа учениковъ, нѣкоторые подошли къ Осѣ, ра<з>сматриваютъ его[2851] работу…

— Это онъ?.. неужели?.. этотъ мальчикъ?.. Вы посмотрите…

И Ося слышитъ, какъ П. Ив. торжественно отчеканиваетъ

— И въ 1 ч. 25 м[2852]…

— Поразительно… Это талантъ… Откуда онъ?.. — слышитъ Ося возгласы удивленія…[2853] Вонъ[2854] здоровый толстякъ — лѣтъ 20[2855] протягиваетъ ему[2856] свою широкую ладонь… Вотъ красивая барышня подошла къ нему и треплетъ его по щекѣ… О если бы былъ здѣсь г. Мейеръ…

— Идемте… — говоритъ П.[2857] Ильичъ… Вы — рисуете, какъ… какъ… художникъ…[2858]

А въ кабинетѣ директора уже сидитъ Ив. Афан.[2859] и еще какой-то чорный угрюмый человѣкъ… «Какой сердитый» — думаетъ Ося…[2860]

— Какъ… готово?..

— Готово… — гов.[2861] Петръ Ильичъ… Это для него оказалось просто игрушкой — 1 ч. 25 м. — и этюдъ Мефистофель…

Поднялся и угрюмый чорный человѣкъ и качаетъ головой… Ив.[2862] Афанасьевичъ щекочетъ Осю за[2863] подбородокъ, а самъ строго въ пенсне смотритъ рисунокъ. Директоръ скривилъ голову[2864] и одобрительно покачив.[2865] голов.[2866] П. И.[2867] подергиваетъ плечомъ и панъ Судья уже завертыв.[2868] рисунки…

— Онъ годенъ въ IV классъ вполнѣ — говоритъ мрачный человѣкъ, <нрзб.[2869]>

// л. 47 об.

 

87

<—> Но… а[2870] какъ общеобразоват.[2871] предметы… — спрашиваетъ[2872] директоръ…

— Ну, объ этомъ ужъ я[2873] позабочусь — говоритъ панъ Судья… Такъ онъ будетъ принятъ

<—> Онъ уже принятъ…[2874] отвѣтилъ директоръ… Мы очень рады… мы очень рады… Ну, старайся, мой другъ, старайся… — и директоръ погладилъ Осю по головѣ…

Ося и панъ Судья сходили по лѣстницѣ въ швейцарскую… Ив. Афан.[2875] шелъ вмѣстѣ съ ними и шутилъ съ Осей

А въ комнатѣ директора мрачный господинъ, знаменитый первоклассный[2876] художникъ ходилъ[2877] изъ угла въ уголъ и какъ всегда съ раздраженіемъ говорилъ[2878]

— Удивительно… Сегодня я прямо пораженъ… Да… Это со мной бываетъ не часто…[2879] Сегодня я видѣлъ великій[2880] талантъ… Вы понимаете… схватилъ онъ рисунокъ… Ни одной погрѣшности… Ни одной!.. Это<?> удивляетъ…[2881] Я… я… не вижу… я не нахожу[2882] ни одной погрѣшности… А я «придира» какъ всѣ говорятъ[2883] ихъ столько видѣлъ у академиковъ… Это что-нибудь да значитъ…

А директоръ думалъ…

— Хорошо, что Ив. Аф.[2884] не скажетъ ему… что я… послалъ отказъ…

О если бы старый Мейеръ былъ въ этомъ кабинетѣ!

Въ училищѣ… Вѣсти съ родины…[2885] У земляка.

Алекс. Петровичъ былъ въ восторгѣ, что Ося произвелъ такой эффектъ. Какъ самъ большой любитель и знатокъ живописи, онъ по рисункамъ мальчика видѣлъ его талантъ. Похвала Ив. Афан. имѣла также большое значеніе. Но[2886] самое[2887] главное — это[2888] слова[2889] мрачнаго господина: — я[2890] не могу сдѣлать ни одного замѣчанія. Ал. Петр. зналъ этого суроваго профессора, требовательнаго и[2891] придирчиваго, передъ которымъ благоговѣло все училище, критика котораго боялись даже[2892] вполнѣ самостоятельныя художники. Имя этого человѣка гремѣло по всей Россіи и пользовалось извѣстностью за границей… [2893]Ал. Петр. былъ особенно радъ[2894], что и на его долю выпало помочь этому <нрзб.> сыну сапожника, попасть на настоящую дорогу и кто знаетъ, мож. б.[2895] сдѣлаться извѣстностью…

[2896]Вотъ уже второй мѣсяцъ Ося занимался въ училищѣ.[2897] Съ нимъ перезнакомились почти всѣ, просили показать работы,[2898] смотрѣли на него, какъ на заморскую рѣдкость…[2899]

Алек. Петровичъ понималъ лично, что Осѣ необходимо образованіе[2900], [2901]художникъ долженъ служить своимъ талантомъ обществу, приносить своими картинами пользу и удовольствіе, а для этого онъ долженъ многое знать, знать[2902] бѣгущую мимо жизнь, интересы общества и народа, однимъ словомъ быть человѣкомъ образованнымъ. Иначе изъ него

// л. 48

 

88

могъ выйти только хорошій рисовальщикъ, какъ сказалъ Ив. Аф.[2903], какъ всегда самому Осѣ говорилъ старый[2904] Мейеръ.[2905] Нанять учителя для Оси было для Судьи не по средствамъ[2906].[2907] Надо было[2908] хлопотать о стипендіи[2909]… Но свободной[2910] стипендіи не было… Пока чтобъ не терять времени[2911] жена Судьи начала заниматься съ Осей[2912] въ свободное время и самъ Судья[2913] помогалъ ему…

[2914]Причисленный къ IV классу по рисованію, Ося попалъ къ «строгому профессору»…[2915]

Но «строгій<»> профессоръ былъ для него не строгъ и Ося,[2916] вначалѣ боявшійся его, скоро[2917] полюбилъ его и[2918] благоговѣлъ передъ нимъ, какъ и прочіе.[2919] Какое хорошее было это время. Ося долго будетъ помнить его…[2920]

Въ IV классѣ рисовали съ[2921] натуры… Въ классѣ стоитъ тишина[2922]. Неподвижно сидитъ «натурщикъ»… Ося, какъ и товарищи рисуетъ. А строгій профессоръ мрачно ходитъ изъ угла въ уголъ, подходитъ то къ одному, то къ другому, дѣлаетъ рѣзкія замѣчанія или вдругъ начинаетъ говорить долго-долго, даже кричать…[2923] Подходитъ къ Осѣ… У мальчика начинаетъ дрожать рука…

— Что за ребячество — говоритъ профессоръ…[2924] Отъ него[2925] несетъ табакомъ… Тверже ходитъ рука…[2926] Что онъ сейчасъ скажетъ? — думаетъ Ося.

Но профессоръ молчитъ, покашливаетъ…[2927] Работа подходитъ къ концу, а профессоръ все стоитъ, точно Ося одинъ въ классѣ…

[2928]Ося отдѣлываетъ детали,[2929] профессоръ останавливаетъ его руку и говоритъ «довольно[2930]…[2931] Пора[2932] переходить къ краскамъ»…

[2933]Къ Новому году, по ходатайству «строгого профессора» Осѣ дали стипендію, и Ал. Петровичъ нанялъ для него учителя… и даже[2934] часть денегъ послалъ Кондратію…

[2935]Давно уже Ося не получалъ писемъ ни отъ отца, ни отъ Мейера. Старому учителю онъ писалъ раза два и тольк получилъ одно обрат.[2936] письмо, въ котор.[2937] старикъ не сообщалъ ничего новаго, а упорно просилъ Осю работать и заниматься картинами… «Науки вывѣдутъ тебя къ свѣту» — писалъ онъ… Безъ знанія пропадетъ твой талантъ…

[2938]Вскорѣ послѣ посылки денегъ, Ося получилъ отъ Кондратія письмо. Оно было написано каракулями и сообщало, что всѣ они живы и здоровы, что Гришка[2939] уже нашиваетъ[2940] заплатки, работы мало, старичокъ нашъ ничего себѣ. А хорошій старичокъ… Сидорчука упекли, братецъ ты мой на два года въ арест.[2941] роты… Такъ его и надо, подлеца… Пану Судьѣ поклончикъ скажи и отъ старичка[2942]. Я старичку то сапоги справилъ, ходитъ въ нихъ… Да братъ.. А ты учись себѣ, да объ насъ съ Гр.[2943] не забывай… отпиши… А за деньги спасибо… Неужели отъ казны идутъ?.. Дивлюсь я, а старичокъ все толкуетъ, что еще не то будетъ… Да неужто ты Оська

// л. 48 об.

 

89

и казнѣ нуженъ?.. [2944]Шлю тебѣ свое родителево благословеніе[2945]… А по городу не балуй и табакомъ не занимайся, ежели что… Ну, прощай…[2946] Кондратій Ефимовъ Евстратовъ…

А на дняхъ г. приставъ встрѣтилъ[2947] меня на улицѣ и спросилъ, куда ты дѣвался… ротъ разинулъ… А я, гритъ, патретъ хотѣлъ ему заказать…[2948] Во какъ! А еще на дняхъ похоронили мы[2949] мѣдника Козла…[2950]

Незамѣтно бѣжало время въ занятіяхъ…[2951]

[2952]Дружба съ Петей все крѣпла. Петя уже относился къ Осѣ съ уваженіемъ и въ общей комнатѣ на стѣнѣ[2953] красовался Петинъ портретъ работы Оси[2954]. По праздникамъ Ося съ Петей иногда одни, иногда вмѣстѣ съ Ал. Петр. ходили въ музеи и картинную галлерею, были и въ зоологическомъ саду, и[2955] въ циркѣ,[2956] и въ театрахъ.[2957] Такъ[2958] незамѣтно бѣжало время. Ужъ было годъ кончался и Ося[2959] съ торженствомъ заявилъ, что за[2960] экзаменаціонную работу ему присуждена денежная награда. Занятія науками шли своимъ чередомъ и успѣшно.[2961] На лѣто[2962] Кудрины переѣхали на дачу и Ося[2963] все свободное время проводилъ въ прогулкахъ по окрестностяхъ. Точно вернулось прежнее[2964]. Мальчики[2965] забирали съ собой завтракъ, Ося бралъ мольбертъ и краски, Петя книгу (онъ уже не рисовалъ болѣе) и они уходили[2966] изъ дому, отыскивая живописныя мѣста…[2967] Нѣсколько небольшихъ[2968] пейзажей сработалъ Ося за лѣто…[2969] Къ половинѣ августа[2970] переслали въ городъ и опять все пошло какъ и раньше…[2971]

Какъ-то роясь въ своихъ вещахъ, Ося[2972] нашелъ визитную карточку, вспомнилъ про земляка, который выручилъ его въ тяжелую минуту и рѣшилъ навѣстить его[2973]. Взявъ[2974] небольшой пейзажъ, самый[2975] удачный, по его мнѣнію, Ося[2976] отправился къ земляку…

Прис. Повѣр.[2977] Остапенко занималъ роскошную квартиру. Встр. Осю[2978] лакей, окинулъ его строгимъ взоромъ и спросилъ: вы отъ кого?..[2979]

— Отъ кого? — спросилъ онъ… Ни отъ кого… Я… я… вы скажите, что пришелъ… землякъ — подумалъ онъ… ну да скажите, что землякъ…

Лакей прищурилъ глазъ и посмотрѣлъ сверху внизъ на Осю…

— Да вотъ… карточка… Мнѣ далъ ее вашъ баринъ…

// л. 49

 

90

Послышались грузные шаги и Ося узналъ «земляка»…

[2980]Остапенко не узнавалъ Осю…

[2981]— А, хлопчику, ну… здорово… здорово… Эй, Иванъ, раздѣньте его. Ну… здравствуй, здравствуй… Какъ поживаешь? — (Онъ говорилъ на родномъ языкѣ)…

Ося подалъ ему пейзажъ.

— Что? Это откуда?.. — изумился Остапенко…

<—> Это моя работа… Я принесъ ее вамъ на память…

— Это твоя работа?.. Да ты гдѣ учишься

Ося назвалъ училище…

[2982]Остапенко что то сообразилъ.

— [2983]Постой… ты не въ классѣ Ал. Ив. (Онъ назвалъ фамилію строгого профессора)

— Да… у него…

[2984]Остапенко ухватилъ Осю за руки и потрясъ…

— Ну, поздравляю… поздравляю… Такъ это о тебѣ мнѣ говорилъ[2985] Ал. Ив.[2986]… Такъ[2987] это тебѣ дали награду?

— Мнѣ…

—Да ты… знаменитый «землякъ»… Ну, ужъ и расхвалилъ же тебя Ал. Ив.[2988] Вѣдь я его хорошо знаю… Онъ не похвалилъ… Онъ просто влюбленъ въ тебя… Ей-Богу…[2989] Ну, молодчина… А за[2990] работу спасибо… вотъ спасибо… Ну идемъ завтракать.

Такъ Ося установилъ знакомство съ «землякомъ» и отблагодарилъ его за помощь…[2991]

// л. 49 об.

 

91

На ученической выставкѣ.

Прошло 4 года.[2992] Экзаменъ по наукамъ за весь курсъ Ося здалъ прилично… Были кое-гдѣ недочеты, но комиссія отнеслась снисходительно, т. к. вся коллегія преподавателей-профессоровъ[2993] видѣла въ Осѣ украшеніе училища…[2994] Работы учениковъ послѣдняго выпуска были выставлены для обозрѣнія публики въ[2995] актовой залѣ училища. Было много народа… Ученики волновались. Волновался и Ося… Онъ выставилъ двѣ работы[2996] «[2997]Старикъ-еврей читаетъ священную Тору»и «Вѣтряныя мельницы <нрзб.>»[2998].[2999]

// л. 50

 

92

[3000]Двѣ работы вызывали восторгъ… Кто и не понималъ толку въ живописи, восхищался, читая на бѣлой карточкѣ прикрѣпленной <подъ>[3001] картинами, «Осипъ Евстратовъ — большая золотая медаль».[3002] А Ося стоялъ поодаль и слушалъ замѣчанія публики.

[3003]— Прелестно… какой типичный еврей… Какое проникновенное лицо… Это д. б.[3004] раввинъ… — говорилъ какой-то господинъ другому[3005]<.>

— Нѣтъ — вы взгляните на этотъ пейзажъ… Какой тоской, какимъ грустнымъ одиночествомъ вѣетъ отъ этихъ чорныхъ мельницъ…[3006] Они, кажется, чувствуютъ какой- то страхъ на этой потемнѣвшей землѣ и протянули руки къ небу, къ этой одинокой[3007] красноватой полоскѣ на горизонтѣ…[3008] Они устали…

— Да… это даетъ настроеніе…

Вдругъ публика засуетилась…

— Князь… князь… —[3009] послышался шопотъ…

Окруженный профессорами, рядомъ съ директоромъ, шелъ высокій человѣкъ въ полной[3010] генеральской формѣ… — Это былъ почетный попечитель училища.

— Вотъ, ваше сіятельство… — сказалъ директоръ, остановившійся противъ работъ Оси…

Князь[3011] медленно вскинулъ[3012] пенсне.

[3013]— Это недурно… — процѣдилъ онъ… Прелестно… — уже нѣсколько живѣй[3014] добавилъ онъ… И это? — указалъ онъ на этюдъ еврея съ Торой

— Да съ… и это того же ученика, ваше сія<тельст>во — говорилъ директоръ и улыбался… Это наша краса… Наше училище гордится имъ[3015]…

— Очень… очень хорошо… а гдѣ же авторъ? —

Директоръ метнулся въ сторону и замѣтивъ Осю, поманилъ его…

— [3016]Вотъ, ваше сія<тельст>во…

Князь взглянулъ на Осю черезъ пенсне — сверху внизъ…

Ося поклонился.

— Поздравляю… поздравляю тебя… Онъ, конечно, идетъ въ Академію…

— Да-съ… ваше сія<тельст>во… —[3017] сказ.[3018] дир.[3019]…

— Мило… очень мило… — я покупаю ихъ — сказалъ князь… — Ты… конечно… продашь ихъ…

Ося вздрогнулъ[3020].

Директоръ насторожился…

— Я… я уже продалъ одну… эти мельницы… — сказалъ Ося…

— А… уже продано[3021]?.. протянулъ князь… Ну, хорошо… я беду этого еврея… Очень жаль… очень жаль… Мельницы такъ прелестны… Но… это право автора распоряжаться своимъ трудомъ…[3022]

И князь прошелъ дальше, сопровождаемый нѣсколько потерявшимся директоромъ… Ося замѣтилъ только, какъ[3023] улыбался суровый профессоръ, да стоявшій около окна землякъ Остапенко, которому Ося продалъ картину прищуривъ глазъ[3024] подмигивалъ Осѣ…

[3025]Князя проводили…

Суровый профессоръ подошелъ къ Осѣ, взялъ[3026] его за руки, потрясъ и при публикѣ обнялъ своего ученика… Онъ ничего не сказалъ. Ученики окружили его и удивлялись… что сдѣлалось съ ихъ суровымъ профессоромъ

// л. 50 об.

 

93.

который, казалось,[3027] не умѣлъ улыбаться…

— Я горжусь тобой![3028] сказалъ[3029] наконецъ профессоръ…[3030] Твои картины уже начинаютъ вырывать изъ рукъ,[3031] — усмѣхнувшись, добавилъ о6ъ…[3032]

— Но скажи…[3033] откуда добылъ ты такого типичнаго[3034] натурщика для своего этюда

— Это мой первый учитель… это г. Мейеръ изъ нашаго[3035] города…[3036] У меня былъ[3037] рисунокъ съ него…

— Твой первый учитель?.. этотъ старый еврей?..

— Да… г. Мейеръ… Онъ теперь пишетъ вывѣски, профессоръ[3038]…

— Вывѣски?..

— Да… но онъ раньше писалъ картины… онъ теперь плохо видитъ… Если бы не онъ… я бы не былъ въ этомъ училищѣ…[3039]

Суровый профессоръ задумался…

— Гм… сказалъ онъ…[3040] Я не знаю его… но… я ему, конечно, обязанъ, что имѣю такого ученика…[3041] Увидишь его, передай мою благодарность…

— Ахъ, профессоръ…[3042] Онъ васъ знаетъ, профессоръ[3043]… знаетъ… Онъ часто называлъ вашу фамилію, когда я еще не зналъ васъ[3044]…

— Ну, еще разъ спасибо… — сказалъ профессоръ[3045]…

Онъ повернулся[3046] и опять суровое лицо его стало сухимъ и[3047] строгимъ[3048].

— А[3049]… вотъ онъ… иду… иду… — ужъ и лѣстница…

Это подходилъ панъ Судья съ Ив. Афан.[3050]…

— Слышалъ ужъ… слышалъ… Вотъ[3051] Ив. Афан. сообщилъ… князя то подвелъ… ахъ ты,[3052] художникъ… вотъ она свободная то профессія… Кто же у тебя купилъ «мельницы»…

— А вотъ… указалъ Ося на земляка… Это мой «землякъ»…[3053]

[3054]Остапенко,[3055] Судья и Вас. Андр. поздоровались[3056]… Оказалось, что они, и раньше встрѣчались въ обществѣ[3057]

— Ну, а теперь, господа, знаете что — сказалъ Ив. Афан.[3058]… надо устроить торжеств. обѣдъ… Вотъ что… ты, чюдо-юдо поѣзжай сейчасъ съ Судьей[3059] за Петенькой… а я къ Тѣстову… Василій Андр.[3060] поѣдемте вмѣстѣ…[3061] наше чудо-юдо стоитъ того, чтобы пообѣдать…[3062]

Ося вспомнилъ что-то…

— Я сейчасъ… я сейчасъ Ал. Петр.[3063]… вдругъ[3064] сказалъ Ося… Я васъ догоню…

Онъ бросилъ въ другой конецъ зала, куда ушелъ суровый профессоръ… Ося[3065] догналъ его…

— Профессоръ! Профессоръ!..

Ал. Ив.[3066] обернулся, и по его лицу скользнула улыбка[3067]…

<—> Что тебѣ, мой другъ... а?.. мягко спросилъ онъ[3068]. Ты не обижаешься, что я говорю тебѣ ты?..

<—> Ахъ, что вы… что вы…[3069]

— Я забылъ… забылъ поблагодарить васъ… за все… за все… Знаете… я хотѣлъ сказать вамъ, что… у Оси перехватило въ горлѣ… что я глубоко уважаю васъ… и… Ося покраснѣлъ… и люблю… едва внятно сказалъ онъ, крѣпко пожимая руку профессора[3070].

Это было признаніе[3071]… Да, онъ любилъ, онъ боготворилъ этого сурового[3072] на видъ человѣка, который ни съ кѣмъ не ладилъ, какъ говорили въ училищѣ.

— Ты любишь меня?.. —[3073] засмѣялся профессоръ… и лицо его стало добрымъ и печальнымъ… Меня мало кто любитъ… Ну… теперь я скажу люблю[3074] тебѣ… и я… еще разъ спасибо… <нрзб.> тебя… да… ну, спасибо… Они крѣпко пожали другъ другу и Ося бросился догонять пана Судью…

// л. 51

 

94.

«Чорные дни проходятъ»[3075]

Если бы теперь Кондратій и старый Мейеръ видѣли Осю и поговорили съ нимъ, они бы не узнали его[3076]. За 3 года Ося[3077] измѣнился[3078]. Онъ выросъ и окрѣпъ и совсѣмъ не былъ похожъ на того маленькаго блѣднаго забитаго «малыша» — которого когда то старый живописецъ встрѣтилъ подъ[3079] большимъ бѣлымъ камнемъ залитаго солнцемъ на берегу рѣки. Курчавыя чорныя волосы ярко оттѣняли вдумчивое, серьозное, нервное блѣдное лицо, на которомъ выдѣлялись большія печальныя глаза, вспыхивавшія по временамъ огнемъ. Въ этихъ глазахъ ясно видна была и грусть, и мягкое сердце и сильная мысль и какая то особая внутренняя сила. Въ этихъ глазахъ читалось пониманіе жизни съ ея невзгодами и увѣренность въ силахъ,[3080] желаніе прямо и храбро глядѣть въ глаза этимъ невзгодамъ. Въ Осѣ соединился и бурной характеръ[3081] и порывистаго Кондратія и нѣжная душа матери[3082] и всепрощеніе, тихая скорбь Мейера,[3083] съ его надеждами на[3084] торжество правды и добра… За эти[3085] 3[3086] года работы Ося много[3087] узналъ, много читалъ, говорилъ съ многими людьми… Остапенко, Иф. Афанасьев., «панъ Судья», «суровый профессоръ», товарищи по училищу[3088] оставили въ его головѣ и сердцѣ много хорошаго. Рѣдкія[3089] письма стараго живописца, полныя тоски по лучшему будущему и вѣры въ побѣду[3090] вѣчной правды и любви къ людямъ какъ удары молота, выковывали въ Осѣ будущаго гражданина, котораго данный природой талантъ призвалъ на служеніе народу кистью, преображеніемъ въ картинахъ красоты[3091] жизни[3092] наряду съ несправедливостью[3093] и жестокостью. Передъ Осей стояла[3094] Академія, гдѣ онъ долженъ былъ усовершенствоваться въ своемъ искусствѣ, а тамъ за Академіей вся кипучая,[3095] полная противорѣчій жизнь, а въ глубинѣ этой жизни для Оси вырисовывалось два дорогихъ образа, печальныхъ, тоскующихъ, угнетенныхъ: сгорбившагося отъ работы Кондратія въ своей каморкѣ[3096] и дряхлый, слабенькій старый Мейеръ въ[3097] креслѣ[3098] за своей[3099] книгой среди ржавыхъ вывѣсокъ въ Дальней улицѣ заброшеннаго городка…

— Къ нимъ… къ нимъ — звалъ Осю[3100] какой то голосъ…

И Ося поѣхалъ, чтобы ободрить ихъ, поднять поникшіе головы, заставить ихъ измученныя сердца сильнѣ<й> забиться надеждой…

Онъ захватилъ съ собой нѣкоторыя работы, взялъ у Остапенко «Мельницы» и поѣхалъ…

Кондратій работалъ въ своей каморкѣ съ Васей, когда Ося, въ новомъ костюмѣ въ пальто и шляпѣ съ легкимъ[3101] багажомъ вошелъ[3102] въ квартиру[3103].

// л. 51 об.

 

95.

— Здравствуй, отецъ — крикнулъ онъ… Здорово, братишка… Не узнали?..

Ося обнялъ отца и[3104] брата, грязныхъ,[3105] усталыхъ… Болью отозвалось въ его сердцѣ эта вѣчная бѣднота, упорный трудъ изъ-за грошей, эти блѣдныя родныя[3106] лица… Все тоже, ничего не измѣнилось: обрѣзки кожи на полу, тѣ же колодки и липки, жестянка съ дерев. гвоздями, банка съ клеемъ, эта ужасная вонь,[3107] отъ вара, кожи и лука…

— Ей богу,[3108] испугалъ… ахъ ты… братъ… Вотъ штука… — заговорилъ Кондратій. Барчонокъ совсѣмъ… да какъ же это?.. ахъ ты… Гриша[3109]! мети[3110] мастерскую… — растерянно говорилъ онъ… Н-ну… чего смотришь. Онъ покачивалъ лохматой головой, онъ какъ будто стѣснялся…

— А мы… по прежнему… — печально сказалъ онъ… вонъ сапоги все… ковыряемъ… вонъ Гришутка[3111] слава Богу въ дѣло вошелъ…

— [3112]А я то… отецъ… ты забылъ про меня… теперь у тебя и я… —[3113] сказалъ Ося… Кондратій сморщился, точно виноватъ и замахалъ рукой.

— Да… да…[3114] Придетъ время… Да что я… садись сынокъ… садись вонъ на лавку… Эй… Гришутка[3115], ставь самова<ръ> да… сахарку[3116] то надо… да… ну[3117] въ долгъ возьми… калачика калачика… тово… да… прихвати… хочешь калачика… али ситнаго… — бормоталъ Кондратій… Гриша…[3118] и ситнаго вали… Ты, бывалыча, ситный[3119] любилъ…

Жутко даже стало Осѣ, когда онъ услыхалъ  суетливую рѣчь отца…[3120]

Калачика… въ долгъ… сахарку… ситнаго бы взялъ… — эти слова говорили, что бѣдный сапожникъ готовится праздновать, на послѣднія… Какая нужда!

— Ну… ну… ишь ты какой сталъ… черноватенькій… А ты молодчина… ей-ей… въ паны выйдешь… Ну, парень… Да ты не обижайся… чего ты мудреный такой… Я братъ тебѣ… во какъ радъ… ну,[3121] да что говорить… Ну… я братъ,[3122] Оська!.. сынокъ[3123]… да…[3124]

Онъ порывисто схватилъ Осю своими могучими руками и сжалъ…

— Вотъ что… отецъ… Приходитъ и мое время отплатить тебѣ за твою работу… Оно уже пришло… Вотъ я заработалъ для тебя…

Ося подалъ отцу деньги… Кондратій взялъ деньги и его руки задрожали…

— Деньги!.. Такая уйма…[3125] подожди… да это откуда… ты тово… да откуда у тебя?..

— Я продалъ свои двѣ картины…

— И это за картины?..

— Да…

— И дали?..

— Да еще съ удовольствіемъ… Князь, нашъ попечитель еще обидѣлся, что я одну не ему продалъ…

— Князь?!.. да ну?.. а?.. во штука… князь… Такъ и отсыпали…

— Да что отсыпали… Это пустяки…[3126] Тутъ 150 р<у>б. только да на себя

// л. 52

 

96.

я истратилъ 50 р<у>б… У меня еще остались…[3127] Нѣтъ… вотъ Ив. А., мой профессоръ пишетъ… Ему за одну картину 10000 р<у>б. заплатили…

— Что… Десять[3128] тысячъ?.. — ничего я не пойму…

— Придетъ время… и я буду получать много… Есть много богатыхъ людей… они заплатятъ…

— Ты?.. — выпучилъ глаза Кондратій… —

Онъ вдругъ[3129] сталъ считать деньги… Экая сила… Да я такихъ денегъ и не видывалъ… Господи…[3130]

— [3131]Вотъ что отецъ… Я поступаю въ Академію, мнѣ дали стипендію, я тебѣ теперь каждый мѣсяцъ буду хоть маленько посылать, буду работать… Ты найми себѣ квартиру получше…[3132]

— Ой… ну… ну… а и то правда… я теперь, гляди, и лавчонку открою на базарѣ торговать сапогами пойду… мастера возьму… Ахъ ты Господи…

— А вотъ мнѣ дали еще «медаль» за картину… Смотри, отецъ… Онъ показалъ Конд.[3133] большую золотую медаль въ атласномъ футлярѣ…

— Золотая?.. ишь ты… ну штука…[3134] отъ казны?

— Да… отъ казны…

— [3135]Что жъ… всѣмъ такъ даютъ?

— Нѣтъ… это за отличіе… Такую получилъ одинъ я…[3136]

— Одинъ ты? Да ну?[3137] Да ну?.. Эхъ ты…[3138] Гриша[3139] идетъ… Покажь и ему медаль то. Скажи что молъ отъ казны…[3140] а?

Это былъ самый счастливый день въ жизни Кондратія…

———

Вечеромъ всѣ отправились къ старику Мейеру… Онъ уже собирался спать… Онъ стоялъ у открытаго окна, и молился, обративъ къ небу слезящіяся глаза[3141]…

[3142]Старикъ былъ потрясенъ… Онъ даже не могъ говорить, а плакалъ сидя безпомощно въ своемъ креслѣ…

— Поди… поди сюда… мое дитя…[3143] поди… ближе… ближе… Темно стало… не вижу я[3144]… плохъ сталъ[3145]… Ну… что… какъ?..

Ося зажегъ лампу и положилъ передъ старикомъ медаль…

— Вотъ оно! — вдругъ почти крикнулъ старикъ… и глаза его заблѣстѣли… вотъ оно… оно пришло… Я не ошибся… нѣтъ… старый[3146] Мейеръ не могъ ошибиться… Пришло время![3147] Богъ указалъ мнѣ… самъ Великій Богъ… они узнали тебя… они не могли не узнать тебя…

А когда Ося[3148] назвалъ фамилію суров. проф.[3149] и передалъ Мейеру его солва старикъ былъ растроганъ…

— Онъ прислалъ мнѣ… мнѣ… Мейеръ заплакалъ…[3150] Онъ понялъ тебя… онъ порадовалъ бѣднаго старика… Да… да… вотъ… Конд.[3151] Ефимовичъ… вотъ…[3152] оно пришло! — Чорныя дни проходятъ… впереди[3153] свѣтло… хорошо… Вы можете гордиться…

И долго говорили они,[3154] долго стар.[3155] Мейеръ вертѣлъ въ рукахъ премированную картину и восторгался. А[3156] у стѣны стояли вывѣски и наивно глядѣли на Осю: сахарная голова съ одной и золотой калачъ съ другой вывѣски, напоминая прошлое…[3157]

// л. 52 об.

 

97

[3158]Э… Такъ… Такъ… ты не забылъ эти тяжелыя дни… да… да… эти… чорныя мельницы… они безпомощно простираютъ къ небу свои руки… Ты понялъ ихъ… эти мельницы…[3159] Вѣдь это мы… вѣдь это мы… бѣдныя люди…[3160] это…

— Да… вы угадали… — перебилъ[3161] Ося… Это бѣдныя люди… Они во тьмѣ… они одни…[3162] ихъ забыли…[3163] эти рабочіе руки… они устали… а кругомъ уже ночь… только полоска зари блеститъ тамъ… вы видите… и они протягиваютъ къ нимъ руки… эти чорныя мельницы…

Ося дрожалъ отъ волненія… Его глаза горѣли…

— Они поняли тебя… они поняли… — шепталъ ст. Мей.[3164]

Кондратій вдругъ ударилъ кулакомъ по столу и поднялся страшный и величественный…[3165] Онъ пальцемъ показывалъ на картину.[3166]

— Понялъ! и я понялъ…[3167] — вдругъ глухо заговорилъ онъ…[3168] Бѣдныя люди… Вотъ оно то… вотъ… я понялъ…[3169] глухо заговорилъ Кондратій… стало быть… глухо говорилъ онъ… вотъ оно что… да… Мы… я… Гришка все равно какъ эти мельницы… всѣ мы…[3170] чорныя мельницы[3171]…[3172]

— Да[3173] всѣ — [3174]говорилъ Ося… Мейеръ и я… всѣ…[3175] у кого болитъ сердце… Кругомъ темнота… они устали работать… но еще свѣтится[3176] потухающая полоса а уже тамъ… тамъ скоро разсвѣтъ…

Старый Мейеръ сидѣлъ опустивъ голову… Слезы текли изъ подъ очковъ[3177] и падали на носъ, на бороду… Тихо сидѣлъ Кондратій… Въ его головѣ  происходила работа, бушевали <нрзб.> мысли… Гриша[3178] грустно смотрѣлъ, плохо сознавая, что все это значитъ…[3179] А Ося съ одухотвор.[3180] лицомъ говорилъ горячо… горячо… Въ окно было видно, какъ на небѣ все болѣе пропадала[3181] послѣдняя розовая полоска, а[3182]… прошлое…

Простились… Ося незамѣтно положилъ въ свящ.[3183] Тору отложенныя для стараго[3184] учителя деньги…[3185]

[3186]Домой шли въ темнотѣ, впереди Гриша[3187], за нимъ Кондратій и Ося. Какъ и прежде, когда въ раннія годы дѣтства[3188] Кондратій держалъ сына[3189] за руку и Ося чувствовалъ какъ его жосткая рука крѣпко сжимала его пальцы, точно[3190] отецъ хотѣлъ разсказать, что таилось у него въ сердцѣ…

А когда стали ложиться спать, Кондратій[3191] долго сидѣлъ около сына,[3192] смотрѣлъ на него и говорилъ…

— Ты… того… насъ то съ Гришкой[3193]… не забывай…[3194] отца то…[3195] Жизнь то… наша вѣдь[3196]… каторжная то жизнь… Онъ точно повторилъ слова, сказанныя ему въ больницѣ больнымъ арестантомъ…

Странный покупатель.[3197]

[3198]Прошло три года… Ося энергично работалъ,[3199] на[3200] выставкахъ появлялись все новыя и новыя его картины… Его имя стало извѣстнымъ большой публикѣ, какъ имя молодого таланта. Критики съ восторгомъ говорили[3201] о немъ… Въ газетахъ появлялись замѣтки, что молодой талантливый художникъ[3202] Евстратовъ готовитъ къ весенней выставкѣ новую грандіозную работу, что-то особенное… Публика интересовалась, но слухи были неясны…[3203] Среди художниковъ шло много разговоровъ.

// л. 53

 

98.

[3204]Выставка д. б.[3205] открыться на слѣд.[3206] недѣлѣ. Картина уже была установлена.[3207] Завтра всѣ увидятъ то, о чемъ смутно ходили толки[3208], что видѣли[3209] только немногіе друзья Оси.

Было около 10 вечера. Ося только что вернулся изъ Академіи усталый[3210] и взволнованный.[3211] Взойдя въ свою свѣтлую комнату на 4^мъ этажѣ, онъ попросилъ хозяйку поставить самоваръ и принялся за письмо къ Мейеру. Многое хотѣлъ написать онъ старому учителю,[3212] разсказать объ ожиданіяхъ и планахъ.[3213] Вдругъ кто то постучалъ въ дверь.

«Войдите» — сказалъ Ося…

Въ комнату вошелъ человѣкъ лѣтъ 50, небольшого роста,[3214] изящно одѣтый[3215]. Въ галстухѣ сверкалъ крупный брилліантъ.[3216] Коротко остриж. волосы, пенсне и небольшая острая бородка придавали его лицу энергичность и умъ.

— Простите что безпокою васъ[3217]… Я только[3218] на одну минуту — сказалъ господинъ… Гольдманъ — отрекомендовался онъ…[3219] Я имѣю честь говорить съ художникомъ Евстратовымъ…

— [3220]Да… это я… полалуйста садитесь…

Гольдманъ поставилъ около стула цилиндръ, бросилъ въ него перчатки и сѣлъ…[3221]

На его пальцахъ сверкали крупныя брилліанты…

«Гольдманъ… Гольдманъ — задумался Ося… А… это тотъ… это извѣстный милліонеръ и еврейскій филантропъ… Зачѣмъ. Что я ему?.. это интересно…

— [3222]Мнѣ очень пріятно г. Гольдманъ… Я такъ много слышалъ о васъ и[3223] о вашей дѣятельности…

Г. Гольдманъ усмѣхнулся и показалъ тонкія острыя зубы…

— Дѣятельности… Да… да… у меня большая и хлопотливая дѣятельность. Вѣдь[3224] мы — банкиры, дѣлаемъ деньги… какъ говорятъ о насъ[3225] хе-хе-хе… Загребаемъ жаръ чужими руками… Его умное лицо улыбалось и въ этой улыбкѣ чувствовалась горечь…

— Нѣтъ… я не то… совсѣмъ нѣтъ… я хотѣлъ сказать о вашихъ пожертвованіяхъ еврейскому народу…

— Для моего народа… Да… это между прочимъ… Ну, хорошо-съ… я перехожу къ дѣлу, если позволите, сухо сказалъ онъ… Продайте мнѣ вашу картину…

— Картину?.. какую картину?..[3226]

// л. 53 об.

 

99.

[3227]Еврейскій погромъ… —

Острыя глаза Гольдмана въ упоръ и насмѣшливо[3228] смотрѣли на Осю (<нрзб.>)

— Мою картину… Я не понимаю… вы ее видѣли?..

— Да, я ее видѣлъ…

— Но не мож. б.[3229]… она… извѣстна только моимъ друзьямъ…[3230]

— Да… это такъ… но я ее видѣлъ… Не[3231] сердитесь… это вышло соверш.[3232] случайно… Я случайно[3233] слышалъ о ней… тема меня очень поразила… Я знаю вашъ талантъ… Я чувствовалъ, что картина д.[3234] поражать…[3235] Много говорили о ней… У меня явилась мысль… Я потомъ[3236] объясню… я боялся, что на выставкѣ у меня[3237] вырвутъ ее[3238]… Кто?.. Кому это нужно и важно…[3239] Я слышалъ объ этомъ… И[3240] я тогда же рѣшилъ пріобрѣсти ее… Мнѣ нужно было ее видѣть[3241]… Вы извините меня конечно за[3242] нескромность… въ этомъ[3243] я увѣренъ… я далъ на чай одному изъ сторожей и меня провели въ вашу студію… Сторожъ открылъ дверь и и свѣтилъ[3244]… И я… я… вы не смѣйтесь… Я… старый биржевикъ, банкиръ, дѣлающій деньги… я плакалъ передъ этой картиной…

Ося сидѣлъ весь блѣдный, его охватило волненіе…

— Да… я плакалъ… Старый сторожъ д. б.[3245] смѣялся… не помню… но врядъ ли… Тамъ[3246], передъ этой картиной я рѣшилъ, что картина д. б. моя[3247]…

— Вы рѣшили?.. удивился Ося…[3248] Но вѣдь это зависитъ…

— Отъ васъ, конечно… — поспѣшно сказалъ Гольдманъ… — Я это знаю прекрасно… да… но…[3249] это будетъ такъ…

— Я ничего не понимаю…

— Я хотѣлъ сказать — это д. б. такъ…[3250] Вы поймете… Простите, вѣдь я не обидѣлъ васъ?.. Я вамъ сейчасъ объясню… я знаю ваши картины… Въ васъ живетъ великій художникъ и истинный христіанинъ… да… не удивляйтесь… Я понимаю отлично, что такое истинный христіанинъ… Вы — врагъ[3251] темной силы, вы противникъ несправедливости… ваши идеалы — великіе идеалы. Это я узналъ по вашимъ картинамъ… Я уже многіе скупилъ и они висятъ у меня… Когда я увидалъ «Еврейскій погромъ», эту пощечину, которую вы дадите завтра ненависти,[3252] злобѣ и темнотѣ людей, я нашелъ то, что мнѣ нужно… Вы продадите ее мнѣ…[3253] Въ тріумфѣ пройдетъ она по всѣмъ городамъ Россіи,[3254] краска стыда должна покрыть[3255] лица многихъ… Я буду выставлять ее вездѣ, я[3256] буду ее показывать даромъ, я буду <нрзб.> тамъ, гдѣ мнѣ будутъ запрещать показать ее… я повезу ее въ другія государства,[3257] пусть увидятъ тамъ… да… пусть увидятъ тамъ христіанъ 20^го вѣка…[3258] ваше имя прогремитъ по всему міру, какъ имя борца за человѣческія права… Я не хочу, чтобы[3259] как. ниб.[3260] богачъ-любит.[3261] заперъ эту картину въ своемъ салонѣ… Я хочу дать своему народу[3262] право плакать[3263] надъ своимъ страданіемъ и право вѣрить въ ближайшее свѣтлое будущее… Вы не лишите его этого права[3264]…

Гольдманъ замолчалъ и его взволнов. лицо[3265] было полно ожиданія. Ося б.[3266] потрясенъ…[3267] Живо встала передъ нимъ та послѣдняя ночь послѣ погрома темная комната, небо[3268] изрѣзанное молніями, одухотворенное лицо Мейера и ясно вспомин. слова «ты скажешь имъ, этимъ людямъ: смотрите, это вы»…

// л. 54

 

100

— [3269]Благодарю васъ… взволнов.[3270] сказалъ Ося… вы[3271]… поняли меня… я самъ… самъ хотѣлъ это сдѣлать…

— Вы?.. вы[3272] хотѣли это сдѣлать?.. — вскрич.[3273] Гольдманъ.

— Да… Меня велъ къ этому мой старый учитель… еврей Мейеръ… Это было давно… Онъ вывелъ меня къ свѣту… И я отплатилъ ему… я написалъ эту картину, я сдѣлалъ то, что велѣла совѣсть…

Гольдманъ въ волненіи всталъ и протянулъ руки молодому художнику

— Вы — человѣкъ… — вы — христіанинъ…

Онъ потрясъ руки Оси.

— Вы не окажете мнѣ?.. вы уступите мнѣ?[3274] Я васъ прошу…[3275] Картинѣ не мѣсто въ <нрзб.> стоять… Она должна кричать, она должна будить сердца[3276], должна бичевать…

— И я… какъ еврей… я хочу имѣть ее и отъ вашего имени показать всѣмъ…[3277]

— Я уступлю ее вамъ… но я… ставлю одно[3278] условіе…

— [3279]За цѣной я не постою…

— Нѣтъ… это не важно… Главное, я передамъ[3280] вамъ картину послѣ того, какъ покажу ее въ своемъ родномъ городѣ N… гдѣ… я видѣлъ погромъ… Эту картину д.[3281] видѣть мой старый учитель…

— Съ удовольствіемъ… я согласенъ… Сколько же[3282] вы желаете получить…

— Сколько… я право затрудняюсь…

Гольдманъ[3283] съ улыбкой смотрѣлъ на молодого художника.

— Вы еще молоды… но я знаю цѣну[3284] вашей картины… Я предлагаю вамъ — [3285]20.000…

— 20.000?..

— Да…[3286] она стоитъ этого… Вы не удивляйтесь… Итакъ… дѣло сдѣлано… Ну, по рукамъ…

Они ударили.

— Вотъ чекъ…[3287]

<—> Я вамъ выдамъ записку, — сказалъ Ося.

— Прекрасно… До свиданія… Простите, что помѣшалъ[3288] вамъ…

[3289]И Гольдм.[3290] также поспѣшно вышелъ изъ комнаты… Ося сидѣлъ потрясенный… Его[3291] картина[3292] увидитъ міръ… Она будетъ кричать… потрясать… Слава… слава!.. И это богатство… 20.000… «[3293]Чорныя дни проходятъ»… подумалъ Ося… Отецъ… Гриша[3294]… Мейеръ… Прочь грязная каморка, эти рыжіе сапоги… эта бѣдность, униженіе, тьма, голодъ… Свѣтлая жизнь… Да… чорныя дни прошли…[3295]

101

«Еврейскій погромъ»

[3296]Стоялъ конецъ апрѣля… Весна въ Петербургѣ въ этотъ годъ выдалась ранняя… Нева уже вскрылась и текла полная, величественная… Яркое солнце заливало все: блестѣли купола соборовъ, шпицъ Адмиралтейства,[3297] вышки дворцовъ, сверкали[3298] металлич. части пароходовъ<?>, лакированн. кузова шикарныхъ экипажей[3299]… [3300]Оживленно шумѣла по улицамъ толпа, пестрая, веселая, восторженная… Задорно[3301] кричали воробьи въ садахъ, въ паркахъ пробивалась молодая травка.[3302] Роскошныя экипажи[3303] подкатывали на <нрзб.>[3304] «весь Петербургъ»…[3305] Подъѣзжали и на извозчикахъ, подходили пѣшкомъ… Особенно много было молодежи[3306]… Съ веселыми лицами шумно[3307] входила толпа въ зданіе,[3308] гдѣ[3309] открывалась выставка «молодыхъ художниковъ»…[3310] На лицахъ еще лежала радость весенняго дня…

Но почему собралась публика въ первой залѣ и не идетъ дальше? Почему[3311] не слышно разговоровъ? Почему исчезла радость весеннаго дня, не видно улыбокъ?..

Вонъ старичокъ опустилъ бинокль, смотритъ на сосѣдей и на его добромъ лицѣ застылъ[3312] испугъ… Молодой краснощекій студентъ кусалъ губы, рядомъ съ нимъ гимназистка закрываетъ глаза ладонью.[3313] А этотъ толстый, съ краснымъ лицомъ лысый господинъ въ волненіи поправляетъ галстукъ[3314]… Молодая женщина утираетъ лицо платкомъ, а въ сторонѣ высокій худой господинъ съ <нрзб.>[3315] озадаченно записываетъ быстро-быстро въ свою книжку. — Воды… воды… Дайте же воды[3316]… Позвольте, господа… позвольте… пропустите… — слышится энергичный голосъ. Какую то старушку ведутъ подъ руку два господина… усаживаютъ на диванъ…

— Это возмутительно… это бьетъ по нервамъ — говоритъ какой то строгій баринъ[3317]…

— Новое искусство, мой <нрзб.>[3318] — растягивая слова говоритъ ему собесѣдникъ[3319]…

А толпа все растетъ и не двигается…[3320]

Прямо[3321] занявъ большую часть стѣны, чуть[3322] наклонившись впередъ виситъ то страшное, что приковало толпу… Чорная[3323] рама[3324] ярко выдѣляетъ залитую солцнемъ[3325] картину…

Да… это она, картина Оси, это «Еврейскій погромъ».

— Мама… мама… Что это?[3326] — спрашиваетъ маленькій гимназистъ… Это война… да?.. Мама! Это было давно?[3327]

— Да… мой дорогой… это такъ… это[3328] сказка… это было давно-давно… Пойдемъ, милый…

— Вы видите… — говоритъ пожилой человѣкъ[3329] блѣдному молодому человѣку съ курчавыми чорными волосами…

Лицо пожилого человѣка строгое, угрюмое…

<—> Ваша картина ошеломила ихъ… Они пришли сюда[3330] съ весенняго дня,[3331] отъ солнца… Они здѣсь увидали тоже солнце… и… смерть[3332]…

[3333]— Да, профессоръ… я показалъ смерть… да… но это сама жизнь… наша жизнь…

// л. 55

 

102

А громадное полотно притягивало къ себѣ взоры и не отпускало, оно точно странное чудовище смотрѣло на эту недавно[3334] жизнерадостную теперь притихшую толпу.

И было жутко.

Громадная площадь залита жгучимъ солнцемъ… Влѣво огонь бѣжитъ по балагану[3335]… Висятъ[3336] клочья полотнищъ, съ высокаго[3337] помоста свесился трупъ еврея музыканта… Внизу гогочетъ дикая озвѣрѣлая толпа и грабитъ кассу, а въ глубинѣ входа, освѣщая огнемъ пожара клоунъ въ камзолѣ простираетъ руки…[3338] Ужасъ охватилъ его, онъ боится этой озвѣрелой толпы… На переднемъ планѣ кучки еврейскихъ дѣтей, они держатъ другъ друга[3339], глаза раскрыты и полны ужаса, старый еврей грозитъ пальцемъ въ небо, его величественное лицо исполнено гнѣва[3340]. А кругомъ[3341] безсмысленныя звѣрскія лица людей, вооруженныхъ досками и кольями[3342]… И чудится какъ они дико кричатъ: бей жидовъ… Сзади виднѣются ярмарочные[3343] палатки, летятъ ящики и скамейки, торговцы евреи группой сплотились на какой то телегѣ, но уже бьютъ по воздуху оглоблей и чувствуется, что конецъ близокъ… Вонъ вправо трупъ мальчика, глаза раскрыты, блѣдныя губы искривились[3344], онъ хотѣлъ заплакать, но не успѣлъ… А вправо рядъ домовъ… Летятъ изъ оконъ[3345] столы, сундуки и пожитки… Въ третьемъ этажѣ на карнизѣ молодая дѣвушка съ распустившимися волосами, а за ней изъ окна протягиваются страшные окровавленные руки[3346] къ ней… А внизу подъ домами[3347] груда разнаго хлама, подъ нимъ что то страшное, а возлѣ[3348] еврей вертитъ[3349] въ рукахъ какую то тряпку[3350] страшный сумасшедшій смѣхъ[3351] сотрясаетъ[3352] его тучное тѣло…[3353] Ужасъ во всѣхъ фигурахъ, въ глазахъ, лицахъ, ужасъ въ предметахъ… Все пропиталось<?> ужасомъ…[3354] А небо тихое… тихое,[3355] далеко на западѣ виднѣется изъ-за горизонта чорная полоска… Къ ночи будетъ гроза.

Около Оси стояли толпой товарищи[3356] художники, знакомыя[3357] профессора. Тутъ и панъ Судья, Петя, Ив. Аф., Остапенко, Ив. Ал. — «суров. проф.».[3358] Ему жмутъ руки, поздравляютъ…[3359] Если бы здѣсь былъ старый Мейеръ!..

— Вонъ видите, у окна[3360]… молодой человѣкъ… блѣдный и курчавый[3361]…[3362] слышится щепотъ — это его картина.

— Такой молодой!..[3363] Говорятъ, онъ сынъ сапожника… — Не знаю, право[3364]… Вы слышали Академія присудила ему[3365] золотую медаль?..[3366] Да… Говорятъ… его посылаютъ за границу… Ну, такъ это будущій профессоръ… Вы съ нимъ знакомы?.. Немного… и что… Пожал.[3367], представьте меня… Я слышалъ, что[3368] Академія покупаетъ[3369] картину… Да?..

Въ толпѣ происходитъ движеніе… Пожилой господинъ съ брилліантомъ въ галстухѣ вѣжливо проситъ пропустить его… Образовался проходъ…[3370] и видно, какъ руки[3371] украш. перстями ставятъ въ уголъ рамки[3372] большую бѣлую карту…[3373]

— Что это?.. —

Кто то наводитъ бинокль…

«Продано» громко читаетъ онъ.[3374]

— Уже продано!

— Академія купила…

— Нѣтъ… это купилъ Гольдманъ…

— Жаль… Публика <нрзб.> не увидитъ ее…

// л. 55 об.

 

103.

Къ своимъ!

Много народу провожало Осю за-границу, куда онъ получилъ командировку отъ Академіи для усовершенствованія своего таланта. Ему предстояло побывать во всѣхъ[3375] замѣчательныхъ городахъ Европы, гдѣ собраны замѣчательныя произвденія искусства, главнымъ образомъ въ Италіи[3376], Голландіи и Франціи… Передъ нимъ, имѣвшимъ всего 20 лѣтъ отъ роду открывалась новая жизнь въ всемъ ея заманчивомъ и таинственномъ величіи.

Шумно провожали Осю. Представители Еврейскаго общества[3377] поднесли ему роскошный вѣнокъ[3378]. Собрались всѣ старые знакомые: Александръ Петровичъ, его[3379] жена, Петя — уже студентъ, профессоръ[3380] Ив. Афанасьевичъ, суровый профессоръ Ал. Ив., который былъ въ такомъ легкомъ настроеніи, что даже шутилъ, прис. пов.[3381] Остапенко, банкиръ Гольдманъ[3382], нѣсколько товарищей по Академіи…[3383] Передъ вагономъ выпили шампанскаго. Публика бросала цвѣты… Это былъ[3384] цѣлый тріумфъ…[3385] Ося крѣпко пожалъ на прощаніе руку «пану Судьѣ»…

— [3386]Ну, до свиданія Ал. Петр.[3387]… Вы для меня были…[3388] — взволнованно говорилъ Ося… — великое спасибо вамъ… вы были для меня… роднымъ…

Добрякъ судья отдувался. Онъ былъ взволнованъ…

— Ну… пошелъ… пошелъ…[3389] Пустяки… — бормоталъ онъ… — Ну что… стоитъ говорить… А все братецъ у тебя эта привычка… нервничать… ну… вотъ и глаза тово… чувствительный ты братецъ…

А самъ панъ Судья уже вытаскиваетъ платокъ и смокрается…

Петя[3390] душитъ[3391] товарища въ объятіяхъ…

Жена Судьи крестила Осю, какъ родная мать…

Суровый профессоръ[3392] вдумчиво всматривался въ группу. Онъ, казалось, ловилъ настроеніе…

Ив. Афанасьевичъ, вѣчно живой, говорилъ безъ умолку, шутилъ, подсмѣивался надъ «паномъ Судьей» за его чувствительность, надъ Осей за его растерянный видъ…

Гольдманъ въ блестящемъ цилиндрѣ,[3393] играя пенсне, спокойно стоялъ въ сторонѣ…

[3394]Задребезжалъ[3395] свистокъ оберъ-кондутора…

Вдругъ общій гомонъ[3396] покрылъ гремучій басъ Остапенко.

— [3397]Гей, Осипъ Кондратьевичъ! рідному краю поклонись низѣнько[3398]...

Даже всѣ вздронули…[3399] Изъ окна вагона Ося кланялся всѣмъ, посылалъ поцѣлуи, что то кричалъ, но въ шумѣ не было слышно…

— Урра! — кричалъ панъ Судья… Скорѣй назадъ… съ намъ…

Поѣздъ тронулся…

[3400]Подавленный впечатлѣніями дня Ося упалъ на диванъ… Сердце его дрожало, а[3401] въ головѣ ярко выплывала мысль… Вотъ она… вотъ тотъ сачстливый день… вотъ оно будущее… Неужели я сдѣлалъ что нибудь, что они всѣ такъ полюбили меня….

// л. 56

 

104.

Но за что?.. Кто же сдѣлалъ все это?..

Но никто не отвѣчалъ[3402] ему,[3403] только въ воображеніи — вставало дорогое лицо[3404] стараго живописца, а за нимъ тихій городокъ,[3405] куда Осю уносилъ курьерскій поѣздъ… Знаменитая картина ѣхала съ нимъ тщательно упакованная въ гаражномъ вагонѣ.

———————

Призраки прошлаго

Я не стану описывать пріѣздъ Оси въ родной городъ, растерянность и буйную радость Кондратія, вниманіе и восторгъ Мейра[3406]… [3407]Своимъ появленіемъ Ося[3408] казалось, всѣхъ возродилъ къ новой жизни… Кондратій первые дни ходилъ[3409] не въ себѣ… Онъ, казалось, не вѣрилъ, что все это на самомъ дѣлѣ,[3410] ему представлялось, что онъ заснулъ и видитъ необычайный сонъ. Но когда взглядъ его остановливался на сынѣ, такомъ красавцѣ и «ловкачѣ»,[3411] а потомъ переходилъ на маленькій сундучокъ,[3412] подъ постелью, гдѣ лежали подаренныя сыномъ на обзаведеніе деньги[3413], сапожникъ срывался съ мѣста, тискалъ<?> сына, носился по комнатѣ и выдѣлывалъ такіе штуки[3414], что[3415] можно б.[3416] подумать, что Кондратій,[3417] какъ въ былое время выпилъ у Сидорчука… Цѣлые дни въ новой квартирѣ на Больш. улицѣ шелъ пиръ горой… Со стола не сходилъ самоваръ. Разные закуски покрывали весь столъ. Кондратій отводилъ душу… Старичка Мейера[3418] не выпускали изъ квартиры, оставляли ночевать, самъ Кондратій ходилъ за нимъ, какъ за малымъ ребенкомъ…

— Ну, дѣдушка… за нашего «героя» то… а… тряхнемъ стариной… а?.. родной… дѣдушка… ну-ка мадерцы-то… а?..

И старый живописецъ благодарилъ и глаза его свѣтились такимъ свѣтомъ покоя и счастья…

— Ужъ и штука… а?.. какіе эдакіе разные <нрзб.> есть а… г. Мейеръ… Вонъ въ жестянкѣ то… Комары штолича… а вкусно… — говорилъ Кондратій, доставая[3419] омары… Ракъ не ракъ а похоже…

— Это изъ моря… — говорилъ Мейеръ…

— Изъ моря… ишь какая диковинка… ни[3420] въ жизнь бы не повѣрилъ[3421]… А вотъ икорка-то… Да чорная што-то… Оно и красной бы ничего… Что, Гриша[3422] не ѣшь… ѣшь братъ… Во какъ Осипъ то какую махинацію устроилъ… Ну ужъ и заживемъ теперь… Магазинъ открою… Сапогами торговать будемъ… Ты за прикащика… я… я… значитъ… хозяинъ… да… А ты, Осипъ, такъ тово… вывѣску то ужъ… наведи, какъ слѣдуетъ… чтобы съ золотомъ…

— Хорошо… смѣется Ося — ужъ постараюсь…

Смѣялся и Мейеръ…

— Ну, а старичка по боку… — шутилъ Кондратій… <Нрзб.> дѣдушкѣ

// л. 56 об.

 

105

теперь и отдохнуть пора… Ахъ, г. Мейеръ… золотой вы человѣкъ…[3423] Божій вы старичокъ… А я то, проклятый, я то… ну да… все это прошло…

— Да… все прошло… — сказалъ Мейеръ… Самъ Богъ вывелъ васъ на свѣтъ… Великая милость Божія…

Ося былъ счастливъ, что теперь[3424] отецъ, братъ и дорогой Мейеръ избавлены отъ полуголодной жизни. [3425]Мейеръ не хотѣлъ было брать[3426] подаренныя Осей деньги, но Ося былъ такъ обиженъ, что старикъ д. б.[3427] взять.

— Это ваши деньги… Вы вывели меня на дорогу… Вы, дорогой учитель, сдѣлали меня тѣмъ, кто я сейчасъ…

— Деньги… деньги… — говорилъ старикъ… Ты мнѣ далъ то, что выше денегъ… Вѣдь ты теперь можешь учить людей, ты своимъ талантомъ можешь воспитывать ихъ кистью, какъ проповѣдникъ словами истины… Я[3428] дожилъ до свѣтлаго дня… Я не даромъ прожилъ жизнь… Я могу спокойно предстать къ престолу Бога…

— Завтра картину то будутъ смотрѣть,[3429] а? — спросилъ Конратій сы<на?>…

— Да… Сегодня помѣщеніе отдѣлано… и уже расклеены афиши…

— И фамилію пропечатали…

— Да… и фамилію…

— Покрупнѣй бы… А… такъ и напечатано: Осипъ Кондр. Евстрат<овъ>

— Да…

— Уважилъ… вотъ и уважилъ… Господи! какой ты у меня человѣкъ вышелъ…[3430]

И Кондр.[3431] качалъ своей лохматой головой.

По городу были расклеены афиши… Входъ былъ безплатный. Городъ оживился[3432]. Говорили многое о замѣчательной картинѣ, объ Осѣ… Говорили, что картина необыкновенная, говорили, что она поѣдетъ по разнымъ странамъ и купилъ ее какой-то богачъ за 100.000 р<у>б. Это постарался Кондратій, который въ простотѣ сердца, увлеченный день ото дня накладывалъ цѣну, начавъ съ 20.000 р<у>б… Навѣрное къ отъѣзду Оси, картина буд. стоить уже тысячъ 200.

Съ утра[3433] публика[3434] шла къ[3435] большому пустому магазину на Б. ул.[3436], гдѣ помѣщалась картина. Странное совпаденіе! Это былъ когда-то магазинъ Неймана, надъ которы<мъ>[3437] Ося повѣсилъ свою первую публичную работу — вывѣску, теперь въ магазинѣ д. б.[3438] появиться его нашумѣвшая потрясающая картина. Послѣ погрома магазинъ былъ долго заколоченъ… Черезъ годъ явился предпрениматель,

// л. 57

 

106

завелъ торговлю, но проторговался года черезъ два… Съ тѣхъ поръ магазинъ пустовалъ. Въ стеклянныя широкіе окна его глядѣли пустота и мракъ…

Теперь окна были занавѣшены чорнымъ коленкоромъ. Внутри было устроено освѣщеніе[3439] такъ, что картина еще болѣе выигрывала и бросалась въ глаза, чѣмъ[3440] при дневномъ свѣтѣ…

Около входа стоялъ столикъ[3441]. Надъ нимъ висѣло[3442] объявленіе, приглашавшее пожертвовать «въ пользу бѣдныхъ г. N безъ различія національности». У столика[3443] сидѣлъ Ося.

Впускали группами не болѣе 60[3444] человѣкъ[3445]. Старый живописецъ, Кондр. и Гриша[3446] сидѣли[3447] рядомъ съ Осей[3448]. Было воскресенье и[3449] большая толпа народа стояла на улицѣ, ожидая очереди…

Доносился смѣхъ[3450]… Занавѣш. чорнымъ сукномъ[3451] дверь была открыта,[3452] стоялъ теплый майскій день и было душно…

Вдругъ до слуха Оси донеслись безсвязныя слова…[3453] Что то знакомое[3454] слышалось въ[3455] звукѣ голоса… Онъ сталъ прислушиваться… Говоръ[3456] затихъ на мгновеніе… Ося ясно услышалъ…

— Господи… пожалуйста…[3457] осторожнѣй… не испортите, господа… Стекла очень очень дорогія…

Ося вздрогнулъ… Онъ узналъ[3458] голосъ сумасшедшаго Неймана.

— [3459]Это — не Нейманъ? — спросилъ онъ Мейера.

— Да… онъ… — вздохнулъ старикъ… Съ тѣхъ поръ… вотъ уже лѣтъ 8[3460] онъ такъ…[3461]

— Бѣдный человѣкъ… Ужъ у него того… — повертѣлъ[3462] пальцемъ Кондратій. — Какъ[3463] дите малое… Зимой то еще дома сидитъ, а лѣтнее время какъ, такъ все на улицѣ ходитъ, разную дрянь собираетъ[3464]… бумажки тряпочки… Тихій такой[3465] да жалостный…

А за окномъ все слышался предостерегающій голосъ…

— Пожалуйста не раздавите…

— Какъ тихо… — сказалъ Ося, кивая на публику…

— Имъ страшно… — сказалъ Мейеръ.

— Жуть! — глухо[3466] сказалъ Кондратій… Страшно глядѣть… Да… А тогда…[3467] — онъ <нрзб.> головой — глаза не видали…

А публика все стояла, прикованная, затихшая… Никто и не собирался уходить…

Съ улицы доносились нетерпѣливыя крики[3468]…

— Къ столику стали подходить, клали деньги[3469]. Это были больше бѣдняки… Клали и крестились. Лица были блѣдныя при освещѣніи лампъ…

Вотъ подошелъ старикъ. Строгое лицо его съ умными сѣрыми глазами показалось Осѣ знакомымъ.

// л. 57 об.

 

107

Онъ положилъ[3470] два золотыхъ[3471], низко поклонился Осѣ, посмотрѣлъ пристально. Осѣ показалось, что старикъ узналъ его.

Это былъ бакалейщикъ Захаровъ…

Какой то пожилой человѣкъ съ краснымъ лицомъ подошелъ къ столику и[3472] поклонился…[3473] Сонные глаза его были печальны и въ нихъ притаился не то испугъ, не то[3474] смущеніе…

— Это вы?.. —[3475] сказалъ онъ Осѣ указывая пальцемъ на карету…

— [3476]Я…

— Такъ-съ… хорошее дѣло-съ… не[3477] узнаете-съ?..

— Сидорчукъ — шепнулъ Кондратій…

— Нѣтъ… я узналъ васъ… г. Сидорчукъ?..

— Такъ точно-съ… Онъ будетъ-съ… А васъ я бы не призналъ… Махонькаго знавалъ-съ…

Онъ что-то колебался… Его лицо покраснѣло еще сильнѣе…

— Дѣло прошлое-съ… Да… нехорошее было дѣло…[3478] да-съ… Вы стало быть по картинной части…

Онъ все маялся…

— Да…

— Такъ-съ… прошлое дѣло-съ… да…[3479]

Онъ оперся на столикъ одними руками и приблизивъ почти вплотную свое лицо къ головѣ Оси тихо сказалъ

— Тяжко-съ… да… Вѣдь они… они тамъ…[3480] А теперь… Онъ взглянулъ Осѣ прямо въ глаза и[3481] Ося увидалъ какъ глаза вдругъ[3482] потеряли тусклость… а теперь… еще тяжче…[3483] Ну-съ… примите на бѣдныхъ…

[3484]Онъ[3485] вздохнулъ сильно, какъ кузнечныя мѣха и положилъ десять рублей[3486].

Ося пожалъ[3487] его руку.

— Ну, а теперь вы какъ?..

— Торгуемъ-съ… Жена померла… сынъ въ босяки ушел-съ[3488]

— Г. Сидорчукъ… г. Сидорчукъ…[3489]

— [3490]Такъ все[3491] ползетъ… Богъ это… онъ испытуетъ… — тихо сказалъ Сидорчукъ и обливаясь потомъ[3492] ушелъ…

— Пить началъ… — сказалъ Кондратій… — Какъ выпустили — пьетъ все…[3493]

— Бѣдный человѣкъ — сказалъ Мейеръ…

— А… здравствуйте… здравствуйте… —[3494] заговорилъ жирнымъ басомъ[3495] краснощекій человѣкъ съ бачками и большимъ животомъ, въ крылаткѣ и картузѣ съ краснымъ околышемъ… Ося узналъ г. Пристава. Онъ уже былъ въ отставкѣ и жилъ на пенсіи[3496].

— А ловко вы[3497]… ей Богу… ушатикомъ ихъ… ловко… водицей ихъ холодненькой того… не правда ли, Петръ Ильичь?..

— Кхи-кхи… да-съ… совершенно справедливо-съ… Кхи-кхи… Правду-ьл чистую изобразили… кхи-кхи…

Ося узналъ старичка-[3498]письмоводителя… На головѣ письм.[3499] не осталось ни единаго волоска.

[3500]Ося поздоровался.

— А вы все кашляете…

— 30 лѣтъ кашляю-съ… По привычкѣ-съ…[3501]

— [3502]Знаменитая картина-съ… сказалъ приставъ…[3503] У васъ прямо-[3504]съ особенная сила…

— А помните… въ участкѣ-то… Дмитр. Ив.

— Ишь… злой человѣкъ…[3505] засмѣялся приставъ… Кто старое помянетъ… Голубчикъ…[3506] уважьте старика… заходите чайку то…[3507]

Вдругъ толпа заволновалась… Послышался шопотъ… Что такое?..

Ося поднялся изъ-за столика…[3508] Въ толпѣ слышались всхлипыванія[3509]…

— Это Нейманъ… г. Мейеръ… это онъ… смотрите… смотрите…

// л. 58

 

108

[3510]Передъ картиной стоялъ обрюзгшій невысокій человѣкъ…[3511] Старое рваное платье висѣло на немъ лоскутами. Онъ былъ босикомъ.[3512] Человѣкъ этотъ стоялъ передъ картиной, закрывъ лицо руками, и все его тѣло судорожно[3513] тряслось и слышался тихій[3514] жалобный плачь… Толпа смотрѣла… Было такъ тихо, словно въ магазинѣ никого не было, кромѣ этого старика.

— Онъ плачетъ…[3515] — шепталъ[3516] старый живописецъ… Господи! онъ понялъ все… Ося… онъ все понялъ…

Нейманъ отнялъ руки и обернулся къ толпѣ… Глаза его дико блуждали…[3517]

— Они… они… — закричалъ Нейманъ… Они…[3518] Онъ озирался на толпу… Я знаю ихъ… Они здѣсь… здѣсь… Онъ обводилъ всю толпу своимъ[3519] горящимъ взглядомъ…

Потомъ онъ вдругъ стихъ[3520], закрылъ лицо руками, заплакалъи пошелъ къ выходу… Всѣ сторонились…

У Кондратія навернулись на глаза слезы…[3521] Старый Мейеръ утиралъ глаза… Ося, блѣдный, неподвижный[3522] стоялъ у столика… А толпа все клала деньги и уходила смѣняясь новою…

— Господинъ… — вдругъ услышалъ Ося молодой, робкій[3523] голосъ…

[3524]У стола стоялъ молодой человѣкъ лѣтъ 22 въ пиджакѣ… На рукахъ его еще осталась несмытая чернота отъ работы… Одинъ глазъ его немного косилъ.

— Что вамъ угодно?..

— Вы будете г. Евстратовъ?..

— Да…

— А я…[3525] Помните Васька Косой… Еще играли вмѣстѣ… Вотъ хотѣлъ посмотрѣть на васъ…

— [3526]А помню… помню…[3527] Ну, вы какъ сейчасъ…

— На жел. дор.[3528] помощникомъ машиниста служу[3529]… Какъ время то ушло… Я нарочно пришелъ, чтобы пожать вамъ руку…[3530] Я знаю, вы сдѣлали великое дѣло… Теперь это уже не повторится… Народъ становится другимъ…

— Кто знаетъ? — сказалъ Ося…

— Нѣтъ… нѣтъ… Я знаю своихъ товарищей… я знаю молодыхъ рабочихъ… этого больше не повторится…[3531]

Онъ крѣпко пожалъ руку…[3532]

Ося былъ растроганъ… Какой онъ Васька Косой, который на погромъ тащилъ утку… А теперь… Да, идетъ новое поколѣніе и оно принесетъ новую жизнь…

А толпа шла и клала деньги на столъ, а на смѣну ей съ улицы шли все новыя и новыя лица.

——————

Въ невѣдомую даль.

[3533]Къ границѣ поѣздъ отходилъ во 2й часъ ночи…[3534] Отецъ, братъ и старый учитель провожали своего дорогого Осю. Всѣмъ было грустно…[3535] Такъ быстро пролетѣли дни свиданія,[3536] дни, которыя[3537] никогда не забудутся. Кондратій жилъ въ эти дни иной, ранѣе незнакомой ему жизнью. Въ эти дни въ его головѣ складывалось сознаніе, что[3538]

// л. 58 об.

 

109.

есть иная жизнь, совсѣмъ непохожая на тѣ сѣрыя сумерки, въ которыхъ протекали его дни, что гдѣ-то тамъ живутъ другіе[3539] люди,[3540] у которыхъ и жизнь другая[3541], что «тамъ гдѣ-то» тоже работаютъ и много работаютъ, но иначе — не шиломъ и ножомъ, а чѣмъ то инымъ, что за эту работу и плата другая, — что эти люди хотятъ, — онъ это узналъ отъ Оси и понялъ самъ — чтобы люди были лучше, чтобы[3542] для всѣхъ людей открылась наконецъ полная счастливая жизнь со всѣми ея красотами,[3543] чтобы пропали изъ жизни[3544] тяжелыя невзгоды,[3545] нужда[3546]. «Чорныя дни проходятъ» — эти слова «божьяго старичка», какъ клинъ застряли въ мозгу Кондратія… О, эти чорные дни… неужели будетъ время, когда пропадутъ они для всѣхъ, эти ужасные чорные дни?.. И жалко было Кондратію, что его «молодчага», съ которымъ ворвался въ его жизнь свѣтлый лучъ, уѣзжаетъ… Такъ надо — говорилъ г. Мейеръ… Ну… что жъ, если надо, такъ пусть и будетъ…[3547] Имъ виднѣе…

И Кондратій съ[3548] грустью смотрѣлъ на сына, молодцеватаго, красиваго, полнаго надежды и силъ… Смотрѣлъ и на Гришу, печальныя[3549] глаза котораго подолгу останавливались на братѣ… и думалъ — А что его ждетъ?..

Старый Мейеръ свѣтлымъ взглядомъ смотрѣлъ[3550] на ученика и тихая радость[3551] была на его лицѣ… Онъ былъ счастливъ… Онъ дожилъ до счастливаго дня… Найденный имъ талантъ принесъ плодъ, его ученикъ будетъ сѣять въ міръ то,[3552] что заложилъ въ него, какъ умѣлъ,[3553] бѣдный старый еврей…[3554]

[3555]Передъ Осей стоялъ новый міръ, о которомъ онъ еще такъ недавно не смѣлъ и думать… Туда его уноситъ сейчасъ курьерскій поѣздъ, который[3556] подбирается сейчасъ къ станціи… Уже[3557] донесся свистокъ… Скоро поѣздъ[3558] покажется[3559] тамъ[3560] на горѣ за рѣкой…[3561] И пропадетъ[3562] тогда тихій сонный городокъ, эти добрые, бѣдные люди… Нѣтъ!.. Онъ не[3563] забудетъ ихъ…

Три глаза сверкнули въ дали… Вотъ[3564] измѣнились огни семафора… Слышится гулъ колесъ по мосту… Пора! пора!

— Ну…[3565] прощай, Ося! Прощай, сынокъ! — глухо сказалъ[3566] Кондратій…

Онъ охватилъ сына[3567] узловатыми руками, завхватилъ всего и положилъ голову ему[3568] на плечо…[3569]

// л. 59

 

110

Ося затихъ… Его душили слезы, жалость къ[3570] этому гиганту, такому сиротливому,[3571] такому подавленному теперь, охватила его… Онъ не могъ выговорить ни слова…

— Прощай, родной…[3572] Не бросай… Одинъ ты у насъ… И Гришку то…[3573] у него братъ тоже… человѣкъ вѣдь онъ… Гриша[3574] то…[3575] жалко мнѣ его… — шепталъ сквозь слезы Кондратій…

А Гриша[3576] стоялъ около… Онъ[3577] смотрѣлъ на брата какъ на человѣка иного міра и чувствовалъ себя передъ нимъ[3578] маленькимъ маленькимъ…

Ося бросился къ[3579] брату.

— Прощай, Гришутка[3580], прощай дорогой братишка![3581] Не плачь… ну, чего ты? Милый… Я пріѣду… и тогда я… мы всѣ будемъ жить вмѣстѣ… всѣ… тамъ… въ большомъ городѣ…[3582] Ну… обнимемся.

И братья обнялись крѣпко…

А Кондратій стоялъ и кулакомъ утиралъ глаза и въ груди его хрипѣло что-то[3583]…

— Прощайте, дорогой учитель… милый… милый… г. Мейеръ… Вы[3584] мой второй отецъ…[3585] Дайте я поцѣлую васъ… дайте я поцѣлую ваши руки…

[3586]Старикъ тихо плакалъ… Онъ чувствовалъ, что не увидитъ болѣе своего милаго мальчика…

— Прощай, мое дитя… мой дорогой художникъ… Прощай!..[3587] Дай я благословлю тебя… на новую жизнь… на счастье… на свѣтлое будущее… Вѣрю я, что оно будетъ свѣтло… Чорныя дни прошли… Они пройдутъ… они минуютъ для всѣхъ… я вѣрю…[3588]

Онъ положилъ свои руки на голову Оси, какъ тогда въ памятный жаркій день на берегу рѣки…[3589]

— А картину я отправлю… завтра отправлю — говорилъ Кондратій… Да… отпиши[3590] намъ, какъ ты тамъ поживаешь… все отпиши…[3591]

— [3592]Непремѣнно… непремѣнно…[3593] И меня не забудь отецъ… Помни, что я вашъ, вашъ по-прежнему…

Онъ вскочилъ въ вагонъ… Кондукторъ[3594] предупредительно внесъ багажъ.[3595] Вотъ дрогнулъ поѣздъ и побѣжали огни, все быстрѣй и быстрѣй…

Трое остались на пустой платформѣ и жадно смотрѣли вслѣдъ[3596]… Все[3597] меньше и меньше красный огонекъ на[3598] послѣднемъ вагонѣ… вотъ превратился въ точку… и… пропалъ…

Потушили огни…[3599] Тихая ночь глядѣла съ неба яркими звездами. Тихо было кругомъ… Тихо пошли они трое… и за ними <нрзб.> едва <нрзб.>…[3600] Молча поднимались они въ гору къ сонному городу… Ни огонька[3601] не было тамъ… На востокѣ начинало бѣлѣть…

— Скушно! — вдругъ[3602] сказалъ Кондратій и вздохнулъ… Вздохнулъ и Мейеръ… Вася тихо <нрзб.> и ему было[3603] тоже скучно…[3604]

// л. 59 об.

 

[3605]6 декабря 1905 г.

Иванъ Шмелевъ

// л. 60

 

<на лл. 60 об —62 об. записи вставок с пометами Шмелева (авторскими знаками, которые повторяют имеющиеся и в соответствующем месте текста рукописи) и указанием номера листа по авторской нумерации>

× стр. 38. Эге! вотъ онъ какой… Такой клопъ, а вывѣски пишетъ… да и хорошо, шельмецъ, пишетъ… Ну… чего[3606] пыжишься… здравствуй, дружокъ…

Ося растерялся… Ему было жутко въ большомъ кабинетѣ…

— [3607]Что?.. пана судьи испугался?.. Да вотъ возьму и разсужу тебя сейчасъ… ха-ха-ха…

И <нрзб.> покатился по кабинету смѣхъ добраго толстяка… Ося оправился. Онъ быстро и т. д.

××× стр. 43. Крупный бакалейщикъ Захаровъ, торговавшій почти рядомъ съ Нейманомъ, не досчитывался болѣе половины покупателей, по цѣнъ не сбавлялъ.

«Проторгуется… не выдержитъ…<»> —[3608] утѣшалъ онъ себя, плохо посматривая, какъ его прежніе[3609] покупатели[3610] входили въ магазинъ «конкурента». А дѣла Неймана шли все лучше и лучше.[3611] Но особенно злился трактирщикъ Сидорчукъ, державшій ренсковой погребъ.[3612]

×× стр. 44. [3613]Сидорчукъ былъ самымъ страстнымъ врагомъ евреевъ…[3614] Причиной этого было слѣдующее…

×× стр. 46. На головѣ старика была надѣта[3615] тяжелая изъ проволоки шапка, увѣшанная колокольчиками и бубенцами за спиной на широкихъ ремняхъ виситъ большой[3616] барабанъ, поверхъ котораго помѣщалась[3617] мѣдная тарелка литавра. Старикъ[3618] игралъ на трубѣ,[3619] безпрестанно трясъ головой, дергалъ[3620] ногами веревки.[3621] Веревки оттягивали и отпускали пружинныя палки,[3622] подымали и опускали литавры и получался оркестръ: бьетъ[3623] барабанъ,[3624] гремѣли литавры, звонко пѣли бубенчики, звякали колокольчики и[3625] хрипѣла труба. И цѣлый день съ утра до ночи, какъ машина, вертѣлся и трясъ головой несчастный старикъ подъ палящимъ іюльскимъ солнцемъ.

×× стр. 51. — Дергай ее… такъ… Отходи ребята… —

Трахъ!..

Съ грохотомъ падаетъ[3626] золоченая вывѣска[3627] толпа дико гогочетъ и уже топчетъ ее…

Вдругъ яростный крикъ покрылъ гулъ погрома…

×× стр. 51 А въ разбитомъ окнѣ

Солнце палитъ, и, какъ снѣгъ, при іюл<ьскихъ>

// л. 61

 

(××) стр. 54

да… я хотѣлъ сказать… немного квартиръ разбито… пфу-пфу… Ужъ и жарко… О, Господи… Чайку <нрзб.>… гм… гм… Спасибо… войска подоспѣли… да… а тебѣ… Вы не волнуйтесь… все еще… да… ничего…

Добрякъ судья путался… Ему жаль было[3628] безпомощнаго старика…

— А синагога, панъ Судья? и т. д.

— Гм… гм… пфу… пфу… жарко… весь вспотѣлъ…[3629]

— Панъ Судья!

— Ахъ да… да… она… того…[3630] ее немного того… ну… разбили

<—> А наша школа? — говорите же, панъ Судья…

— Сгорѣла, упавшимъ голосомъ[3631] отвѣчалъ судья… Да вы не волнуйтесь… Слѣдствіе началось… Не отвертятся, мошенники… Вотъ они гдѣ у меня… — показалъ онъ[3632] кулакъ… Главарь то ихній…

— А… тамъ ты нашли выноваты?..

— Да… рѣдко этоудается, но здѣсь вышло случайно… Въ еврейскомъ кварталѣ я былъ… Ну… такъ вотъ… Такъ немного они поковеркали… Ну-съ, смотри… да… вижу… подходитъ Захаровъ — купецъ… блѣдный весь, дрожитъ…[3633] Не узналъ я его… Онъ вѣдь всегда такой спокойный…

— Грѣхъ, говоритъ… накажетъ Богъ за такое дѣло… — Да, говорю, скверное дѣло…[3634] И черезъ одного человѣка столько народу погибло…

— Какъ черезъ одного?.. — спрашив<аю>[3635]… Замялся было онъ…[3636] Пишите, говоритъ, панъ Судья, покажу… Думается мнѣ, что Сидорчукъ это… — А это[3637] такая скотина… каждый день на него у меня жалобы… Такъ вотъ… Сидорчукъ… А тутъ вдругъ бѣжитъ ко мнѣ парень,[3638] глазъ зажимаетъ.

×× стр. 55. — Провожу… тоже проводимъ… Ну… г. Мейеръ… если у васъ тамъ… гм… гм… неблагополучно… приходите… я устрою васъ… Слышите?..

— Благодарю васъ… благодарю… Ну, Ося… (×××)

стр. 56 — книга здѣсь… Она цѣла…

— Гдѣ… гдѣ она?

— Да вотъ здѣсь[3639] на окнѣ… вотъ она…

Старикъ увидалъ ее… свою святую Тору. Голова его упала на священную книгу.

(×××) стр. 58. …Вы не изъ Варшава?.. Что.. Какой Мейеръ?.. Онъ что то <нрзб.> туда… Я не понимаю…

(××) стр. 58 — Вы не узнаете меня? — повторилъ Мейеръ.

Было тихо-тихо… Слышно было, какъ по водосточной трубѣ стекала вода.

(××) стр. 63. Ну, вотъ… пришелъ… Спасибо… А я все думалъ о васъ… какъ-то вы тамъ съ Гришкой

// л. 61 об.

 

U стр. 3

А тутъ еще жена померла…

Онъ до сихъ поръ не можетъ забыть ее, эту[3640] блѣдную, хрупкую, нѣжную Зосю[3641]… Ясныя добрыя ея <глаза>[3642] всегда[3643] грустно смотрѣли на бѣдность, но подъ этимъ взглядомъ Кондратій чувствовалъ себя сильнымъ и упорно работалъ… Но она ушла навсегда[3644], не вынесла суровой жизни…[3645]

Это былъ тяжелый ударъ[3646]. Кондратій упалъ духомъ, сталъ запивать, но лицо его чаще и чаще ложилось[3647] мрачное и озабоченное выраженіе.

Въ городѣ прибав…

(×××) и забывалъ свою душную скучную каморку…

Онъ думалъ о небѣ, куда ушла его «голубонька мама», въ его головѣ роемъ вставали волшебныя сказки и тихія звуки пѣсни, которую ему пѣла его голубонька…[3648] зачѣмъ она ушла?.. [3649]

И Ося силился вспомнить напѣвъ, отъ котораго тоской вздрагивал<о> его сердце…

«Червона калына<?>»…

[3650]Ося вздрагивалъ, переводилъ глаза на отца и долго смотрѣлъ въ его[3651] мрачное лицо…

— Осатанѣлъ…[3652] — ворчалъ Кондратій… Испортили мальчишку…[3653]

Испортили, по его мнѣнію, въ училищѣ, гдѣ Ося пробылъ два года…[3654]

Послѣ смерти матери[3655] Ося уже не посѣщалъ школу, т. к. отецъ рѣшилъ, что все это одна «блажь»…[3656]

— [3657]Ты мнѣ сапоги справь — это дѣло… а стѣны чертить[3658] да въ книжку смотрѣть — плевое дѣло…

Но плевое видимо понравилось[3659] Осѣ…[3660] На первый разъ Ося нарисовалъ углемъ на стѣнѣ чертика…[3661] и т. д.

(×) [3662]

(×) стр. 4 — Чертей? — притворился Кондратій…

Да… и чертей и всякую дрянь… Чему[3663] ты его, пьяница, учишь[3664]?..[3665] Чертей писать?..

(××× стр. 6.) Я?... въ училищѣ… знаете на Больш. у…. я два года учился а тятя не велѣлъ больше… А рисовать кто тебя училъ?

— Такъ я рисовалъ… но тамъ <нрзб.>… А я[3666] люблю рисовать все, что мнѣ захочется… Я самъ больше… еще до училища… Право же самъ… какъ васъ…

// л. 62

 

(×××) стр. 20. Что ожидаетъ его? А если я ошибаюсь.. Но внутренній голосъ властно говорилъ ему: нѣтъ, ты не ошибаешься… Ты долженъ… ты одинъ можешь[3667] получить его на новую, славную дорогу… Такъ говоритъ Господь…

(×××) стр. 21. Меня братъ не отмашешь<?>… Ишь… завтра приходить?.. Товаръ забралъ…[3668] не платишь… завтра… Жулики!! — [3669]крикнулъ Кондратій и швырнулъ ногой «липку»…

Онъ подошелъ къ нему и увидалъ[3670] Мейера… Старикъ спокойно смотрѣлъ на этого лохматаго гиганта, потрясавшаго[3671] кулаками…

— Что надо?[3672] — грубо спросилъ Кондратій…

— Я по дѣлу…[3673]

— [3674]По дѣлу?.. Ежели заказъ — завтра приходи… Я пьянъ… и больше ничего… Понимаешь?.. пьянъ я[3675] теперь…

— Хорошо… я приду завтра… Прощайте, — сказ. Мейеръ

(×××) стр. 21. — Г. Евстратовъ… опомнитесь… — спокойно сказалъ старый живописецъ… Вы хотите побить меня… старика… Вы, конечно, можете… Ваши руки сильнѣе… а я… я… мнѣ уже 70 лѣтъ… Я не могу защищаться…

Кондратій отступилъ на шагъ…[3676] Ему стало какъ будто не по себѣ

— Что я разбойникъ?..[3677] вы вотъ…[3678] вы — жидовское племя…[3679] людей сосете…

— Я не боюсь васъ… слышите ли вы, г. Евстратовъ… я васъ не боюсь…[3680]

Кондратій мрачно смотрѣлъ на стараго еврея… и т. д.

(×××) стр. 22. — Не будетъ этого… враки… — бормоталъ Кондратій

— Будетъ… Придетъ его время…

— Ладно… не морочь… Ну, сказывай… что тебѣ нужно?..

— Я пришелъ и т. д.

×× стр. 22. — Вотъ оно што… Картины? Выжилъ ты изъ ума, старый пень… Онъ и сапоговъ то…

××× [3681]Съ этого времени жизнь Оси стала замѣтно мѣняться[3682]. Суровое лицо отца стало мягче, въ грязной каморкѣ уже не слышались проклятій тяжолой «собачьей»[3683] жизни. А эта жизнь шла какъ и раньше: заказовъ не прибавилось, все какъ б. оставалось по старому…[3684] Но это только казалось… Въ душѣ Кондратія поселилась смутная надежда на что-то хотя онъ ясно и не могъ представить[3685], что же[3686] это такое, что зародилось на душѣ…

// л. 62 об.

 

<записи на отдельных листках разного формата, вложенных в рукопись>

Наканунѣ выставки въ квартиру Оси[3687] явл. господинъ… и рекоменд… еврей Х. — это б. изв.[3688] милліонеръ… Разговоръ… я покупаю… — громад. д.[3689]… Нѣть… Если вы прод.[3690] ее ее постав.[3691] и она будетъ скрыта… Нѣтъ… эта карт. д.[3692] звать, должна будить… я повезу ее на все<й> Россіи… я покажу ее всѣмъ… я заставлю покраснѣть… и т. д. я повезу и за границу… Продажа за 20.000 р<у>б. — Выставка… Были противники. Жюри присудило золот. медаль Академіи и званіе академика… Это былъ господинъ, сторонникъ погромовъ, ненавид. евреевъ… «картина продана»… Жукъ<?>-<нрзб.>

Ося везетъ ее въ своъ городъ… и т. д.

<лист пронумерован карандашом: 3>

 

Ося идетъ къ Мир. С.[3693] — тотъ совѣт.[3694] итти въ полицію. Приставъ. Въ полиціи нѣск.[3695] хулигановъ, винов. Сидорчукъ. «Твой отецъ — громила» — Ося пораженъ… Не мож.[3696] быть. — Ну, это мы узнаемъ… — говор.[3697] приставъ… Ося въ больницѣ. Отецъ передаетъ ему все… Сидорчукъ арестованъ… дѣлу данъ ходъ. Проходитъ[3698] два мѣсяца. Ося дѣлаетъ набросокъ — «сумасшедшій Нейманъ»… Отвѣта все еще нѣтъ… Петя уѣзжаетъ въ Москву… Ося потрясенъ… Мир. С.[3699] обѣщ.[3700] Осѣ устроить его… Отъѣздъ… Томит. ожид…[3701] Отчаяніе Мейера… Отецъ говоритъ… «Ну, Ося, надо, братъ, дѣлать то, на что есть спросъ — иначе голодная жизнь»… «Я хочу ѣхать въ Москву»…[3702] Разговоръ съ Мейеромъ… Ося рѣшается. Мейеръ провожаетъ его на вокзалъ и даетъ ему на билетъ послѣдні 3 р<у>б… Кондратій ждетъ день,[3703] на друг. идетъ къ Мейеру… Ося прислалъ письмо… У Мир. С…. Знакомство съ профессоромъ… «Ты будешь принятъ»… Періодъ ученья… — письмо къ Мейеру. Академія… Картина на премію. — Золотая медаль. — Картина «Еврейскій погромъ». — Ося на выставкѣ. — Онъ наблюдаетъ впечатлѣніе. Ося пріѣзжаетъ въ свой городъ… и выставляетъ картину… «Отецъ, Мейеръ, Захаровъ, старый Сидорчукъ… сумасш. Нейманъ… Онъ плачетъ передъ картиной…[3704] Нейманъ, тихое умопом. Онъ бродитъ по городу и говоритъ, что скоро онъ открыв. магаз. вспомин. о <нрзб.>, останавл. передъ витринами и предупред. публику, чтобы не напирали… стекла осень… очень дорогіе…[3705] Рецензія[3706]… Проводы… Мейеръ плачетъ отъ радости. Онъ можетъ умереть спокойно…[3707] Кончается повѣсть тѣмъ, что Ося уѣзжаетъ за границу[3708] съ курьерскимъ поѣздомъ. Его провож.[3709] отецъ, братъ, Мейеръ… Поѣздъ ушелъ, едва миг.[3710] красн.[3711] фон.<арь>… Кондратій грустенъ… Мейеръ говор., что у Оси широк. дорога — ему не этотъ мал. городъ нѣтъ — ему надо цѣл. міръ… Эти люди создаютъ и двиг.<?> культуру… благодаря имъ человѣч.[3712] станов.[3713] лучше… и лучше онъ говоритъ о буд. счастье на землѣ… и буд. время, когда и т. д.

Скучно — говор. Кондр…[3714]

Они поднимались къ тихому<?> городку. Загорались огоньки… Мы не даромъ прожили жизнь…[3715] Мы оба мож.[3716] гордиться… Вы его отецъ… Я его… учитель… Мы мож.[3717] умереть спокойно.[3718]

<лист пронумерован карандашом: 4>