Выберите букву, с которой начинается искомая словоформа:
І Љ Њ А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я Ѣ ѲИВ. ШМЕЛЕВЪ ЛѢТО ГОСПОДНЕ ПРАЗДНИКИ – РАДОСТИ – СКОРБИ Два чувства дивно близки намъ – Въ нихъ обрѣтаетъ сердце пищу – Любовь къ родному пепелищу, Любовь къ отеческимъ гробамъ. А. Пушкинъ. I ПРАЗДНИКИ ВЕЛИКIЙ ПОСТЪ ЧИСТЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИКЪ Я просыпаюсь отъ рѣзкаго свѣта въ комнатѣ: голый какой-то свѣтъ, холодный, скучный. Да, сегодня Великiй Постъ. Розовыя занавѣски, съ охотниками и утками, уже сняли, когда я спалъ, и оттого такъ голо и скучно въ комнатѣ. Сегодня у насъ Чистый Понедѣльникъ, и все у насъ въ домѣ чистятъ. Сѣренькая погода, оттепель. Капаетъ за окномъ – какъ плачетъ. Старый нашъ плотникъ – «филенщикъ» Горкинъ сказалъ вчера, что масляница уйдетъ – заплачетъ. Вотъ и заплакала – кап… кап… кап… Вонъ она! Я смотрю на растерзанные бумажные цвѣточки, назолоченый пряникъ «масляницы» - игрушки, принесенной вчера изъ бань: нѣтъ ни медвѣдиковъ, ни горокъ, - пропала радость. И радостное что-то копошится въ сердцѣ: новое все теперь, другое. Теперь ужъ «душа начнется», -Горкинъ вчера разсказывалъ, - «душу готовить надо». Говѣть, поститься, къ Свѣтлому дню готовиться. - Косого ко мнѣ позвать! – слышу я крикъ отца, сердитый. Отецъ не уѣхалъ по дѣламъ: особенный день сегодня, строгiй, - рѣдко кричитъ отецъ. Случилось что-нибудь важное. Но вѣдь онъ же его простилъ за пьянство, отпустилъ ему всѣ грѣхи: вчера былъ прощеный день. И Василь-Василичъ простилъ всѣхъ насъ, такъ и сказалъ въ столовой на колѣнкахъ – «всѣхъ прощаю!» Почему же кричитъ отецъ? Отворяется дверь, входитъ Горкинъ съ сiяющимъ мѣднымъ тазомъ. А, масляницу выкуривать! Въ тазу горячiй кирпичъ и мятка, и на нихъ поливаютъ уксусомъ. Старая моя нянька Домнушка ходитъ за Горкинымъ и поливаетъ, въ тазу ...
ВЪ УСАДЬБѢ. I. Грачей въ паркѣ была такая сила, что первые дни по прiѣздѣ въ усадьбу генеральша не могла спать, затыкала уши ватой, укрывалась подушкой, принимала вероналъ, − ничто не помогало. Генералъ разносилъ приказчика, почему позволяют грачамъ селиться въ паркѣ, не принимаютъ никакихъ мѣръ, нельзя гулять, вездѣ дрянь, безобразiе. Приказчикъ божился, что мѣры принимаются, всякiй разъ къ прилету разгоняютъ старыя гнѣзда, но такая птица упрямая − знать ничего не хочетъ. − Голотà-съ кругомъ, удержаться-то ей и негдѣ, окромѣ какъ у насъ… Но, впрочемъ, въ Никитовкѣ, въ ближней рощѣ, имѣется нѣкоторое количество… − Значитъ, паркъ, по-твоему, вырубать, умная голова? Залпами выбивай, что хочешь, дѣлай!.. Духу чтобъ ихъ не было у меня!.. На вторую весну, какъ купили усадьбу, рѣшили выбить грачей, но помѣшалъ сынъ Степа, студентъ-первокурсникъ. − Это варварство! Набить вороха и потомъ спать спокойно! Генералъ горячился, доказывалъ, что если не истреблять, разведется такая уйма, что шагу ступить нельзя будетъ, − одни грачи. Вышло смѣшно, даже генеральша смѣялась, и все обошлось. Скоро привыкли, а генералъ сталъ находить, что, пожалуй, даже стильно выходитъ: старый паркъ, глухой прудъ и уныло кричатъ грачи. − Какъ у Левитана! Въ эту весну дѣло обостроилось. ПОслѣ зубной боли у генеральши разыгрались мигрени, генералъ тоже былъ сильно не въ духѣ, − полетѣли его бумаги, на которыхъ онъ думалъ сыграть, − а грача, какъ на грѣхъ налетѣло особенно много, такъ какъ зимой свели ближнюю рощу въ Никитовкѣ. Еще въ февралѣ приказчикъ ...
ЛИХОРАДКА. I. Къ веснѣ молодой художникъ Качковъ, жившiй больше уроками, совсѣмъ расклеился. И вообще жизнь его была невеселая, а тутъ умерла его мать, которую онъ очень любилъ. Его «Березы», гдѣ ему удалось весеннее солнце, обратили вниманiе, но ихъ не купили. Это разбило его мечту поѣхать за границу и отдохнуть. А къ веснѣ пошатнулась* и здоровье. Товарищъ по комнатѣ, студентъ-медикъ, простукалъ его и посовѣтовалъ бросить уроки и ѣхать въ Крымъ. На Страстной уроки закончились, но Качковъ ѣхать не собирался. Въ субботу въ квартирѣ было особенно чадно и шумно. Съ ранняго утра звякала мѣдная ступка, все что-то колотили, хлопали двери, а квартирная хозяйка опять требовала съ жильца-конторщика пять рублей. За стѣной курсистка Мчилочка* часто сморкалась, и было похоже, что она плачетъ: должно быть, не прислали изъ Орла денегъ и ей не придется поѣхать домой на праздники. За другой стѣнкой къ чиновнику пришли гости и очень шумѣли, а въ коридорѣ, противъ двери, готовившiйся на зрѣлость юноша Петя каждыя пять минутъ звалъ прислугу и спрашивалъ: не принесли ли ему сапоги. Качковъ лежалъ на кровати и мѣрилъ температуру. Студентъ тоже лежалъ, вытянувъ ноги на спинку, и читалъ газету. − Все то же, − сказалъ Качковъ, посмотрѣлъ градусникъ. − Тридцать семь и восемь. − Пустякъ. Мышьякъ попробуй… А лучше бы въ Ялту. Пристроишься въ общественный санаторiй куда-нибудь… Качковъ лежалъ на спинѣ, и такъ его блѣдное выбритое лицо напоминало студенту Юлiя Цезаря: такое же пергаментное и ...
НА ПУНКТѢ. По бѣлому тракту тянутъ и тянутъ телѣги, все въ одну сторону, къ городку. Съ боковыхъ дорогъ, съ большака и проселковъ, вливаются точно такiя же, медленныя, тарахтящiя, перегруженныя, − словно на ярмарку ѣдутъ, на большой праздникъ: везутъ по цѣлому семейству. И въ каждой телѣгѣ молодыя бабы въ бѣлыхъ платочкахъ, старухи − въ темныхъ, повязанныхъ натуго, − вѣтренная погода сегодня, − и пожилые мужики; эти больше идутъ сбоку, чертятъ въ раздумьи кнутьями по шоссе. А позади, на грядкѣ, свѣсивъ ноги и заломивъ картузы, − призываемые къ оружiю. Тянутъ на призывной пунктъ. Ѣдутъ молча, въ серьезномъ раздумьи. И по тому, какъ сидятъ въ бѣлыхъ платочкахъ, плотно сжавъ губы, молодыя бабы и старухи, напустивъ на глаза платки, и по тому, какъ шагаютъ бородатые мужики, и какъ поглядываютъ задумчиво запасные, иные уже въ свой формѣ, въ которой еще недавно пришли со службы, парадной и сверкающей галунами, радостной формѣ отпуска, − видно, что захвачены всѣ большой и тяжелой думой, и что всѣхъ ждетъ тамъ, куда ѣдутъ, − большое и важное. Говорятъ мало, разсѣянно грызутъ подсолнухи. Доносится отрывочное, не захватывающее глубоко, − трудно молчать: − Овсы-то какiе плохiе… − Зятю мою гармонью не давай… На Спаса дай, а потомъ опять въ укладку прибери… − Буде скулить-то… На лицахъ шагающихъ мужиковъ суровая маска − ничего не прочесть. Не то прикидываетъ что, не то опечаленъ. Не понукаютъ лошадей. И лошади идутъ мѣрно, раздумчиво. Точно и онѣ знаютъ, что и имъ скоро призывъ: ...
ЛОШАДИНАЯ СИЛА На углу площади уѣзднаго городка, забитой, какъ и всѣ смежныя улицы, приведенными на осмотръ лошадьми всякой масти и даже такой, какой не видала, кажется, ни одна конская ярмарка, стоятъ два мужика. Они уже сдали въ казну, на войну, своихъ лошадей и теперь поджидаютъ еще не управившагося Степана Махорку, чтобы итти въ чайную; а пока увѣряютъ другъ друга, что тутъ дѣло правильное и на совѣсть, что хоть и не добралъ одинъ пятерки противъ своей цѣны, − такъ пятерку-то лошадь за два года оправдала или нѣтъ? Горячо говорятъ; одинъ, черный, съ желтымъ, водяночнымъ лицомъ, получившiй за свою лошадь семь рублей лишку, все пристукиваетъ кулакомъ по костлявому заду чужой лошаденки-мыши, словно по столбушку. − ну, за мово лишку дали… Дакъ мой го-сподскiй! я его, прямо, изъ глотки у Паль Петровича выдралъ! Мой въ артилерiю вонъ, солдатъ мѣтилъ, а съ твоимъ и въ обозъ наплачешься. Обиды нѣту… − За-чѣмъ, какая обида! − отмахиваетъ головой русый, на лицѣ котораго и недоумѣнiе, и, какъ-будто, увѣренность. − Съ имъ наплачешься. Я къ тому, что… Пятишну-то за два года отработалъ онъ мнѣ ай нѣтъ?! − Не то, что пятишну, − онъ тебѣ три красныхъ отработалъ! Онъ тебѣ, прямо… полсотни отработалъ! − Нѣ-этъ! − съ сердцемъ говоритъ мужикъ и отмахиваетъ головой. − Три-то красныхъ онъ мнѣ обработалъ, это вѣрно… Я на немъ за зиму понабра-алъ, съ лѣсопилки визили. Плохо-плохо − четвертной обогналъ, а полсотни − нѣ-этъ, ...
Ив. Шмелевъ ПУТИ НЕБЕСНЫЕ романъ книгоиздательство “ВОЗРОЖДЕНiЕ” - “LA RENAISSANCE” 73, Avenue des Champs-Elysées, Paris-8 1937 Эту книгу - послѣднюю написанную мной при жизни незабвенной жены моей Ольги Александровны и при духовномъ участiи ея - съ благоговѣнiемъ отдаю ея светлой Памяти ИВ. ШМЕЛЕВЪ 22 декабря 1936 г. Boulogne-sur-Seine 1. - ОТКРОВЕНIЕ. Эту ч у д е с н у ю истрорiю – въ ней земное сливается съ небеснымъ – я слышалъ отъ самого Виктора Алексѣевича, ав заключительныя ея главы проходили почти на моихъ глазахъ. Викторъ Алексѣевичъ Вейденгаммеръ происходилъ изъ просвѣщенной семьи, въ которой прермѣшались вѣроисповѣданiя и крови: мать его была русская, дворянка; отецъ – изъ нѣмцевъ, давно обрусѣвшихъ и оправославивишихся. Фамилiя Вейденгаммеръ упоминается въ истроiи русской словесности: въ 30-40-хъ годахъ прошлаго вѣка въ Москвѣ былъ «благородный пансiонъ» Вейденгаммера, гдѣ подготовлялись къ университету дѣти именитыхъ семей, между прочимъ – И. С. Тургеневъ. Старикъ Вейденгаммеръ былъ педагогъ требовательный, но добрый; онъ напоминалъ, по разсказамъ Виктора Алексѣевича, Карла Ивановича, изъ «Дѣтства и Отрочества». Онъ любилъ вести со своими питомцами бесѣды по разнымъ вопросамъ жизни и науки, для чего имѣлась у него толстая тетрадь въ кожанномъ переплетѣ, прозванная остряками – «кожанная философiя»: бесѣды были расписаны въ ней по днямъ и мѣсяцамъ, - своего рода «нравственный календарь». Зимой, напримѣръ, бесѣдовали о благотворномъ влiянiи суроваго климата на волю и характеръ; великимъ постомъ – о душѣ, о старстяхъ, о пользѣ самоограниченiя; въ маѣ – о влiянiи кислорода на организмъ. Въ семьѣ хранилось воспоминанiе, какъ старикъ ...
... … въ эдакое‑то время! Поглядѣли на мужика. Онъ все такъ же сидѣлъ, подпершись кулакомъ, въ[ww]и, и жевалъ баранку. Грязью были залиты его сапоги и полы выгорѣвшаго кафтана. — До гулянокъ‑то мы[831] руками завоеваны! — Твоими! Ну и хрястись‑пляши! — отозвался[832] мужикъ. — Вѣдь вотъ! — ткнулъ въ ноги ... . Онъ все такъ же сидѣлъ, подпершись кулакомъ, съ красной шерстинкой у кисти, отъ ломоты, и жевалъ баранку. Грязью были залиты его сапоги и полы выгорѣвшаго кафтана. — До гулянокъ‑то всѣ охотники, — сказалъ Чугунъ, оглядѣлъ и свои сапоги, грузно нагнулся и крѣпко подтянулъ за ушки. — Черезъ это самое и плѣнныхъ ... ! — Съ меня не сорве–ошъ! — пробурчалъ[1515]. — Онъ вонъ[1517]… въ эдакое–то время! Поглядѣли на мужика. Онъ[1523] кафтана. // л. 35. — До баранокъ–то они[sss] завоеваны. И пристукнулъ по столу кулакомъ. Мужикъ поглядѣлъ къ нимъ, поморгалъ вспухшими, булто[1530] — Твоими! Ну и хрестись&ndash ... собираться. Поклалъ въ карманы баранки, полѣзъ въ сапогъ, поискалъ, не нашелъ, чего искалъ. Сталъ опять выкладывать баранки, ронялъ, лазилъ подъ столъ. Пошарилъ въ карманахъ кафтана, вытащилъ сѣрую тряпку, и сунулъ за голенище. Поглядѣлъ за окошко — совсѣмъ загустились сумерки. Поднялся, постоялъ и опять сѣлъ. Чайникъ засвѣтилъ лампу. Съ гиканьемъ и свистомъ ... и повалился на лавку, у окошка. Чайникъ проснулся, поглядѣлъ и опять прижался щекой къ прилавку. Мужикъ посидѣлъ, глядя передъ собой, нагнувъ голову и не снимая промокшаго картуза ни кафтана. Поглядѣлъ на вязку мокрыхъ баранокъ, отломилъ кусокъ и сталъ жевать. Сидѣлъ и жевалъ. Поролъ за окномъ дождикъ. Подобралась кошка, покрутилась, было, у грязной ноги и отряхнулась ...
... очертанія видны, темныя лохматыя, тяжелыя, какъ густыя тѣни, чуть шевелящіяся, колышащіяся. Гулкія. Широкія и нескладныя тѣни, потому что сидятъ больше — кафтаны внакидку. А грамоыфонъ поетъи поетъ. Поетъ про липу, что вѣковую, что въ долинѣ шумитъ, про пѣсню удлую, что вдалекѣ звучитъ. Живой, за сердце ... , самый подлинный старикъ Першов[uuuuuu] въ нитками и заплатками прохваченномъ кафтанѣ, что лицо его скучно и и въ черныхъ морщинахъ, что изъ–подъ кафтана смотритъ запотѣлая рубаха съ горошками, что на щекѣ всѣмъ знакомый багровый рубецъ — давній слѣдъ какого–то жуткаго удара, располосовавшаго щеку. Теперь ...
... и тяжелыми, как яйца, ни длинных, крюками, палок, − хватать баранов; ни цветастых рубах под кафтанами. Не лаяли чуткие овчарки. Не слышалось голосов отары. В тревоге, смотрел Безрукий ... ;приветно играл на его груди, расшитой шелками и каменьем, на серебре застежек мерлушчатого кафтана, в крупных, с яйцо, гремках, на чеканном серебре богатой опояски, на рукоятке ...
... ;perpetuum mobile! А когда-то она была первой красавицей и кружила головы ловкимъ молодцамъ изъ купецкаго рода, въ лаковыхъ сапогахъ и косовороткахъ подъ длиннополыми кафтанами. Давно… давно… Теперь косточки этихъ ядреныхъ молодцовъ гнiютъ подъ старыми липами единовѣрческаго кладбища. Сны… Всѣ ...
... чайная «Парижъ» Вотъ, должно быть, мѣстечко-то… В Обогнали троихъ, идущихъ гуськомъ, понуривъ головы, одѣтыхъ въ коленкоровыя зеленыя штаны и красныя кафтаны, съ бѣлыми плакатами на спинахъ и груди, съ огромными плакатами, изъ-подъ которыхъ едва выглядывали бредущія ноги. Сегодня СП прощальный спектакль-Гала Именинный пирогъ! Каждый ...
... ;сказала она Матренѣ. – Собакъ взялъ. Норку убрали въ сарай. Катюшка видѣла, что страшный человѣкъ вынулъ изъ-подъ рванаго кафтана мѣшокъ и подошелъ къ ней. – Садысь мэшокъ… маленьки дэвочки сапирай… хе-хе… Она спрятала голову за бочку и заплакала. – ...
... ; О н и - это была та нещнакомая сила, поднявшая смуту и перевернувшая жизнь. Онъ попробовалъ выбраться въ сторону, но отовсюду шли на него кафтаны и полушубки. Въ людскомъ водоворотѣ его крутило, толкало, мяло. “Нѣтъ, не уйтить… И куда это Матвѣичъ?..” Страхъ ...
... ; "Куда я попалъ?" - [думалъ]508 Онъ [по]509пробовалъ протиснуться въ сторону, но отовсюду шли на него кафтаны и полушубки. - Куда те прётъ... вишь люди... Въ людскомъ водоворотљ его крутило, толкало ...
... ;окрикъ. Изъ-за поворота выдвинулась толпа. Бѣлѣли рубахи, мелькали ноги въ бѣлыхъ онучахъ, темнѣли бурые кафтаны и надъ головами, какъ тонкiй лѣсокъ, вырѣзались на свѣтломъ еще небѣ крюки и палки. Топотъ на травѣ ...
... ; на широкой груди, собирающiй на недостроенную церковь, - и ни одного отдыхающаго лица. Три слѣпца, ухватившись за кафтаны, стояли у края пристани, поднявъ пустые глаза въ сѣрое небо, и причитали. Мальчикъ-поводырь, перекосивъ лицо, жестоко скребъ въ ...
... сморщенныя пятна. Приходили старики такiе, что вѣтромъ качало, приходили ребятишки. Пестрые лохмотья, рваные бурые кафтаны, заплаты, отъ которыхъ пахло задохнувшейся бѣднотой. Шли съ округи, шли изъ далекихъ мѣстъ. Приходили погорѣвшiй ...
... не вышло. Молилась все… Ну, чисто в сказках, такое искушение нам вышло. Уж и не помню, как мы на белый корабль взошли. Лакеи нас встречают, в чулках, в кафтанах в синих, штаны короткие, белые, пуговицы вот такие, в рубль… кланяются нам, и все цветы и цветы, белые все цветы. И повели нас ...
... . – А вон дедушка Антон… Палец Никеши указывал на большую избу в три окна. Под окнами, на завалинке, сидел благообразный старик, в розовой рубахе, в кафтане внакидку и в валенках, несмотря на погоду. На воротах, действительно, неподвижно торчала на стрелке вырезанная на жести корова. – Ну, спросили старика насчет ночевки, – конечно, с удовольствием ...
... ] пирогами въ плетушкахъ, молодцы съ желтыми аршинами[1040] въ[1041] кармашкахъ и бумажками на[1042] рукахъ. И[1043] ни одного отдыхающаго лица.[1044] Три слѣпца, уцѣпивш.[1045] за кафтаны, стояли[1046] у края, поднявъ[1047] пустые глаза[1048] въ сѣрое небо[1049] и причитали. Мол. поводырь, <нрзб.> скорбь въ голосѣ[1050]. Мимо нихъ ...
... городокъ. Толклись крючники, мужики съ кнутьями, бабы съ пирогами, молодцы съ желтыми аршинами въ карманахъ<,> съ пачками накладныхъ[134], и ни одного отдыхающего лица. Три слѣпца, ухватившись за кафтаны, стояли у края пристани, поднявъ пустые[135] глаза въ сѣрое небо, и причитали.[136] Мальчикъ-поводырь, перекосивъ лицо[137], жестко скребъ въ головѣ. А и[138 ...
... ; такiе, что вѣтромъ качало, приходили ребятишки[311]. Пестрые лохмотья, рваные бурые кафтаны, заплаты, отъ которыхъ пахло задохнувшейся бѣднотой. Шли съ округи, шли изъ ...
Конкорданс создается в рамках проекта РФФИ 18-012-00381 "Раннее творчество И. С. Шмелева в рукописных источниках: исследование и публикация"