Выберите букву, с которой начинается искомая словоформа:
І Љ Њ А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я Ѣ ѲИв. Шмелевъ ПУТИ НЕБЕСНЫЕ романъ книгоиздательство “ВОЗРОЖДЕНiЕ” - “LA RENAISSANCE” 73, Avenue des Champs-Elysées, Paris-8 1937 Эту книгу - послѣднюю написанную мной при жизни незабвенной жены моей Ольги Александровны и при духовномъ участiи ея - съ благоговѣнiемъ отдаю ея светлой Памяти ИВ. ШМЕЛЕВЪ 22 декабря 1936 г. Boulogne-sur-Seine 1. - ОТКРОВЕНIЕ. Эту ч у д е с н у ю истрорiю – въ ней земное сливается съ небеснымъ – я слышалъ отъ самого Виктора Алексѣевича, ав заключительныя ея главы проходили почти на моихъ глазахъ. Викторъ Алексѣевичъ Вейденгаммеръ происходилъ изъ просвѣщенной семьи, въ которой прермѣшались вѣроисповѣданiя и крови: мать его была русская, дворянка; отецъ – изъ нѣмцевъ, давно обрусѣвшихъ и оправославивишихся. Фамилiя Вейденгаммеръ упоминается въ истроiи русской словесности: въ 30-40-хъ годахъ прошлаго вѣка въ Москвѣ былъ «благородный пансiонъ» Вейденгаммера, гдѣ подготовлялись къ университету дѣти именитыхъ семей, между прочимъ – И. С. Тургеневъ. Старикъ Вейденгаммеръ былъ педагогъ требовательный, но добрый; онъ напоминалъ, по разсказамъ Виктора Алексѣевича, Карла Ивановича, изъ «Дѣтства и Отрочества». Онъ любилъ вести со своими питомцами бесѣды по разнымъ вопросамъ жизни и науки, для чего имѣлась у него толстая тетрадь въ кожанномъ переплетѣ, прозванная остряками – «кожанная философiя»: бесѣды были расписаны въ ней по днямъ и мѣсяцамъ, - своего рода «нравственный календарь». Зимой, напримѣръ, бесѣдовали о благотворномъ влiянiи суроваго климата на волю и характеръ; великимъ постомъ – о душѣ, о старстяхъ, о пользѣ самоограниченiя; въ маѣ – о влiянiи кислорода на организмъ. Въ семьѣ хранилось воспоминанiе, какъ старикъ ...
... , потрудимся для Матушки-Царицы Небесной… лучше здоровья пошлетъ, молодчики!.. Приходятъ съ другихъ дворовъ, дивятся: - ка-кой парадъ! Ступени высокаго помоста накрыты краснымъ сукномъ - съ «ердани», и даже легкую сѣнь навѣсили, гдѣ будетъ стоять Она: воздушный, сквозной шатеръ ... , что онъ «готовъ». Катальщики мѣшаютъ, не даютъ скатывать, говорятъ – «убить можешь!» Но онъ толкаетъ ногой, санки клюютъ съ помоста, и мы летимъ… ахаемся въ корыто спуска и выносимся лихо на прямую. - Во-какъ мы-та-а-а…! - вскрикиваетъ Василь-Василичъ, - со мной ... Господь лицезрѣть.» Привезли краснаго песку и травы – улицу посыпать, чтобы неслышно было, будто по воздуху понесутъ. У забора на Донскую улицу плотники помосты намостили – гостямъ смотрѣть. А кто попроще, будетъ глядѣть съ забора, кто гдѣ уцѣпится. Прошли квартальне, чисто ли на заборахъ, а то мальчишки всякiя слова ... , похаживаютъ вразвалочку, какъ тетеньки какiя. ___________ Въ Зоологическомъ Саду, гдѣ всякiе звѣрушки, на высокихъ деревянныхъ горахъ веселая работа: помосты накатываютъ политымъ снѣгомъ, поливаютъ водой изъ кадокъ, - къ Николину Дню «скипится». Повезли со двора елки и флаги, для убранки ...
РАСПАДЪ. I. Изъ-за двойныхъ рамъ въ нашу комнатку доносится неясный гулъ со двора. Мы бросаемся къ окнамъ и видимъ знакомую картину: дядя Захаръ разсчитываетъ кирпичниковъ. Это цѣлое событiе въ нашей монотонной жизни. Если дядя Захаръ “разсчитываетъ”, значитъ - скоро пойдетъ снѣгъ, придетъ зима, и намъ купятъ маленькiя лопатки; косой дворникъ Гришка, - такъ зовутъ его всѣ на дворѣ, - будетъ ходить въ валенкахъ и носить въ комнаты осыпанныя снѣгомъ дрова, а липкая грязь на дворѣ пропадетъ подъ бѣлой, хрустящей пеленой. Этотъ “разсчетъ”, что производится сейчасъ въ маленькой конторѣ, гдѣ на высокомъ стулѣ сидитъ юркiй Александръ Ивановъ, дядинъ конторщикъ, -сулитъ намъ много интереснаго и помимо идущей зимы. На грязномъ дворѣ, на бочкахъ, доскахъ, колодцѣ и даже помойной ямѣ съ прыгающими по ней воронами, сидятъ кирпичники. Это особый мiръ, - люди, мало похожiе на окружающихъ насъ. Это, пожалуй, даже и не люди, а именно “кирпичники”, появляющiеся на нашемъ дворѣ дважды въ годъ: передъ зимой, на грязи, когда имъ даютъ “разсчетъ”, и на Пасхѣ, когда ихъ “записываютъ” на заводъ. Кирпичники, какъ и погода на дворѣ, мѣняются. На Пасхѣ они, обыкновенно, озабоченно и молча толкутся и поминутно срываютъ рыжiе картузы, когда конторщикъ дробью скатывается съ галереи отъ дяди и, не отвѣчая на поклоны, несется съ большой книгой въ конторку. На Пасхѣ кирпичники терпѣливо съ ранняго утра до поздней ночи кланяются всѣмъ на нашемъ дворѣ: и дворнику Гршкѣ, который почему-то все время перебираетъ пятаки на ладони и метлой гоняетъ кирпичниковъ съ крыльца, и мыкающейся съ дворникомъ бабкѣ Василисѣ, и кучеру Архипу, въ плисовой безрукавкѣ, грызущему сѣмечки на крыльцѣ, и даже намъ. Да, это особый народъ, эти кирпичники! Они пришли “оттуда”, изъ того тридесятаго царства, котраго мы не знаемъ, а ...
МУЗЫКАЛЬНОЕ УТРО I Время было тревожное. Съ Сѣвера гнало бѣженцевъ. За ними бѣжали страхи. Съ вольныхъ степныхъ просторовъ – съ богатой хлѣбомъ и саломъ Харьковщины, съ полтавскаго чернозема, съ Кубани, съ Дона… – совсюду бѣжали безоглядно, чтобы уткнуться въ море. Казалось, не будетъ страха на берегахъ: тамъ море ласково шепчетъ, солнце любовно грѣетъ, и татары-лѣнивцы похаживаютъ себѣ съ корзинами грушъ и винограда. Не было здѣсь ни грушъ, ни винограда. Стояла въ Крыму зима, какую никто не помнилъ. Густыя тучи завалили солнце, въ горахъ сыпало снѣгомъ, на берегу лили ливни. Море было свинцово, строго, – швыряло пѣну. Грязью текли дороги, и сумрачные татары затаенно сидѣли у очаговъ, поджидая «султана съ пилимотомъ». Перешеекъ и Сиваши – единственная дорога къ морю. Ее даржала горсть смѣльчаковъ, годы не знавшихъ крова: бились у Перемышля и на Стоходѣ, на Кубани и подъ Одессой, на степяхъ Предкавказья, на путяхъ шахтъ донецкихъ… Сколько ихъ было на Перекопѣ – неизвѣстно. Знали одно: бьются. И еще знали, что тамъ морозы. Эту вѣсть несли вереницы утокъ. Голодъ сбилъ ихъ съ замерзшихъ водъ Сивашей, и онѣ тянулись и днемъ, и ночью. Онѣ гибли въ метеляхъ на перевалѣ, въ снѣжныхъ лѣсахъ; бились въ горныхъ щеляхъ о скалы, – и добивались моря. Ихъ тянуло туда, откуда раньше свѣтило солнце. Эти жалкiя стаи болотной птицы сказали ясно, что соленые Сиваши замерзли. Сиваши замерзли! Каждое утро ...
... , и онъ не могъ уйти отъ нея. Вдругъ онъ почувствовалъ, что стало свободнѣй: толпа вылилась на широкую площадку бульвара. Съ открытаго помоста гдѣлѣтомъ игралъ оркестръ, кто-то кричалъ. “Куда я попалъ?” - тревожно думалъ Иванъ Кузьмичъ. - ... ; - засти, ты, шуба!.. Рябой парень, мясникъ по виду, толкнулъ его. За парнемъ, въ проходъ, хлынули молодцы въ замазанныхъ мукой зипунахъ и понесли Ивана Кузьмича къ помосту. Теперь тотъ, кто кричалъ, былъ хорошо видѣнъ. Это былъ сухощавый человѣкъ въ короткомъ пальто. Его шляпа сдвинулась на затылокъ, и бѣлымъ ... въ ногахъ его забѣгали мурашки, а на сердцѣ стало горячо. - Но кто жъ за васъ? - кричалъ человѣкъ съ помоста. - Не церковь ли съ попами и колоколами?.. Нѣтъ! Она кричитъ вамъ: “Въ потѣ лица работайте!” Да! вы работаете въ кровавомъ потѣ ...
... . Приставъ пытался предпринять что-то, околодочный бросился къ приставу, городовые вытянулись. А депутатъ уже излагалъ, чегоонъ будетъ добиваться. Съ каменнаго помоста вокзала, въ гулѣ толпы, было плохо слышно, и только отрывочныя слова вырывались, какъ языки пламени. - …народу!!... - Ур-ра!... А-а-а-а!... - ...
... , вздрагивающiй и печальный… Это Ганѣмъ встрѣчалъ солнце. Какъ стрѣлка часовъ, двигался онъ по каменному помосту, надъ вершинами старыхъ орѣховъ, и звалъ, играя молодымъ горломъ: – Ал-ла-а-а-а… ил-ла-а-а… ил-ал-ла-ааа… ...
... , какъ тамъ, у господъ. А на балконѣ уже позванивала гитара. Расположились на ящикахъ и скамейкѣ вокругъ пристроеннаго изъ досокъ помоста. Вытребованный солдатъ помогалъ потрошить кульки. Тавруевъ ходилъ, руки въ карманы, и распоряжался. Женщины припудрились и, смѣясь, подпѣвали тоненькому землемѣру ...
... ; березами: уже не первый день ждутъ. У казармъ отгорожена луговина, высятся шесты съ нумерами, стоятъ наскоро сколоченные помосты-столы, и ефрейтора, «старшiе», кричатъ командно: − Восьмого года, разбирай ложки! Прыгаютъ ...
... ; укрывающихъ голоту и безстыдство туманной восточной женщины, сбѣжавшей съ помоста изъ ящиковъ и бочонковъ, гдѣ она совала въ себя змѣй-шипучекъ и обвивала ...
... ; Годовъ шесть тому было. Роботали мы по Храму Христа Спасителя, отъ большихъ подрядчиковъ. Каменный онъ весь, а и нашей работки тамъ много было… помосты тамъ, лѣса ставили, переводы-подводы, то-се… обшивочки, и подъ кумполомъ много было, всякого подмостья. Прiѣхалъ государь поглядѣть, спорныя были передѣлки. Въ семьдесятъ ...
... еврей-оркестръ чаще и чаще[1446] прекращалъ музыку, снималъ въ головы тяжелый звонкій уборъ и вытиралъ потъ. У него сильно болѣла голова,[1447] съ высокаго помоста онъ видѣлъ надъ городомъ[1448] прохладную поверхность рѣки,[1449] даль[1450] и синюю полосу лѣса. Тамъ холодокъ, трава… Какъ хорошо ...
... <?> паруса… Онъ бѣгалъ по пристани, размахивая руками, фалды его сюртука развѣвались, какъ крылья большой чорной птицы… Туфли щелкали по каменному помосту…[526] — Ге!.. Чорта! Что смотрѣлъ… Я говорилъ… Люди тонулъ... скоро тонулъ... Всѣ точно застыли…[527] а Гассанъ ...
Конкорданс создается в рамках проекта РФФИ 18-012-00381 "Раннее творчество И. С. Шмелева в рукописных источниках: исследование и публикация"