Выберите букву, с которой начинается искомая словоформа:
І Љ Њ А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я Ѣ Ѳ... -то шептали мнѣ. Покрытое бѣлыми клочьями облаковъ, далекое небо само, казалось, хранило тайну. Чудилось, что за оградой, дальше, дальше, за проливомъ на скалахъ, вѣковой боръ говорилъ мнѣ тревожнымъ шорохомъ могучихъ вершинъ. Умершее прошлое поднимало свою завѣсу. Забытыя могилы, одна за другой, начинали разсказывать длинныя исторiи, и эти ... , пароходикъ высвободился изъ тисковъ, царапая скрипучими бортами, – и опять передъ нами начала проходить вереница заливовъ тихихъ, нѣмыхъ гранитныхъ громадъ, сосновый боръ на высотахъ – безмолвный, таинственный. Уже монастырь видѣнъ. Видѣнъ и скитъ Никольскiй. На параходикѣ все начинаетъ принимать видъ порядка. Мальчишки-монашонки опять стали ... по борту лодки, увиэу растянутыя сѣти, просмоленыя лодки, лежащiя на берегу вверхъ днищами, таинственный су- - 218 - мракъ лѣса, потемнѣвшiя скалы и притаившiйся боръ съ его нѣмымъ шорохомъ гдѣ-то въ глубинѣ. Вонъ раскинулась на берегу картина царства каменотесовъ. Рубятъ гранитъ, шлифуютъ, пилятъ. Все тише и тише постукиваютъ молотки ... - маленькое окошечко видна часть озерка, гора. Поросшая лѣсомъ. Въ бурныя осеннiя ночи дождь стучалъ въ стекла, дерева гудѣли, вѣтеръ вылъ въ трубѣ, глухой боръ гремѣлъ тысячами страшныхъ голосовъ, а о. Дамаскинъ стоялъ на молитвѣ. Что испытывалъ онъ въ своей живой могилѣ? Неужели никогда страхъ одиночества не закрадывался въ его душу ...
... смерти тотъ ясный, съ морозцемъ, день, засыпанныя кистями рябины у монастырскихъ воротъ и пушистыя георгины на образахъ. А когда возвращался съ народомъ черезъ сосновый боръ, – вольно отзывался боръ на разгульные голоса НЕУПИВАЕМАЯ ЧАША 17 парней ... à не беретъ! А какую вьюжинà не беретъ? Всю каменьемъ умòщеную, Все кореньемъ да съ хвòщиною! А какую метелюга не мететъ? Ой, скажи-ка, укажи, лѣсъ-боръ! Самаю ту, чтò на барскай дворъ! Радовался Илья, выносилъ подголоскомъ, набиралъ воздуху, – ударятъ сейчасъ всѣ дружно. Такъ и заходитъ ... боръ: Чтобъ ей не было ни хожева, Ой, ни хожева, ни ѣзжева! Ай, вьюга метелюга, заметай! Ай, дѣвки, русы косы расплетай! Минуло въ ту осень Ильѣ шестнадцать лѣтъ. & ...
... паутинки. Прiятно было идти по пыли, мягко. Вдали темнѣлъ плотной стѣной боръ, бѣлѣла колокольня. Попперъ прочелъ наканунѣ «Подмосковныя» – и объяснилъ подробно: ... воротами, – съ барельефомъ Трубящей Славы, – вступаемъ въ паркъ, гдѣ когда-то прогуливался Пушкинъ. Боръ раздвигается, и въ перспективѣ аллеи – величественныя арки, сквозныя колоннады, – подлинный «гимнъ колоннѣ», « ... Аристиппа, «Къ тебѣ являюся я …………………………… Надвигавшiйся боръ синѣлъ; чувствовалось его дыханье. Томили поля изрытостью. – Мы въ грязномъ, разрытомъ полѣ ... колпакѣ! – До этого надо довести, само не станется… – сказалъ Хмыровъ. Вотъ онъ и боръ. Ворота, чъ Трубящей Славой. Оглядѣли, пошли аллеей, въ высокой сухой травѣ. Было тоскливо, тихо ...
... ; все рожь, - нынче хлѣба богатые, рожь высокая, ничего-то за ней не видно. Өедя сажаетъ меня на плечи, и за свѣтлозеленой гладью вижу я синiй боръ, далекiй… - кажется, не дойти. Рожь растилается волнами, льется, - больно глазамъ отъ блеска. Качаются синiе боры, жаворонокъ ... ; стёг, стёг… Я плыву на волнистомъ полѣ, къ синимъ бортамъ, куда-то. _________ - По крестику-то сворачивай, подъ березу! Я поднимаю голову: темной стѣною боръ. Свѣтлый лужокъ, въ ромашкахъ. Сидятъ богомольцы кучкой, ѣдятъ ситный. Подъ старой березой – крестъ. Большая дорога, бѣлая. Въ жаркомъ солнцѣ ... достался, - черпай-неочерпаемо! Радостная во мнѣ тревога. Троица сейчасъ… какая она, Троица? Золотая, и вся въ цвѣтахъ? Будто дремучiй боръ, и большая-большая церковь, и надъ нею, на облачкѣ, золотая икона – Троица. Спрашиваю у Горкина, а онъ только и говоритъ: “а вотъ, увидишь.” Погода ... ея стѣны кажутся теперь выше, синiе купола – огромными. Толсто набиты на нихъ звѣзды. Я смотрю на стѣны и радостно-затаенно думаю – что-то за ними, т а м ъ?.. Боръ… и высокая келейка, съ оконцемъ подъ куполкомъ? Спрашиваю – увидимъ келейку? Отецъ говоритъ – увидимъ, у каждаго тамъ монаха келья. На немъ верховые ...
... мыса открылся «Монастырскій Проливъ», великолѣпный. Слѣва, совсѣмъ на отлетѣ, каменный островокъ, на немъ бѣлая церковка, крестъ гранитный, позади – темный боръ. Это маякъ и скитъ, стражъ Валаама и ограда – Никольскій скитъ. Чтимый Святитель бодрствуетъ на водахъ, благословляетъ входящихъ въ тихія воды монастырскія, указываетъ путь ... », которую всетаки затянули на лодкахъ не очень громко, пароходикъ высвободился, – и опять вереница заливовъ тихихъ, громадъ гранитныхъ, проливчиковъ, островковъ, старый сосновый боръ, таинственный, безмолвный. Вонъ ужъ и монастырь. Воцаряется благочиніе. Монашонки опять смиренны. Пѣвчіе зачинаютъ тропарь Преображенію. На лодкахъ крестятся кресты золотые ... гнилую пищу, изнурялъ плоть свою и носилъ вериги. Въ бурныя осеннія ночи дождь стучалъ по стеклу оконца, завывалъ въ трубѣ вѣтеръ, гудѣлъ страшными голосами боръ, а Дамаскинъ стоялъ на молитвѣ. И такъ – семь долгихъ лѣтъ. Иногда въ ночи – говоритъ его житіе – изъ озерка поднимался кто-то страшный ...
... ! Получатъ солнце всѣ! И солнце уходить за море перестанетъ, и вѣчная Весна придетъ въ холодный край!.. Л ѣ с о в и к ъ. Ну, что же… будемъ ждать. Ф и л и н ъ. Нашла! Летятъ! Взлетаютъ въ старый боръ! Хо-хо-хо-хо-о!.. Слышенъ звонкiй крикъ – курлы-курлы! Ж у р а в л и х а. Я слышу! Журликъ, Журликъ! Ф и л и н ъ. Хо-хо-хо-хо-о!.. Л а с т о ч к а (влетаетъ). Вотъ онъ! Ж у р л и к ъ (радостно). Родная стая! Ж у р о ч к а. Журликъ ...
... ;крѣпыши въ каскахъ? Они хохотали… хохотали, какъ сумасшедшiе… Съ ними хохоталъ боръ, потерявшiй тайну, хохотали тихiя нѣдра, хохотали пустыя ...
... . Что-то шуршали мнѣ старые клены… Тысячи пропавшихъ могилъ что-то шептали мнѣ. Чудилось, что за оградой, дальше, дальше, за проливомъ на скалахъ, вѣковой боръ говорилъ мнѣ тревожнымъ шорохомъ могучихъ вершинъ. Умершее прошлое поднимало свою завѣсу. [177] Старыя липы раскинулись надъ плитами, и трава проросла изъ ... высвободился изъ тисковъ, царапая скрипучими бортами, — и опять передъ нами начала проходить вереница заливовъ тихихъ, нѣмыхъ гранитныхъ громадъ, сосновый боръ на высотахъ — безмолвный, таинственный. Уже монастырь виденъ. Виденъ и скитъ Никольскiй. — «Преобразился еси на горѣ»…. ... я стукъ молотка по борту лодки, увижу растянутыя сѣти, просмоленыя лодки, лежащiя на берегу вверхъ днищами, таинственный сумракъ лѣса, потемнѣвшiя скалы и притаившiйся боръ съ его нѣмымъ шорохомъ гдѣ-то въ глубинѣ. Вонъ раскинулась на берегу картина царства каменотесовъ. Рубятъ гранитъ, шлифуютъ, пилятъ. Все тише и тише постукиваютъ молотки ... икона, стулъ. Въ маленькое окошечко видна часть озерка, гора, поросшая лѣсомъ. Въ бурныя осеннiя ночи дождь стучалъ въ стекла, вѣтеръ вылъ въ трубѣ, глухой боръ гремѣлъ тысячами страшныхъ голосовъ, а о. Дамаскинъ[331] стоялъ на молитвѣ. Что испытывалъ онъ въ своей живой могилѣ? Неужели никогда страхъ одиночества не закрадывался ...
НИОР РГБ 387.3.1 Шмелев, Иван Сергеевич «Гражданин Уклейкин» – повесть 1907 а) Раняя редакция, без конца 1907 янв. 14. Черновой автограф 4 лл (1 ч) б) Поздняя редакция. Черновой автограф 29 лл. в) Дополнения к поздней редакции, черновой автограф 2 лл. г) Черновые материалы, автограф 12 лл. Чернильные пятна на многих местах. ж.: «Русская мысль» 1908 кн. V-VI Рассказы т. I Спб. 1910 ст. 107-224 ПЕРВАЯ РЕДАКЦИЯ (ВАРИАНТ НАЧАЛА) Янв. 14/1907 года. Гражданинъ. I. Еще до знакомства съ наборщикомъ Синицынымъ[1] Василiй Ивановичъ Уклейкинъ,[2] сапожникъ-одиночка былъ однимъ изъ «недовольныхъ»[3]. Недовольства всѣмъ окружающимъ, начиная съ[4] сырой квартирки, за которую приходилось платить живоглоту[5] домовладѣльцу 7 рублей и кончая околоточнымъ надзирателемъ[6], бравшимъ[7] сапоги за полцѣны, давно прочно сидѣло[8] въ немъ ярко[9] и прорывалось по праздникамъ въ трактирѣ.[10] Изрядно заложивши за галстухъ (надо понимать относительно, т. к. галстуховъ у Укл.[11] не было) Уклейкинъ возвращ. по мостовой[12] домой, останавливаясь на углахъ, <нрзб>[13] и разговаривалъ съ фонарями и[14] извозчиками.[15] Какiе мысли бродили въ это время въ его головѣ, трудно было понять: сапожникъ придирался ко всему, бранилъ всѣхъ,[16] грозилъ кулакомъ въ пространство и отрывисто выкрикивалъ ‑ Мошенники!... жулье!... Черти!.... Проходя мимо дома городскаго головы, онъ[17] дѣлалъ[18] передышку, принималъ[19] ехидную физiономiю и[20] восклицалъ ‑ А-аа!… городская голова!..[21] Ловко!.. въ три этажа загнулъ!.. чисто!.. Если въ это время на[22] лихачѣ проносился купеческій[23] сынокъ, Уклейкинъ[24] бросалъ вслѣдъ: ‑ Благодѣтели[25] гуляютъ!... отлично[26]!.. Лежавшій на пути участокъ[27], Уклейкинъ обходилъ стороной[28] присаживался на уголѣ на тумбочкѣ ...
... я стукъ деревяннаго молотка по бортамъ лодокъ, увижу растянутыя сѣти, просмоленныя лодки вверхъ чорными сверкающими днищами, таинственный сумракъ лѣса, потемнѣвшія скалы и притаившійся боръ съ его нѣмымъ шорохомъ гдѣ-то въ глубинѣ. // 25 На берегу царство каменотесовъ. Рубятъ гранитъ, шлифуютъ, пилятъ. Тише и тише постукиваютъ молоточки, монахи-трудники ... нимъ икона, стулъ. Въ крохотное окошечко видна часть озерка, горка, поросшая лѣсомъ. Въ бурныя осеннія ночи дождь стучалъ въ стекла, вѣтеръ вылъ, глухой боръ гремѣлъ тысячами страшныхъ голосовъ, а о. Дамаскинъ стоялъ на молитвѣ. И такъ семь долгихъ лѣтъ. — А вотъ его постель… Въ каморкѣ у самаго ...
... вѣтряковъ въ пламени краснаго солнца, опускавшагося за Еловую Рожню. На него дохнулъ скопившейся за день[1282] сладкой острой смолой съ запахомъ медоваго пряника и кислоты еловый боръ, сѣдѣющій мхами стволовъ зленовато-сѣрой[1283] застойной чащи. Чуть потягивало гарью лѣснаго далекаго пожара. Саша Милованова… — сказалъ ...
... ; Далее было: легко [108] Далее было: -боръ [109] Вместо: темный, пустой — было: пустой, темный ...
Конкорданс создается в рамках проекта РФФИ 18-012-00381 "Раннее творчество И. С. Шмелева в рукописных источниках: исследование и публикация"