Выберите букву, с которой начинается искомая словоформа:
І Љ Њ А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я Ѣ ѲГолуби 1 Оставался еще уголокъ прежней Москвы – Василій Блаженный: какъ всегда, раннимъ утромъ слетались сюда голуби. Летѣли съ Замоскворѣчья, съ лабазовъ Варварки, съ рогожныхъ и пеньковыхъ складовъ; съ гремучаго Балчуга, съ Китай-Города, изъ-за стѣны Кремля. Летѣли с посвистомъ тугихъ крыльевъ, укрывали голубизной булыжникъ, сѣрую пустоту Лобнаго Мѣста; усѣивали кресты, кокошнички и карнизы, цвѣтные пупырья и пузатые завитки собора, - и начинался обычный, суетливо-кипящій и хлопающій базаръ. Москва жила затаившись, не вѣря соимъ глазамъ; голуби ворковали, какъ всегда. Кремль давно пересталъ звонить; тяжелыя дубовыя ворота закрылись, чтобы охранять насильно новое и чужое, ниоткуда взявшееся, нежданно усѣвшееся въ крови и грохотѣ.Красная Площадь, величавая въ тихомъ благолеѣпіи старины, съ огоньками у Святыхъ Воротъ-старѣющими глазами прошлаго, теперь ярмарочно кричала уже вылинявшими красными полотнищами на стѣнахъ – обрывками словъ о павшихъ во славу невѣдомаго Интернаціонала. Обычно тихая по утрамъ, теперь она безшабашно ревѣла гудками моторовъ, мчавшихъ кучки неряшливо одѣтыхъ солдатъ, съ 46 винтовками на бечевкахъ, въ лихо смятыхъ фуражкахъ, и безчисленныхъ представителей новой власти, съ новенькими портфелями, уже усвоившихъ небрежную развалку прежнихъ господъ, но съ тревожно-дѣловитыми лицами, людей неувѣренныхъ въ себѣ, съ шныряющими глазами – которыхъ вотъ-вотъ накроютъ. Угрюмо глядѣлъ имъ въ слѣдъ уныло пробиравшійся въ пустѣющіе лабазы торговый московскій людъ и затаенно крестился на захваченные соборы. И черная, какъ чугунъ, тяжелая рука Минина, указывающая на застѣнный Кремль, казалась теперь значительнѣе и чернѣе. Въ эти дни рѣдкій прохожій не останавливался у собора, чтобы покормить голубей: они были все тѣ же прежниіе, московскіе голуби. И все та же была старуха, съ корзинкой на колѣняхъ, знаемая всѣми бабка Устинья – съ Теплыхъ Рядовъ. Сидѣла она& ...
ИВ. ШМЕЛЕВЪ Ледяной домъ (Изъ дѣтскихъ воспоминанiй). Посвящается В. Ө. Зеелеру По Горкину и вышло: и на Введенье не было ростепели, а еще пуще морозъ. Всѣ окошки обледенѣли, а воробьи на брюшко припадали, ножки не отморозить бы. Говорится – «Введенье ломаетъ леденье», а не всегда: тайну премудрости не прозришь. И Брюсъ-колдунъ въ «Крестномъ Календарѣ» грозился, – рѣки будто вскрываться станутъ, - и по его не вышло. А въ старину бывало. Горкинъ сказывалъ, - разъ до самаго до Введенья такая теплынь стояла, что черемуха зацвѣла. У Бога всего много, не дознаться. А онъ , дознавался. Тоже, всего не угадаешь. Думали – до Казанской Машину свадьбу справить, -съ Денисомъ они сосватались, а пришлось отложить за Святки: такой нарывъ у ней на губѣ нарвалъ, все даже лицо перекосило, куда такую уродину къ вѣнцу везти. Дворникъ Гришка-охальникъ смѣялся все: «не цѣлуйся до сроку, онъ тебѣ усомъ и накололъ!» Отецъ оттепели боится: начнемъ «ледяной домъ» – все и пропадетъ. И Горкинъ все безпокоится: ввязались не въ свое дѣло, а все скорнякъ. А скорнякъ обижается: «я только книжку далъ, какъ въ Питерѣ «ледяной домъ» былъ, живого хохла залили, онъ и заледенѣлъ, какъ столбъ… Сергѣй Иванычъ и загорячились – построю «ледяной домъ», публику удивимъ!» Василь-Василичъ – какъ угорѣлый, и Денисъ съ нимъ мудруетъ, а толкомъ никто не знаетъ, какъ «ледяной домъ» строить. Горкинъ че-го не знаетъ, и то не можетъ, дѣло-то непривычное. Спрашиваю его – «а зацчикъ-то, ледяную избушку, могъ?» А онъ серчаетъ: «назвонили на всю Москву, и въ вѣдомостяхъ напечатали, а ничего не ладится». - «А зайчикъ-то… могъ?» А онъ - «зайчикъ-зайчикъ…» - и плюнулъ въ снѣгъ. Никто и ...
ИВ. ШМЕЛЕВЪ. Преддверiе именинъ. Изъ воспоминанiй дѣтства. А. Б. К…(?) Осень – самая у насъ именинная пора: на Ивана–Богослова – мои, на муч. Сергiя – Вакха, 7 октября, папашины; черезъ два дня, муч. Евлампiи, матушка именинница, на Михайловъ день – Горкинъ пируетъ именины, а зиму Василь-Василичъ зачинаетъ, Васильевъ день, и всякiя ужъ пойдутъ, неважныя. Гришка трое …(?) празднуетъ. – «Мои мянины соборные», говоритъ. Григорiя Богослова два раза въ январѣ, а онъ мартовскiя еще считаетъ, Двоеслова. Онъ на языкъ востеръ, и смѣются ему: «а еще Григорiя-стослова!» Но Горкинъ смѣяться запрещаетъ, святымъ не шутятъ. Послѣ Покрова самая осень наступаетъ: дожди студеные, гололедъ. На дворѣ грязь чуть не по-колѣно, и ничего съ ней нельзя подѣлать, споконъ вѣку все мелется. Пробовали свозить, а ее все не убываетъ. Василь-Василичъ прикидывалъ: за день сколько подводъ пройдетъ, каждая, плохо-плохо, а съ полпудика натащитъ, да возчики на сапогахъ наносятъ, – ничего съ ней нельзя подѣлать. Отецъ поглядитъ-поглядитъ – и махнетъ рукой. И Горкинъ резонъ приводитъ: «осень безъ грязи не бываетъ… зато душѣ веселѣй, какъ снѣжкомъ покроетъ.» А замоститъ – грому не оберешься, и дворъ-то не тотъ ужъ будетъ, и съ лужей не сообразишься, камня она не принимаетъ, въ себя сосетъ. Дѣдушка покойный разсердился какъ-то на грязь, - калошу она топила, - никому не сказалъ, пригналъ камню, и мостовщики пришли, только-только, Господи благослови, начали выгребать, а прабабушка Устинья отъ обѣдни какъ разъ и прiѣзжаетъ: увидала камень да мужиковъ съ лопатами – съ ломами, «да что вы, говоритъ, съ ума сошли? дворъ-то уродуете, земельку-то калѣчите… побойтесь Бога!» – и прогнала… А дѣдушка маменьку уважалъ, – и покорился. А главное, въ самый день ея ангела, какъ разъ ...
Конкорданс создается в рамках проекта РФФИ 18-012-00381 "Раннее творчество И. С. Шмелева в рукописных источниках: исследование и публикация"