Выберите букву, с которой начинается искомая словоформа:
І Љ Њ А Б В Г Д Е Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы Ь Э Ю Я Ѣ ѲГРАЖДАНИНЪ УКЛЕЙКИНЪ. I. - Уклейкинъ идетъ! Уклейкинъ идетъ!... Мальчишки бросали бабки, собирали змѣи и бѣжали на улицу. Полицейскiй, кидавшiй въ ротъ сѣмечки у окна прачешной, выдвигался на мостовую. Въ самоварномъ заведенiи Косорылова стихалъ лязгъ, и чумазые мѣдники высыпали къ воротамъ. Портнихи вытягивались изъ оконъ, роняя горшки герани. - Идетъ!.. Твердо идетъ нонеча… Головы поворачиваются къ “посту”. - Ладушкинъ дежуритъ… - А што твой Ладушкинъ!... Махнетъ проулкомъ… Какъ намедни-то въ одной опоркѣ стеганулъ“… - Ужли не прорвется, а? - Сурьезный нонче штой-то… Всѣмъ хочется, чтобы Уклейкинъ прорвался на Золотую улицу, въ публику. За нимъ ринутся, и будетъ скандалъ. Уклейкинъ начнетъ откалывать, прохватывать и печатать, начиная съ головы и кончая подчаскомъ. Пока захватятъ и погрузятъ на извозчика, онъ высыплетъ много кое-чего, о чемъ не говорятъ громко, а разносятъ изъ дома въ домъ такъ, что сейчасъ же узнаютъ на задворкахъ; что казалось забытымъ и вдругъ всплываетъ; что было даже одобрено про себя, но чего въ открытую еще стыдятся; что шмыгнуло мимо портфелей слѣдователя и прокурора, ловко избѣгло печатнаго станка и вдругъ, непонятнымъ процессомъ встряхнулось въ помраченныхъ мозгахъ и гулко выкатилось на улицу изъ сиплой готки полупьянаго сапожника. - Чего гляди-то?... Уклейкинъ что ли-ча идетъ? - спрашиваютъ сверху портнихи. - Мчитъ! Спущайтесь, Танечка! - А ну васъ… Намъ и здѣсь хорошо. - Имъ не годится середь публики въ открытомъ видѣ. - Варька-то, Варька-то расползлась! Ровно какъ мягкая… - Со щиколаду. Ее кажинный вечеръ мухинскiй конторщикъ щиколадомъ удовлетворяетъ. Уклейкинъ идетъ рѣшительно, высоко подымая тощiя, узловатыя ноги, точно выдергиваетъ ихъ изъ мостовой. Какъ гремучая змѣя хвостомъ, шмурыгаетъ онъ опорками, подтягивая на ходу ...
... отъ камня, и заражаетъ. Гипертрофiя мяса! Обожествленiе оболочекъ! Заляпали большiе глаза и смотримъ маленькими. Вы скажете: но нашъ вѣкъ не только торжество „мяса“, а соц… а соализмъ-то! Вѣдь онъ какiя цѣнности-то несетъ, вѣдь онъ въ семиверстныхъ сапогахъ шагаетъ, вотъ-вотъ выше Гауризанкара подымается и человѣчество очиститъ ...
Голуби 1 Оставался еще уголокъ прежней Москвы – Василій Блаженный: какъ всегда, раннимъ утромъ слетались сюда голуби. Летѣли съ Замоскворѣчья, съ лабазовъ Варварки, съ рогожныхъ и пеньковыхъ складовъ; съ гремучаго Балчуга, съ Китай-Города, изъ-за стѣны Кремля. Летѣли с посвистомъ тугихъ крыльевъ, укрывали голубизной булыжникъ, сѣрую пустоту Лобнаго Мѣста; усѣивали кресты, кокошнички и карнизы, цвѣтные пупырья и пузатые завитки собора, - и начинался обычный, суетливо-кипящій и хлопающій базаръ. Москва жила затаившись, не вѣря соимъ глазамъ; голуби ворковали, какъ всегда. Кремль давно пересталъ звонить; тяжелыя дубовыя ворота закрылись, чтобы охранять насильно новое и чужое, ниоткуда взявшееся, нежданно усѣвшееся въ крови и грохотѣ.Красная Площадь, величавая въ тихомъ благолеѣпіи старины, съ огоньками у Святыхъ Воротъ-старѣющими глазами прошлаго, теперь ярмарочно кричала уже вылинявшими красными полотнищами на стѣнахъ – обрывками словъ о павшихъ во славу невѣдомаго Интернаціонала. Обычно тихая по утрамъ, теперь она безшабашно ревѣла гудками моторовъ, мчавшихъ кучки неряшливо одѣтыхъ солдатъ, съ 46 винтовками на бечевкахъ, въ лихо смятыхъ фуражкахъ, и безчисленныхъ представителей новой власти, съ новенькими портфелями, уже усвоившихъ небрежную развалку прежнихъ господъ, но съ тревожно-дѣловитыми лицами, людей неувѣренныхъ въ себѣ, съ шныряющими глазами – которыхъ вотъ-вотъ накроютъ. Угрюмо глядѣлъ имъ въ слѣдъ уныло пробиравшійся въ пустѣющіе лабазы торговый московскій людъ и затаенно крестился на захваченные соборы. И черная, какъ чугунъ, тяжелая рука Минина, указывающая на застѣнный Кремль, казалась теперь значительнѣе и чернѣе. Въ эти дни рѣдкій прохожій не останавливался у собора, чтобы покормить голубей: они были все тѣ же прежниіе, московскіе голуби. И все та же была старуха, съ корзинкой на колѣняхъ, знаемая всѣми бабка Устинья – съ Теплыхъ Рядовъ. Сидѣла она& ...
... , военщина, чиновничество, ‑ все это, как короста, как чужеядные растения, отталкивалось нашим сознанием, не входило в состав «родины». (Зап. соц.-рев. Чернова). Отшелушили. Отсекли. И теперь – можно праздновать. Не только отшелушили «чужеядное», а и весь народ разгромили родственнички. И юбиляры ...
... .[1663] упали. Уклейкинъ рѣшилъ записать оратора,[1664] только[1665] забылъ фамилію.[1666] Потомъ[1667] вышелъ еще человѣкъ, въ блузѣ, и началъ: ‑ Мы соц.-демократы или[1668] партія рабочихъ!.. И[1669] говорилъ рѣзко. Ругалъ господъ буржуями и призывалъ людей къ <нрзб> руками. У Укл.[1670] разболѣлась голова, отъ ...
Фонд 387 Картон 3 Ед. хр. 2 Шмелев, Иван Сергеевич «Гражданин Уклейкин» ‑ повесть, поздняя редакция. 1907 Авторизованный список первой половины рассказа и черновой автограф продолжения рассказа на оборотах тех же листов 40 лл. Подпись «Ив. Шмелев» на л. 37 об. ВТОРАЯ РЕДАКЦИЯ (ЧИСТОВИК С ПРАВКОЙ, ПЕРЕХОДЯЩИЙ В ЧЕРНОВИК) Гражданинъ Уклейкинъ. I Уклейкинъ идетъ! Уклейкинъ идетъ!... Мальчишки бросали бабки, собирали змѣи и бѣжали на улицу.[1] Полицейскiй, кидавшiй въ ротъ сѣмечки у окна прачешной, выходилъ на мостовую. Въ самоварномъ заведенiи[2] Косорылова стихалъ лязгъ[3] и чумазые мѣдники,[4] высыпали къ воротамъ. Портнихи вытягивались изъ оконъ, роняя горшки герани. ‑ Идетъ!.. Твердо идетъ нонеча…[5] Головы поворачиваются къ «посту». ‑ Ладушкинъ дежуритъ…[6] Ладушкинъ?.. А што твой Ладушкинъ.[7] Махнетъ проулкомъ… Какъ[8] намедни то[9] въ одной опоркѣ стегалъ[10]…[11] ‑ Ужли не прорвется, а?[12] Сурьозный нонче идетъ…[13] Всѣмъ хочется, чтобы Уклейкинъ прорвался на Золотую улицу, въ «публику».[14] За нимъ ринутся[15] и будетъ скандалъ. Уклейкинъ начнетъ откалывать,[16]прохватывать и печатать[17], начиная съ головы и кончая подчаскомъ. Пока[18] захватятъ и погрузятъ на извозчика, онъ высыпетъ много кое-чего, о чемъ[19] не говорятъ громко, а разносятъ[20] изъ дома въ домъ такъ, что сейчасъ же[21] узнаютъ[22] на задворкѣ[23]; что было[24] забытымъ[25] и вдругъ всплываетъ; что было даже одобрено[26] про себя[27], но чего въ открытую[28] еще стыдятся. Что не нашло себѣ мѣста въ портфеляхъ слѣдователя и прокурора, ловко избѣгло удара печатнаго станка и вдругъ, непонятнымъ процессомъ встряхнулось въ помраченныхъ // л. 1 мозгахъ и гулко[29] выкатилось на улицу изъ сиплой[30] глотки полупьянаго сапожника. <‑ >Чего глядите-то?.. – Уклейкинъ что-ли ...
Конкорданс создается в рамках проекта РФФИ 18-012-00381 "Раннее творчество И. С. Шмелева в рукописных источниках: исследование и публикация"