Защитнику русского офицера Конрали − г-ну Обберу, как материал для дела
ЗАЩИТНИКУ РУССКОГО ОФИЦЕРА КОНРАДИ
− Г-НУ ОБЕРУ, КАК МАТЕРИАЛ ДЛЯ ДЕЛА
Сознавая громаднейшее общечеловеческое и политическое значение процесса об убийстве Советского представителя Воровского русским офицером Конради, считаю долгом совести для выяснения Истины представить Вам нижеследующие данные, проливающие некоторый свет на историю террора, ужаса и мук человеческих, свидетелем и жертвой которых пришлось мне быть в Крыму, в городе Алуште, Феодосии и Симферополе, за время с ноября 1920 по февраль 1922 года. Все, сообщенное мною, лишь ничтожная часть того страшного, что совершенно Советской Властью в России. Клятвой могу подтвердить, что все сообщенное мною − правда. Я − известный в России писатель-беллетрист, Иван Шмелев (6 лет проживаю в Париже, 12 рю Шевр − Париж VII).
1 − Мой сын, артиллерийский офицер, 25 лет Сергей Шмелев − участник Великой войны, затем − офицер Добровольческой армии Деникина в Туркестане. После, больной туберкулезом, служил в армии Врангеля, в Крыму, в городе Алуште, при управлении коменданта, не принимая участия в боях. При отступлении добровольцев остался в Крыму. Был арестован большевиками и увезен в Феодосию «для некоторых формальностей», как, на мои просьбы и протесты, ответили чекисты. Там его держали в подвале на каменном полу, с массой таких же офицеров, священников, чиновников. Морили голодом. Продержав с месяц, больного, погнали ночью за город и расстреляли. На мои просьбы, поиски и запросы, что сделали с моим сыном, мне отвечали усмешками: «выслали на Север!2 Представители высшей власти давали мне понять, что теперь поздно, что самого «дела» ареста нет. На мою жалобу высшему советскому учреждению ВЦИК’у Всер. Центр. Исполн. Комит. − ответа не последовало. На хлопоты в Москве мне дали понять, что «лучше не надо ворошить дела, − толку все равно не будет». Так поступили со мной, кого представители центральной власти не могли знать.
2 − Во всех городах Крыма были расстреляны б е з с у д а все служившие в милиции Крыма и все бывшие полицейские чины прежних правительств, тысячи простых солдат, служивших из-за куска хлеба и не разбиравшихся в политике.
3 − Все солдаты Врангеля, взятые по мобилизации и оставшиеся в Крыму, были брошены в подвалы. Я видел в городе Алуште, как большевики гнали их зимой за горы, раздев до подштанников, босых, голодных. Народ, глядя на это, плакал. Они кутались в мешки, в рваные одеяла, подавали добрые люди. Многих из них убили, прочих послали в шахты.
4 − Всех, кто прибыл в Крым после 17 года без разрешения властей, арестовали. Многих расстреляли. Убили московского фабриканта Прохорова и его сына 17 лет, лично мне известных, за то, что они приехали в Крым из Москвы − бежали.
5 − В Ялте расстреляли в декабре 1920 года престарелую княгиню Барятинскую. Слабая, она не могла идти − ее толкалиприкладами. Убили неизвестно за что, без суда, как и всех.
6. − В г. Алуште арестовали молодого писателя Бориса Шишкина и его брата Дмитрия, лично мне известных. Первый служил писарем при коменданте города. Их обвинили в разбое, без всякого основания, и несмотря на ручательство рабочих города, которые их знали, расстреляли в г. Ялте, без суда. Это происходило в ноябре 1921 года.
7. − Расстреляли в декабре 1920 года в Симферополе семерых морских офицеров, не уехавших в Европу и потом явившихся на регистрацию. Их арестовали в Алуште.
8. − Всех бывших офицеров, принимавших участие и не участвовавших в гражданской войне, явившихся на регистрацию по требованию властей, арестовали и расстреляли, среди них инвалидов великой войны и глубоких стариков.
9. − Двенадцать офицеров русской армии, вернувшихся на барках из Болгарии в январе-феврале 1922 года, и открыто заявивших, что приехали добровольно с тоски по родным и России, и что они желают остаться в России, − расстреляли в Ялте, в январе-феврале 1922 года.
10. − По словам доктора, заключенного с моим сыном в Феодосии в подвале Чеки и потом выпущенного, служившего у большевиков и бежавшего от них заграницу, за время террора за два-три месяца − конец 1920 и начало 1921 года в городах Крыма: Севастополе, Евпатории, Ялте, Феодосии, Алупке, Алуште, Судаке, Старом Крыму и проч. местах, было убито без суда и следствия, до ста двадцати тысяч человек − мужчин и женщин, от стариков до детей. Сведения эти собраны были по материалам бывших союзов врачей Крыма. По его словам официальные данные указывают цифру в 56 тысяч. По Феодосии официальные данные дают 7-8 тысяч расстрелянных, по данным врачей − свыше 13 тысяч.
11. − Террор проводили − по Крыму − председатель Крымского Военно-Революционного Комитета − венгерский коммунист Бела Кун и его секретарь − коммунистка Самойлова, не русская, партийная кличка «Земляничка» и другие. Тов. Островский, расстрелял моего сына.
Свидетельствую, что в редкой русской семье в Крыму не было одного или нескольких расстрелянных. Было много расстреляно татар. Одного учителя-татарина, б. офицера забили насмерть шомполами и отдали его тело татарам.
12. − Мне лично не раз заявляли на мои просьбы дать точные сведения за что расстреляли моего сына и на мои просьбы выдать тело или хотя бы сказать, где его зарыли, уполномоченный от Всероссийской Чрезвычайной Комиссии Дзержинского − не русский − тов. Реденс − не русский, сказл, пожимая плечами: «Чего вы хотите? Тут, в Крыму, была такая каша!»…
13. − Как мне приходилось слышать не раз от официальных лиц, было получено приказание из Москвы − «помести Крым железной метлой». И вот − старались уже для «статистики». Так цинично хвалились исполнители − «надо дать красивую статистику». И дали.
Свидетельствую: я видел и испытал все ужасы, выжив в Крыму с ноября 1920 по февраль 1922 года. Если бы случайное чудо и властная международная комиссия могла получить право произвести следствие на местах, она собрала бы такой материал, который с избытком поглотил бы все преступления и все ужасы избиенной, когда либо бывших на земле.
Я не мог добиться у советской власти суда над убийцами, потому-то советская власть − те же убийцы. И вот я считаю долгом совести явиться свидетелем хотя бы ничтожной части великого избиения России, перед судом свободных граждан Швейцарии. Клянусь, что в моих словах − все истина.
1927 г.
Ив. Шмелев.