Драгоценный металл. Газ. Возрождение − 11. 1925
«ДРАГОЦЕННЫЙ МЕТАЛЛ»
Прочитал я в статье г-жи Кусковой: 1) «в России не осталось камня на камне от прошлого»: и 2) «в революционной лаве, вулканически выплеснувшейся в 17 г., рядом с отвратительным шлаком есть и драгоценный металл, из которого будет строится…» и т. д.
Статья спокойная, как будто, под покоем чуется движение, удовлетворение победой. Так в омуте − пройдет вдруг чуемой лишь дрожью, но глаз уловит, как в глубин метнулось что-то, сглотало и пропало.
И так − завоевания: полный разгром, «вулканически выплеснувшая лава» и − «драгоценный металл». Слышен пафос: «ворочались пласты», «вулканические события», «революционная лава, вулканически выплеснувшаяся», «драгоценный металл», «новая биологическая порода», «абсолютное умерщвление прошлого», «преображение»… Крепко. Правда, старая водичка, от «светлых дней», но милое не скучно. Слышится акафист: радуйся!.. А под величавой гладью −
− « Думаете − уцелело что-то? Камня на камне не осталось!»
И пробегает струйкой недовольство: иллюзии еще питают, в прежнюю Россию верят, − а и камня от России не осталось!
Добились, значит. За пустяками дело: «поверьте, ничего не осталось, и покоряйтесь! Идемте «засыпать ров», сплавляться с «вулканически выплеснувшимся драгоценным металлом!».
Программа завершена. Еще в 70-х годах писали − просвещали:
«Вы − краеугольные камни будущего строя, рабочие-герои! А мы, интеллигенты, ни к черту не годны. Мы, дворяне, все дрянь!..» («Хитрая Механика»).
«Эх», − «дрянь» писала, − да подожди, проснется народ, да скинет с плеч своих выносливых пьяниц-бар да кулаков и заживет тогда припеваючи!» («Хитрая Механика»).
Скинул. А как припевает, про это читай Мельгунова − «Красный Террор» и статистику побитых голодным мором.
«Министры с боярами (!), фабриканты и помещики, все монахи лицемерные, все мучители народные, все получат воздаяние за грехи свои тяжелые. Всех сотрет народ с лица земли − и потом заживет припеваючи!».
Опять − припеваючи!
«Не сдержать клетке орла могучего, не сдержать тюрьме добра молодца…» («Четыре Странника»).
Сбылось. Поотворяли все клетки и все остроги, − и «драгоценный металл» выплыл.
«Эх, мы уедем, братцы, на Русь-Матушку, мы пойдем будить православный народ: «Уж вы встаньте, встаньте, мужички черные, вы почуйте свою силу могучую! Поднимайтесь, православные, как божья гроза, уничтожайте всех своих недругов…» − и, конечно, − «заживете припеваючи». («Четыре брата»).
Спели. Сбылось: «вулканическая лава излилась», «драгоценный металл» поднялся. Продолжение следует…
Выполнено отменно, и потому − вулканическое: пласты, лава, извержение, преображение… Пьяниц не стало, мужички живут припеваючи, камня на камне не осталось. Дальше что? Не выполнена еще программа?
Очевидно, еще не выполнена: за «грамотками» − вулканические статьи. Воинственны − и идут по-казачьи, лавой. До трех миллионов еще не обращено в «православные» и «припевающие». И не слышно аплодисментов.
«Да признайте же, что камня на камне не осталось! Мужики живут припеваючи, «драгоценный металл» излился.
Аудитория безмолвствует.
«Идемте же засыпать ров…!»
Или страшно идти одним? Или − жутко таинственное молчание?..
Попробуем разобраться: куда это так упорно приглашают?
От прошлого камня на камне не осталось. Верим.
Церковь? Осквернена. Читай «Черную книгу» − и узнаешь.
Царь, род Его? Знаем. Читай Соколова, Дитерихса, Жильяра…
Миллионы молодежи русской − истребили? миллионы народа «низового»? Самое слово русское, − растлили? Знаем.
Это тоже − «завоевания». О них молчат. А вот − «выплеснутый вулканической лавой драгоценный металл»…
Проверим его свойства.
В статье находим:
«Помню… в 1918-1921 гг. различного рода «кампании»… По сбору вещей, хлеба, людей на фронт, людей на работы, людей на просвещение, по сбору налогов… на каждую находилось множество людей с поразительной, дьявольской энергией, шмыгающих по России в мороз и бурю… новых, бодрых, подвижных до головокружения».
Видали и знаем все. Знаем энергию обезьян над чурбаном, и «головокружительную» − сумасшедших. И «по сбору вещей» − насильников всякого калибра, с дьявольской энергией. Не они ли − «металлы драгоценные»?
Знаем − и «по сбору на работы»: загнали стариков, девушек гоняли чистить нужники и потешать красноармейцев. Бывало − народ жалел. Не гоняли ли этих − «металл-то драгоценный»?
Знаем и «людей на просвещение» − безграмотных нахалов и наглецов, бездарных подхалимов и каторжан, грозивших «осветить мозги». Знаем просвещение «металлом», погубленную школу, сотни тысяч ребят, бредущих не весть куда, учительниц, забитых, отданных на издевку хулиганам. Пусть читают «Шкраба» (ХХIII кн. Совр. Зап., ст. Талина).
Знаем и людей по сбору продразверстки, огнем и мором прошедших по России. Показали дьявольскую энергию расстреливали мужиков «в мороз и бурю». От иных коммунистов слышали: ужасались! Или это «драгоценные металлы»?
Знаем и людей, «шмыгающих по России». Шмыгали с дьявольской энергией, из горла вырывали, сбрасывали с вагонов под колеса, дрались на крышах, насиловали за фунт хлеба, «снимали» из винтовок. Знаем орды до зверства доведенного народа. «Драгоценные металлы»?
Но почему же забыты те, с дьявольской энергией, трудящиеся так, что «на четыре вершка» ходили в каше из волос, костей, мозгов и крови? Об этом говорить не любят. Читай, читатель, очевидца! («На Чужой Стороне», кн. ХI).
Почему же… − «ни один диктатор теперь не сможет повторить ни Плеве, ни Столыпина, усмирителя революции 1905 года»?
Два миллиона расстерелянных* − известны или не известны? Или − казненных Столыпиным и Плеве принимают одного за тысячи т е п е р ь казненных? Другая цена крови? Подешевела? Т а к и х не будет? Е с т ь! есть злейшие, сотни неизмеримо злейших. Бэ, ла Кун, Дзержинский, Землячка, Лацис, Петерс, Зиновьев, Троцкий, симферопольский Михельсон, Урицкий, Володарский, Свердлов… − и сотни им подобных, на местах? Места нет на Руси, где не было б диктатора, перед которым и Плеве, и Столыпин − совсем младенцы! Тяжело писать об этом.
ВЫ, призыватели… вы боролись с режимом царским, искали Правду. Я верю в пробужденья, − но почему т е п е р ь зовете к примирению или − к забвению, что ли? к «засыпке рва»? Нет у вас искры прежней? «ненависти святой» и пыла? Почему же т о г д а не звали? Почему вы т е п е р ь − за «христианство»? Почему же вы теперь руку протянете на помощь, если будет тонуть хоть Троцкий, как заявляли? Радовались же, когда бросали бомбы, т е х убивало, ненавистных?..
Да когда же смолкнет это болтовня соблазна? когда же, наконец, закончат отравление последнего, что остается − веры в Правду?!
Меня не соблазнить сиренами, но кто не знает − может думать, что у нас никогда и не было ничего драгоценного, что нужно было «извержение вулкана». Скажу для этих:
Россия богатела, могущества ее страшились. К 1923 году завершался план всеобщей грамотности. Росла культура. Ложь, к р а с н о е словцо, конечно, что за время царского правления культуры не давали массам. Голая ложь политиков бесплодных, статистиков упорных. Культуры по приказу не бывает − «всем, всем, всем!» Культура проникала постепенно, слепому глазу незаметно. Веками творят культуру, а не брошюркой, не «ударным фронтом», не «людьми на просвещенье», «до головокружения подвижными». Русская культура шла упорно, непрестанно, как соки под корою. Лучших выдавал народ культуре, сростался с ними. Кто знал состав студентов, воспитанников средней школы, техников, курсисток, механиков, сотни тысяч ремесленников, мастеров; кто ездил по России не для шмыгов, − тот знает, сколько было подлинных детей народа. Экономическая мощь росла гигантски. Темп Европы замедлялся. В ином Россия обгоняла даже Штаты. Сам Прокопович писал об этом, почтеннейший ученый. Высший по роду класс слабел и таял. Земля переходила к землепашцам. Столыпин проводил реформу великого масштаба. Новая кровь вливалась из низов в верха. Из глубин народных вышла промышленность, торговля, − от мужика. Земства, школа, государственное дело, армии, наука, само искусство − высшая культура − все, получало свежие притоки − от народа. Пусть имена считают, статистику «притока». Россия была н а р о д н е й многих «демократий».
А духовная культура! Культура познается не техникой, не изготовлением только милинитов, смертогазов, стакилометровых орудий, треском речей, братоубийственным порывом. Где было больше − ч е л о в е ч е с к о й культуры? Где было столько приютов, больниц, училищ, богаделен, клиник, «странных» домов, − во-имя? во имя Божие?! Где столько капиталов оставлялось по духовным на Божье дело? Вот она, культура, а н «детдомы»! знают ли находчики «металла», сколько богоугодных и всяческих гуманных учреждений содержалось именами и средствами Российского Двора? Сколько сиротства, старчества, убожества (слово «некультурного» народа, от «Бога» − слово!), прикрыто было именами ненавистными? Знают ли огромный, великолепный «Ксениинский» приют, в Москве, для сирот ссыльных, политических ссыльных даже? А т е п е р ь − где дети от расстрелянных, где миллионы детей, − при «металлическом» режиме?! Сгорели? пошли на «шлак», как вулканически, теперь привыкли выражаться?
Не было культуры в массах! − говорят. В каждом городишке вам называли имена, рассказывали чудеса о «добрых людях». Исстари ведется. Прочтите у Ключевского! А имена − российских? Ляпины, Третьяковы, Бахрушины, Шанявский, Солдатенков, Лямин, Солодовников, Голицыны, Шереметьевы, Базановы, Алексеевы, Лепешкины… перечесть нельзя. А по Сибири! Где было столько благодетелей, стипендий, столько жертв от «неизвестных», капиталов городских и земских, − на школы, на приюты, на стариков, на бедных девушек-невест, на бесприютных, на сирот, на вдов, глухонемых, слепых, калечных, инвалидов, матросов?... Сколько революционеров вышло из даровых жилищ, вскормилось на стипендии «дающих»?! В благодарность − их… куда?! Это вот культура! А верстовые корпуса «домов» − вдовьих, воспитательных? Целые улицы тянулись − в приютах и больницах, «клинические городки»… А храмы по России? Только-только памятники начинали ставить: Божье Дело не отпускало! Где все это? Статистику имеем? Этим наши статистики не занимались, − некультурным делом! Все шло неслышно, величаво, полно, как русская великая река. Без перебоев, мерно. Куда спешить? Долго дить России, еще увидят. Зачем шуметь? О Божьем Деле не кричат.
А наше офицерство, которое травилось искони, истреблялось нещадно, ненавистно? Кто они, − до миллиона! − втянутые войной под погоны, «извержением» − под «мушку», в пытки? Больше половины − дети крестьян, мещан, казачьи, рабочих, − русского народа! «Статистикам» известно это? Кровь «низовая» − «верхнюю» пока забудем − на кого падет?..
И этого-то прошлого − камня на камне не осталось! − говорят нам бодрое.
Я хочу спросить: где же этот «драгоценный металл», который мы должны признать, в сплав, с которым нас приглашают на разгроме? Э т и, «по сбору вещей, людей…»? с дьявольской энергией? Их теперь признать за «соль» России?! «Подвижных до головокружения»? Пытателей, убийц, воров, насильников, кокаинистов, венериков? Или − «шкрабов» несчастных, или подхалимов, продавших душу, или − спекулянтов на крови, на чести, на Кресте? или − растратчиков и лихоимцев, чем полны советские газеты даже? Самодуров и дураков, перед которыми бледнеют все ненавистные для «признающих»: Держиморды, генералы от Щедрина, Кит Китыч и помпадуры, Сквозники и Пришибеевы, все Хлестаковы и Кречинские, все Чичиковы, ростовщики?.. Это ли − «металл»? Или жеребцы, с половой сферой планетарной, люди-кобели? И об этом пишут в «советских», и им-то омерзило, портить начинает воздух! Комсомольцев и пионеров растленных, растлевающих, − несчастных? Да где же «драгоценные металлы»?!!
Камня на камне не осталось? Ч е л о в е к а не осталось! А что осталось из ценного, − лежит подспудно, на глубине, и страждет, отгорает неприметно. «Новая биологическая порода» лезет? Признать ее, т а к ую? С нею воссоздавать Россию?! Да что же это, обмолвка или… залихваткость? Или, просто, признается ф а к т? А Россия… не была ли − ф а к т о м? Почему же ее не принимали, лучшую и чистую неизмеримо? Теперь − признать «остатки»? Из гнили… возрождать Россию? Нет. Если только гниль, только «драгоценные металлы», − лучше пусть сгорает.
Подлинная драгоценность есть − Россия, в недрах. Она не кружится, дьяволовой силы не проявляет. В нее мы верим, ею грезим. Верят в нее и те, грешившие, теперь сознавшие ошибки и преступления. Им простит Россия. С ними, непримиримыми, не призывающими на «засыпку рва», кто бы ни были они по прошлому, − Россия примирится, если они ее хотят иметь, Россию чистую, Россию Правды, а не Дьявола, не «драгоценного металла».
Есть здесь, за рубежом, Россия, прошлая: выплавлена огнем войны, боевым страданием за родное, мукой. Она не подалась под ковкой красных кузнецов, не распылилась, не перегорела. Это − наше, молодое, русское, безмерным, от начала мира еще невиданным страданьем очистившееся от подлых шлаков, что т а м. Этот металл не сплавить с «дьявольским металлом», «драгоценным». «Драгоценный», если не сгорит в угаре, провалится, откуда выплыл в «вулканически выплеснувшейся лаве». Для сплавки с т а к и м − рва засыпать не будут, ибо из такого сплава выйдет только «шлак». Не о засыпке будут думать, а дожидаться новых «извержений», если уж пошло на вулканизм. Будут «изверженья» − и «драгоценный» сгорит мгновенно, обратится в золу, как дьявольский, или − практичней − пойдет на те работы, с которых сорван, − на добывание полезного металла, в рудники.
Ноябрь, 1925 г.
Париж.