РНБ, Ф. 814 Д.В.Философова, № 97.
И.С. Шмелев письма к Д.В. Философову. 19 окт. 1911 – 28 янв. 1915.
19/X 1911 Москва, Житная 10
Глубокоуважаемый
Дмитрий Владимирович,
Душевно благодарю Васъза теплый отзывъ о «ЧеловѢкѢ изъ ресторана»!
Говорю это и не боюсь передъ совѢстью своей, что эта благодарность можетъ быть объяснена – внутри-то, въ сокровенной глубинѢ души, краешкомъ души – чѢмъ иным, а не мучительно-необходимой потребностью откликнуться на ласковое слово. Уже долго пребвалъ я въ тоскѢ и недоуменіи, въ состояніи сознанія ненужности, быть быть мож., самозванства литературнаго, чувствую временами – и порой, очень больно – не//1 лакей ли я, коему суждено пройти бочкомъ и смиренно, не задѢвая никого локоткомъ, безъ лица и языка, мимо литературнаго пиршества, гдѢ такъ много блеска и славнаго шума и звона, и гдѢ стоятъ и прислуживаютъ бузличные и немые безымянные. И не то чтобы я хотѢлъ пировать и шуметь и вкушать отъ яствъ, нѢтъ, а просто хотѢлъ хоть дышать свободно, хоть внушеніе себѢ сдѢлать, что не въ воздухъ идетъ слово и души, не падаютъ въ мусоръ выметаемый. И вотъ я радъ Вашему слову до свѢтлой грусти. Ибо уже пять лѢтъ стоялъ въ темнотѢ, не зная, слышатъ ли то, что пытаешься говорить, не видя, что на лицахъ слушающихъ. Изъ темноты все и не видать. Мучительно это ожиданіе въ темнотѢ.//1 об.
Понимаю я, - надо работать и работать и не прислушиваться, но трудное это дѢло – стоять въ темнотѢ и говоритъ не зная, есть ли кто слушающий и каково лицо его. И много колебаній и сомненій.
Покойный Альбовъ прислалъ мнѢ года два-три наздъ слово одобренія, но что теперь Альбовъ? Въ полосѢ всякихъ переоцѢнокъ, когда даже страданія и кровавыя слезы могутъ имѢть цѢну и вѢсъ щекочущихъ «переживаній и настроеній», а свѢтлая любовь притянута сплошь и рядомъ въ литературно-физиологическіе кабинеты для распластыванія и непотребства, когда отъ женщины осталось только сладко-общигающее, возведенное въ мучающую тайну съ приправой изъ корсетовъ цвѢтныхъ, ажурныхъ чулковъ и душистыхъ dessons, охватывающее и за-// 2хватывающее чуть ли не все стоющее и таинственное въ жизни.
Жутко какъ то говорить теперь азбучное, ибо избито оно и стало общимъ мѢстомъ, но мнѢ все казалось, что и об азбучныхъ истинахъ говорю я, о мелкихъ людяхъ и мелкомъ, что к<ак>-бы уже стерлось теперь и изгнано изъ литературнаго употребленія. Ибо пришла полоса, когда поднимаются и трескуче-шумятъ, хоть б<ыть> можетъ, мелко и плоско разрабатываются темы глубочайшiя, вперяются взоры вътайны плоти и духа и решаются храбрыми росчерками мировыя проблемы, или пущенъ по всѢмъ стогнамъ веселый хоть и не веселящiй звонъ юмористическихъ бубенцовъ. И было жутко, что пробую я выходить въ этотъ мiръ мыслей глубокихъ и новыхъ идей, неулови-// 2 об.мыхъ ощущенiй и тончайшихъ переживанiй съ одной стороны, и крикливо шумящiй и звонящiй мiръ пятикопеечного стиха съ другой, - пробую выходить въ мiръ со старыми погудками и, б.<ыть> можетъ, на старый ладъ, съ пьяницей сапожникомъ Уклейкинымъ и лакеемъ Скороходовымъ, съ мелочью, которой, конечно, недоступны не только шумные пиры, но даже тихiя будни, и которой нѢтъ мѢста въ большинствѢ читательскихъ головъ и сердецъ.
Утешалъ себя только льстивой мыслью, что б<ыть> можетъ, хоть лакеи и сапожники будутъ читать. И счастливъ был бы неизмѢримо, но, къ несчастiю, они не могутъ читать,//3 за недостачей времени, а многiе изъ нихъ даже и читать не умеютъ. А тутъ еще съ разных концовъ уколы и плевки и хуже, хуже плевковъ этихъ – заткнутыя уши и ироническiе взгляды. Старье, старье!..
И вотъ тутъ пришло Ваше слово. Очень благодарю. Горькiй протянул мнѢ руку и ободрилъ заочно. И я ему вѢрилъ и вѢрю, но.. но теперь и Горькому то достается, и его не совсѢмъ перевариваютъ, и я неувѢренно перевелъ это и на себя. Его не принимаютъ вплотную, а меня…
Такъ я думалъ и сомнѢвался. И вотъ Вы ободрили. Спасибо.
Да, никакихъ новыхъ идей я не проповѢдалъ и новыхъ формъ не ищу. Я больше про старое, забытое и отброшенное за ненужностью и оскоминой.//3 об.
Много новыхъ идей объявилось, и, мож. быть, очень хорошихъ идей, но немногимъ они доступны, а жизнь не изъ этихъ(?) немногихъ состоитъ, которымъ тепло и хорошо жить безъ старыхъ идей и еще лучше и интереснѢе, и полнѢе съ новыми дружиться и смаковать ихъ, а изъ безчисленнаго числа малыхъ сихъ, для благо которыхъ пока еще нужны старыя идеи. А Вы-то это хорошо знаете… А исканiе новых форм. Я, право, объ этомъ не думалъ. Новыя формы… Да, я понимаю. Можно изжарить мясо на угляхъ и Ѣсть руками подъ небомъ и можно то же мясо или даже отбросы «подать» на горячемъ севрѢ при художеств. меню, въ электричествѢ и звукахъ. Тогда и желудокъ улыбается м танцуетъ. Да, я понимаю. Новыя формы… Но я думалъ, что онѢ должны приходить или придти сами и невольно въ богатствѢ нашего слова и богатствѢ мысли, когда эта мысль сама рвется и сама облекается въ плоть//4 словъ, когда уж ни единый резкий глазъ не усмотритъ швовъ и стежковъ и хитрой работы нарочитого словесника-любителя. Когда новое и яркое уже потому покажется въ новой формѢ, что оно ярко. И, конечно, полетъ молнiи не облечется въ разсказѢ въ десятки строкъ, нанизанныхъ новыми словами. Новыя формы – это вдохновенiе и порывъ, новыя формы всегда художество. А сколько у насъ теперь новыхъ формъ, и какъ это очень часто потуги и смѢхъ, стежки и швы искусснаго ремесла. Я не думалъ о новыхъ формахъ…
И еще разъ спасибо Вам. МнѢ теплѢй стало. Ваше слово какъ печатью укрѢпило только что передъ Вашей статьей полученное мною письмо С-Цена, искателя новыхъ формъ и теперь, какъ мнѢ кажется, нашедшаго истину - близость къ жизнь, письмо, лестное для меня. А то все косился раньше. Я позволилъ себе пересать Вамъ книгу.
Искренно уважающiй и преданный Ив.Шмелев.