Фонд № 387 Шмелев
И. С Шмелев Иван Сергеевич
Картон № 3
Ед. хран. № 9
«Мистификация» —
шутка в одном действии
1908
Машинопись с авторской правкой. 43 лл.
Название и адрес на обложке рукой И.С.Шмелева.
На обложке — цензурное разрешение и печати.
Помят, надорван лист обложки.
Общее количество
листов
43
// карт.
Машинопись с авторской правкой.
43 лл.
// карт.
1й экземпляръ.
Мистификацiя.
Шутка въ I дѣйствiи.
Авторъ
Иванъ Сергѣевичъ Шмелевъ
Владимiръ Губ., Царицынская ул. д. Стариковой.
// титульный лист
М И С Т И Ф И К А Ц I Я .
Шутка въ I дѣйствiи.
Д Е Й С Т В У Ю Щ I Я Л И Ц А .
КОСТОЧКИНЪ, Василiй Ивановичъ, секретарь земской управы, лѣтъ за 30.
РУБИНИНЪ, Владимiръ Александровичъ, молодой беллетристъ съ именемъ, другъ дѣтства Косточкина, лѣтъ 30.
ГАЛЛЬСКИЙ, Аполлонъ СергеѢвичъ, поэт, прiятель Рубинина, лѣтъ 28.
НЕРОНОВА, Евгенiя Николаевна, барынька съ легкими устоями; брюнетка съ свободными манерами. Одѣвается въ легкiя, обтягивающiя ткани. Жена члена земской управы. Лѣтъ 30.
ГИРИНЪ, Власъ Парменовичъ, сынъ фабриканта, — крѣпкаго тѣлосложенiя. Лѣтъ 25. Манеры рѣшительныя.
ЯШКИНЪ, Адамъ Адамовичъ, репортеръ мѣстной газеты. Юркiй, потертый субъектъ въ пенснэ, неопредѣленныхъ лѣтъ. Говоритъ быстро.
БУТОНОВА, Глафира Петровна, служтъ въ «статистикѣ». Тощая, дергающаяся особа. Любитъ вертѣть носовой платокъ. Дѣвица лѣтъ за 30.
СТЕПКА, мальчикъ у Косточкина. Вихрастый, плутоватый паренекъ, лѣтъ 16.
ВАРЯ, хорошенькая, пухленькая блондинка, лѣтъ 18; по хозяйству у Косточкина.
Дѣйствие происходитъ въ губернскомъ, небойком городѣ, не близко
// л. 1.
отъ столицъ.
Комната въ квартирѣ Косточкина, имѣющая видъ не то кабинета, не то гостинной. Три двери: въ задней стѣнѣ — въ переднюю; въ лѣвой стѣнѣ — въ другiя комнаты; (на этих дверяхъ — портьеры); въ правой стѣнѣ — зимняя дверь на балконъ, — въ садъ. По обѣ стороны послѣдней двери — окна въ садъ. Третье окно — на улицу — въ лѣвой стѣнѣ, ближе къ зрителямъ. Въ правой половинѣ — мебель мягкая: на заднемъ планѣ турецкiй диванъ, два–три пуфа; на переднемъ планѣ, между дверью и окномъ, — этажерка съ газетами, кресло–качалка. Въ лѣвой половинѣ — письменный столъ, кресло и стулья. Въ гостинной части комнаты — на стѣнахъ гравюры, изображающiя женскую красоту — въ стилѣ — «nu». На лѣвой стѣнѣ, у окна, телефонъ.
Утро. Косточкинъ выходитъ изъ боковой двери, за нимъ Варя. Идетъ къ двери въ переднюю и останавливается.
КОСТОЧКИНЪ.
— А, чортъ… Портфель дай.
(Варя беретъ съ письменнаго стола портфель и подаетъ.)
КОСТОЧКИНЪ. (Трепля Варю по щекѣ.)
Ну, какъ? Привыкаешь, морда–шечка, а?
ВАРЯ. (Кокетливо.)
КОСТОЧКИНЪ.
А вотъ, погоди, сережки я тебѣ куплю… (Спохватившись.) Ахъ ты… забылъ! Вотъ что, милочка… Ту комнату, угольную, вымыть прикажи… кровать там изъ чулана… все… Понимаешь, что–бы все въ порядкѣ. Гость прiѣдетъ.
ВАРЯ.
Слушаю–съ.
КОСТОЧКИНЪ.
Изъ боковой двери вбѣгаетъ Степка, что то сосетъ и утираетъ
// л. 2.
рукавомъ ротъ.
КОСТОЧКИНЪ.
Отъ зуба я. — (Кривитъ рожу.) Зубъ болитъ…
КОСТОЧКИНЪ.
СТЕПКА. (Вытирая ротъ.)
Понимаю.
КОСТОЧКИНЪ. (Варѣ.)
Ну, давай шубу. (Идетъ къ двери, за нимъ Варя. Рѣзкiй звонокъ. Степка бѣжитъ въ переднюю.)
КОСТОЧКИНЪ. (Останавливаясь и смотря на часы.)
(Варя заглядываетъ въ дверь.)
Слышны голоса: СТЕПКИН и грубый, мужской — ГИРИНА.
ГИРИНЪ.
Ты не штокай, чучело, а отвѣчай! Прiѣхалъ? —
СТЕПКА.
Да кого вамъ?
ГИРИНЪ.
Того, дубина! — Писатель… прiѣхалъ?.. Ну? —
СТЕПКА.
КОСТОЧКИНЪ. (пожимая плечами.)
ГИРИНЪ.
КОСТОЧКИНЪ.
Ахъ, дьявольщина! — Как онъ узналъ? — Степка! (Входитъ Степка.)
СТЕПКА.
Да вотъ медвѣдятникъ то который… Про писаря спрашивалъ… быдто прiѣхалъ… А я ему говорю…
КОСТОЧКИНЪ.
Пшелъ! (Степка уходитъ, оглядываясь.) Как онъ узналъ?.. (Спохва-
// л. 3.
тившись.) Развѣ въ клубѣ я сболтнулъ… Гм… Варекъ!..
ВАРЯ.
Чего изволите?..
КОСТОЧКИНЪ.
Гм… Какъ я вчера… ничего былъ… изъ клуба когда?..
ВАРЯ. (Смѣется.)
Ничего–съ… Окна все требовали выставить… Потомъ на столѣ спать хотѣли… (Смѣется.)
КОСТОЧКИНЪ.
Гм… Ну?..
ВАРЯ. (Смотря въ сторону и смѣясь.)
Потомъ вы… потомъ все… (Нагибаетъ голову.)
КОСТОЧКИНЪ.
Гм… да–да… Это Яшкин, подлецъ! Это он! (Ударяетъ себя по лбу.)
Ахъ, чортъ!.. (Варѣ.) Гдѣ газета?..
ВАРЯ. (Беретъ со стола газету и подаетъ.)
КОСТОЧКИНЪ. (Торопливо просматривая.)
Ммм… Ахъ, мерзавеъ! Такъ и зналъ. А?.. Тиснулъ, стервецъ… (Читаетъ.)… «Мы получили… гордость литературы… Слышали изъ непосредственныхъ рукъ…» — Ду–у–ракъ!… «остановится у друга дѣтства, Косточкина, который лично сообщилъ намъ…» Скотъ–подлецъ! — … «не откажетъ въ прiемѣ… привѣтъ земляку, уроженцу нашей губернiи… подѣлимся впечатлѣнiями»… Зарѣзалъ, мошенникъ!.. Писалъ, просилъ — никому!.. отдохнуть хочетъ… Что жъ теперь дѣлать? (Берется за голову.) По городу пошло… А–а… Степка!..
(СТЕПКА вбѣгаетъ испуганый. Варя удивленно смотритъ.)
КОСТОЧКИНЪ. (Степкѣ).
Кто бы ни звонилъ… ни–ко–го!.. (Рѣзкiй звонокъ. Степка бежитъ.)
КОСТОЧКИНЪ. (Кричитъ.)
Ни–ко–го!..Въ шею!!..
(Варя заглядываетъ. Косточкинъ прислушивается. Слышны голоса: СТЕПКИ, РУБИНИНА и ГАЛЛЬСКАГО.)
Голосъ РУБИНИНА.
— Дома?
Голосъ СТЕПКИ.
// л. 4.
Голосъ ГАЛЛЬСКАГО.
— Ты не разговаривай, поросенокъ!..
Голосъ СТЕПКИ.
Ей–Богу не велѣно!.. Баринъ! Баринъ!!.. Да не…
(Слышится возня и пискъ Степки.)
КОСТОЧКИНЪ.
Да это Володька!.. (Кричитъ въ дверь.) Да пускай… чортъ ты эдакiй!.. Вотъ солома…
Голосъ РУБИНИНА.
(Входитъ Рубининъ въ шубѣ и ботинкахъ, съ портъ–сакомъ. За нимъ — въ крылаткѣ и мягкой шляпѣ, съ пледомъ, Галльскiй.)
КОСТОЧКИНЪ. (Обнимая Рубинина.)
Господи! Какъ я радъ! Володька!.. (Цѣлуются.)
(Галльскiй пронзительно смотритъ на Варю и дѣлаетъ изысканно–галантный поклонъ. Варя конфузливо улыбается.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Синьорина… какъ я счастливъ… (Отдаетъ шляпу.)
КОСТОЧКИНЪ. (Треся руки Рубинина.)
РУБИНИНЪ.
Постой, дай обнажиться… (Степкѣ.) Ты!..
(Степка приближается съ чемоданами. Рубининъ сбрасываетъ на него шубу. Галльскiй галантно передаетъ крылатку Варѣ, изысканно кланяется и беретъ за подбородокъ.)
ГАЛЛЬСКИЙ. (Напѣвая.)
Прими нетлѣнный дар поэта!.. Picante! (Варя и Степка, смѣясь, уходятъ.)
РУБИНИНЪ.
Я, братъ, какъ чортъ… экстренно люблю… (Потягивается.) Наконецъ то у тихой пристани, на якорѣ… (Рекомендуетъ Галльскаго.) Прiятель мой — поэт… увязался…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Пожимая руку Косточкину.)
Знаменитый авторъ «Стоновъ Муравья»… Пьетъ! (Садится в качалку.)
// л. 5.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Подражая «солнцу». (Декламируетъ изъ Верхана.) «О, чувствую, какъ сякнутъ родники въ моей душѣ»…
КОСТОЧКИНЪ.
Очень радъ… очень радъ… Мы это сейчасъ. Варя!.. Ахъ, черти эдакiе, какъ я радъ!.. Варя!!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
А–а… Она зовется Варей… А въ ней есть что то такое… (Щелкаетъ пальцами.) раздражающее… томящее… Что?.. Ну, а какъ у васъ насчетъ… женскаго вопроса, а? Есть?..
КОСТОЧКИНЪ.
Варя! (Галльскому.) Есть, все есть.
РУБИНИНЪ. (Покачиваясь.)
Но ему нужно неуловимо–невыразимое, обнажено–томящее и непостижимое. Ему…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Перебивая.)
Ты правъ, циникъ. Мнѣ нужно, какъ говоритъ нашъ Слезкинъ:
«Не женщина — змѣя въ игривомъ сладострастьи,
И вздоховъ тайный зовъ, и жгучесть тяжкихъ косъ,
И страстный профиль плечь, и томный звонъ запястья,
И жало языка, как жало роя осъ»… — Есть такая?..
КОСТОЧКИНЪ.
Все найдемъ… (Варя входитъ. На нее смотрятъ всѣ.)
(Галльскiй подходитъ къ Варѣ, складываетъ по–наполеоновски руки и смотритъ мрачно. Варя взглядываетъ на него, фыркаетъ и отвертывается. Но тутъ на нее смотритъ Рубининъ изъ качалки и одобрительно покачиваетъ головой. Косточкинъ, засунув въ карманъ руки, улыбается.)
РУБИНИНЪ.
Она скромна какъ колокольчикъ въ полѣ…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Патетически.)
Взволнованная грудь вздымается, какъ валъ…
РУБИНИНЪ.
Игривое дитя! Не бойся: онъ — нахалъ…
КОСТОЧКИНЪ.
Ничего, Варекъ… Это — писатели, народъ веселый. Такъ вотъ что…
// л. 6.
Ты тамъ все приготовь… (Идетъ съ Варей къ двери, объясняя.)
РУБИНИНЪ.
Хинной не забудь!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ахъ, какъ я люблю омары!.. (Кост. и Варя уходятъ.)
РУБИНИНЪ. (Кричитъ вслѣдъ.)
Рыжиковъ нѣтъ ли?.. Мѣстнаго чего!..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Подходя къ двери на балконъ.)
Славная дѣвочка. (Щелкаетъ пальцами.) Вообще тутъ… въ природѣ, должны встрѣчаться… Эти неотшлифованныя формы… эта сочность, нетронутость. (Смотритъ черезъ стекла.) А здѣсь, право, хорошо… Такая то вотъ, натуральненькая, сидитъ на балконѣ… Эдакая лунастая ночь. — Она задумчиво глядитъ въ тихую уличку… Гдѣ то музыка играетъ…
РУБИНИНЪ.
И онъ, въ халатѣ и туфляхъ, тихо подкрадывается сзади… и…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Пошло!..
РУБИНИНЪ.
…и, показывая на часы, говоритъ: дѣлу время, потѣхѣ часъ…
ГАЛЛЬСКIЙ.
— А, чортъ, ха–ха–ха… Ци–никъ!..
РУБИНИНЪ. (Раскидывая руки по краямъ качалки и тихо покачиваясь.)
Нѣтъ, я доволенъ… Точно въ ванну опустили… (Зѣваетъ.) И отдохну же я здѣсь! Недельку! (Потягивается.) Пить, ѣсть, спать… хо–ро–ш–шо–о!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Но я… я заплѣсневѣть здѣсь могу… безъ раздраженiя. На меня страшно губительно дѣйствуетъ…
РУБИНИНЪ.
— Водка.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Не остро. Мнѣ необходимъ нервъ, женщина… Понимаешь, — такая извилистая, хрупкая… Такая… Ароматъ сердечныхъ эмоцiй…
РУБИНИНЪ.
Плюнь на эмоцiи и дыши. Вотъ какъ потаскаютъ тебя, какъ меня…
// л. 7.
Эти интервью, вечера, фотографы, рандеву… Всѣ эти эмоцiи къ чорту! Довольно! Я хочу покоя полнаго покоя въ природѣ. Я хочу хор–рошихъ телячьихъ котлетъ, знаешь, этихъ простыхъ сосисокъ съ капустой… Кулебяки съ вязигой, — домашней…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Передергиваясь.)
Ммм… Знаешь, рюмку — другую… этакой вязкой, ядовитой, бабушкиной настойки… Пфа!..
РУБИНИНЪ.
Д–да–а… Чертовски я усталъ отъ этого людского кошмара… Уѣду весной въ глушь куда–нибудь…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Мечтательно.)
А, право, хорошо бы засѣсть куда–нибудь… Вотъ въ такое логовище. Тутъ и днемъ ни чорта не видно. Собаки по сугробамъ воютъ. Много тутъ написать можно! Тутъ, братъ, духъ паритъ…
РУБИНИНЪ.
Да–а… Гнѣздомъ здѣсь пахнетъ. Роднымъ гнѣздомъ. Никто тебя не знаетъ. — Ни лакейства, ни этой слащавой пошлости. Да, Аполлонъ Бельвередскiй!.. (Смотритъ въ садъ.) Садъ… Вотъ такой же садъ когда то у насъ былъ, такая же бесѣдка… Бывало… надѣнешь шубчонку, салазки схватишь… (Рѣзкiй звонокъ.) А, чортъ! И тутъ звонки!..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Натыкаясь на телефонъ.)
Тутъ, братъ, и телефоны… (Телефонъ звонитъ.) А, чортъ! Помянулъ дьявола!
(Телефонъ звонитъ. Новый настойчивый звонокъ въ передней.)
РУБИНИНЪ. (Вскакивая съ качалки и зажимая уши.)
Довольно! Довольно!! (Степка бѣжитъ въ переднюю.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Закрывая рукой звонокъ телефона.)
А, чортъ, скрѣпишь!.. Не уймется! Кого это пробрало?.. А, поговорю!.. (Снимаетъ трубку.) Откуда?.. А–а… Я… Я… (Къ Рубинину.) Хозяина вызываютъ. — А? Я… Я… (Въ сторону.) Я за хозяина. Сочный голосокъ!.. — Что?!.. (Отрываетъ трубку.) Готовъ, братъ! Поймали. (Прикладываетъ трубку. Стукъ въ дверь и звонокъ.) —
РУБИНИНЪ.
Какъ поймали?
// л. 8.
ГАЛЛЬСКIЙ. (Въ телефонъ.)
А–а… Я–я… прекрасно… да–да… — Ничего не понимаю!..
РУБИНИНЪ. (Хватая Гал. за руку.)
Кого поймали?..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Узнали, что ты здѣсь. Можешь стоять на якорѣ…
РУБИНИНЪ.
Быть не можетъ! Я писалъ, чтобы ни слова, никому!
Голосъ СТЕПКИ. (За сценой.)
Не приказано!.. Баринъ не велѣлъ!.. —
ГАЛЛЬСКIЙ. (Не слушая Рубинина.)
Вотъ пристала! (Къ Рубинину.) Не прiѣзжалъ сказать?
РУБИНИНЪ.
И не прiѣдетъ… Ахъ, дьявольщина! (Бѣгаетъ по комнатѣ.) Васька!.. Провалился…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Въ телефонъ.)
И не прiѣдетъ! Какъ не мой голосъ? Мой, мой! У меня… гх… гх… катарръ… А — ? Кто вы? — Спрашиваетъ, кто она! А чортъ ее знаетъ кто! (Въ телефонъ.) Гха–гха–гха… (Звонки. Вбѣгаетъ Косточкинъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Кто она?
РУБИНИНЪ.
Какъ могли узнать?
КОСТОЧКИНЪ.
Ради Бога! Яшкинъ, Яшкинъ это! — Онъ, подлецъ! — Степка! — Степка!!
ГАЛЛЬСКIЙ.
— Да кто она? Послушайте…
РУБИНИНЪ.
Это свинство! (Звонокъ.)
КОСТОЧКИНЪ. (Хватаетъ трубку.)
А–а… Это вы, Евгенiя Николаевна?
РУБИНИНЪ. (Наступая.)
Какъ… могли… узнать?
ГАЛЛЬСКIЙ. (Вырывая трубку.)
Да, Евгенiя Николаевна. Къ сожалѣнiю не прiѣзжалъ. Ну — вотъ!
// л. 9.
Развѣ можно обманывать хорошенькихъ женщинъ! — (Къ Косточкину.) Она не рожа?
КОСТОЧКИНЪ. (Рубинину.)
Не знаю, не знаю… Яшкинъ это! (Подходитъ къ двери въ переднюю и грозитъ пальцемъ. Степкѣ.) Ни–ни–ни! — (Звонокъ дребезжитъ.) Черти!!..
(Рубининъ бѣгаетъ по комнатѣ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Такъ и разливается соловьемъ! (Слушаетъ.) А–а… дать знать? Ну, что я могу скрывать?.. — Даже, говоритъ, во снѣ видѣла. (Косточкину.) А хорошенькая?
КОСТОЧКИНЪ. (Машетъ руками.)
Не до хорошенькихъ мнѣ! Ну, Володя, ну, ей Богу… репортеръ окаянный… Яшкинъ!..
РУБИНИНЪ.
Ни съ Машкиными, ни съ Яшкиными я дѣлъ не имѣю! Я просилъ! Я писалъ!!.. (Бѣгаетъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ну, и голосокъ!.. Загну–ка ей стихами. Гм… гм…
«О, прелестная, милая крошка!..
Въ телефонъ глуховатъ я немножко…»
(Косточкинъ смотритъ блуждающимъ взглядомъ. Стуки.)
Развѣ я не могу говорить стихами? — «Я смотрю на тебя съ разстоянiя…» (Поетъ.) «Жду–у… свида–а–анiя!..» — Такъ и катается!.. (Слушаетъ.) Все равно, говоритъ, зайду.
(Звонки и стуки. Вбѣгаетъ Степка.)
СТЕПКА.
Это енъ… утромъ который… Я, гритъ, дверь сорву… Онъ, гритъ, всѣмъ принадлежитъ…
РУБИНИНЪ. (Косточкину, который слушаетъ у двери.)
Не при–ни–ма–ю! (Степкѣ.) Ты! Въ шею гони!
СТЕПКА. (Разинувъ ротъ, стоитъ.)
Да енъ сурьезный… Жисти, гритъ, могу рѣшить. Обязательно, гритъ, чтобы…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Хохочетъ.)
Н–ну–у!..
// л. 10.
РУБИНИНЪ. (Упавшимъ голосомъ.)
Писатель здѣшнiй!.. (Рычитъ, бросаясь въ кресло и съ силой раскачиваясь. Стуки.)
КОСТОЧКИНЪ.
Такъ лоботрясъ здѣшнiй… (Стуки.)
СТЕПКА.
Енъ выломаетъ… У него кулачищи прямо какъ долбешки!..
Голосъ ГИРИНА.
Пустите!.. Василь Иванычъ!..
КОСТОЧКИНЪ.
Онъ прямо бешеный.
РУБИНИНЪ.
Не при–ни–ма–ю! (Стуки.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ну–ка!.. ну–ка!..
Голосъ ГИРИНА.
— Пустите! На минуту! Василь Иванычъ!..
КОСТОЧКИНЪ.
Яшкинъ подлецъ! — Попадись онъ мнѣ!
(Звонки и удары въ дверь. Всѣ смотрятъ другъ на друга. Галльскiй заглядываетъ въ окно. Въ окнѣ показывается чья то голова. Стукъ въ стекло.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Кланяется кто то, прижимаетъ руку къ сердцу. (Раскланивается насмѣшливо.) Оч–чень прiятно… Обезьяна какая то… Съ аппаратомъ! Еще! Фурiя какая то!
КОСТОЧКИНЪ. (Подбѣгаетъ и заглядываетъ.)
Онъ!.. Яшкинъ!!.. Ужъ и изломаю я его! Батюшки! Она! Она!!..
ВСѣ.
— Кто?!
КОСТОЧКИНЪ. (Прислоняясь спиной къ стѣнѣ,чтобы его не видѣли съ улицы.)
Бу–то–но–ва! Ящерица!! Соколопендра!! Одержимая!!! Въ статистикѣ у насъ…
РУБИНИНЪ.
Не при–ни–маю!..
КОСТОЧКИНЪ.
На порогѣ издохнетъ!.. Хоть кипяткомъ шпарь не уйдетъ!.. Помѣ-
// л. 11.
шана на писателяхъ… Господи! Что жъ это? Ахъ, Яшкинъ, прохвостъ, а!?..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Раскланиваясъ въ окно.)
Даже присѣдаетъ. И уро–ди–на!.. Тетрадку показываетъ. Это она стихи, шельма, принесла читать. (Удары въ дверь.)
СТЕПКА. (Хочетъ бежать.)
Я отопру. Они дверь оторвутъ!
КОСТОЧКИНЪ. (Хватая его за воротъ.)
Стой, чертенокъ!
ВАРЯ. (Вбѣгаетъ.)
Баринъ, баринъ!.. Съ чорнаго ломится! (Глухiе удары.) Кулакомъ грозится!..
КОСТОЧКИНЪ. (Къ Рубинину.)
Володя!.. Ну, хоть на минутку! Яшкинъ этотъ, какъ чортъ, подлецъ, надъ душой стоять будетъ… Завтракать пора!..
РУБИНИНЪ.
Не при–ни–маю! (Глухiе удары. Варя бѣжитъ въ комнаты.)
КОСТОЧКИНЪ.
Ради Бога!.. (Въ отчаянiи къ Степкѣ.) Въ шею гони! Въ шею!!..
СТЕПКА. (Въ ужасѣ.)
Да енъ меня расплющитъ!
РУБИНИНЪ.
Ха–ха–ха! Ха–ха–ха!..
(Косточкинъ въ изнеможенiи опускается на стулъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
По всей формѣ! Что?.. Самая натуральная знаменитость!
РУБИНИНЪ.
Ха–ха–ха… ха–ха–ха…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Передразнивая.)
«Ха–ха–ха!»… На пари!.. Отдыхать такъ отдыхать! Чортъ возьми! — Въ полчаса успокою!.. Идетъ?
РУБИНИНЪ.
Ха–ха–ха… (Звонки.) Ты… серьезно? Ха–ха–ха…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Самымъ серьезнымъ образомъ. Идетъ?..
// л. 12.
РУБИНИНЪ.
Ха–ха–ха… Идея! Ну–ну… ха–ха–ха… (Звонки.)
КОСТОЧКИНЪ. (Замыкая уши.)
Рѣшайте же! Прямо адъ…
РУБИНИНЪ.
А если меня знаютъ здѣсь, по карточкамъ?
КОСТОЧКИНЪ.
Ни чорта тутъ не знаютъ!
ГАЛЛЬСКIЙ.
И въ Питерѣ то недавно выставили, а тутъ… (Къ Степкѣ решительно.) Отпирай!
(Степка стремительно бѣжитъ.)
РУБИНИНЪ.
Ну–ну… посмотримъ… Это интересно…
КОСТОЧКИНЪ.
Канитель, ей Богу! (Спохватившись.) Водокъ купили — ли еще?.. Голова кругомъ ходитъ…
ГАЛЛИСКIЙ. (Косточкину.)
Чтобы не смущать — удались. Изъ–за двери будетъ все слышно.
КОСТОЧКИНЪ.
Ну, и чортъ съ вами! Ужъ и напьюсь я! (Уходитъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Рубинину.)
Сиди такъ. Ты — мой другъ, ученикъ и проч. Лучше молчи.
РУБИНИНЪ.
Ха–ха–ха… Ха–ха–ха–…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Пиши съ натуры! (Садится за письменный столъ и задумчиво покусываетъ карандашъ. Въ рукѣ книга.)
Въ передней шумъ и голоса.
Голосъ СТЕПКИ.
Ничего не слыхали–съ…
Голосъ ГИРИНА.
Уши тебѣ протереть! Сусликъ!
Голосъ БУТОНОВОЙ.
Господа, не удобно всѣмъ… не корректно…
// л. 13.
Голосъ ЯШКИНА.
Можете не итти… ишь!..
Голосъ БУТОНОВОЙ.
Ну, это вы можете не итти!
Голосъ ГИРИНА.
А, ну васъ! Пошелъ я… Не видали что ли мы!…
Входятъ. ЯШКИНЪ съ фотографическимъ аппаратомъ, БУТОНОВА со связкой книгъ, ГИРИНЪ, СТЕПКА ухмыляется у двери.
ГАЛЛЬСКIЙ, не замѣчая, читаетъ. РУБИНИНЪ, закрывшись газетой, покачивается въ креслѣ. БУТОНОВА оробѣла, оправляетъ волосы, наскоро смотрится въ карм. зеркальце. ГИРИНЪ крякаетъ. ЯШКИНЪ стремительно подбѣгаетъ къ ГАЛЛЬСКОМУ и раскланивается.
ЯШКИНЪ.
Имѣю честь… счастливый случай… По случаю… такой торжественный случай… Корреспондентъ «Красноглинскаго Свѣточа» — Яшкинъ–съ…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Подавая руку.)
А–а…
ГИРИНЪ.
Гм… гм… Отъ города почтенiе оказать… И, вообще, по душѣ поговорить, въ интервью… чтобы упрочить себя. Гм…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Подавая руку.)
А–а… Я радъ… да… Мнѣ прiятно, что и здѣсь…
БУТОНОВА. (Присѣдая и робея.)
Ахъ… Бутонова… ахъ… я такъ… я хочу сказать… ахъ… я очень… очень…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Мнѣ очень прiятно, господа… Прошу. Но я такъ утомленъ, только что изъ вагона… (Рубининъ покатывается за газетой.) и притомъ у меня… мозоль на ногѣ…
БУТОНОВА.
Ахъ, это ужасно!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Если позволите, я сниму сапогъ. Простите…
ВСѣ.
— Пожалуйста…
// л. 14.
(Галльскiй снимаетъ сапогъ. Бутонова съ жадностью смотритъ на ногу.)
ГИРИНЪ.
Гха… Мозоль — это послѣднее дѣло. У меня вотъ на этомъ…
БУТОНОВА. (Пербивая.)
Ахъ… я знаю средство… прикладывать… алоэ… и сразу все… Я вамъ пришлю… Ради Бога…
ЯШКИНЪ.
Кашей–съ гречневой, если на ночь… помогаетъ…
(Рубининъ не можетъ удержаться, и не то смѣется, не то кашляетъ. Всѣ оглядываются.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Важно.)
Это мой… камердинеръ. (Рубининъ вытягиваетъ лицо.)
ЯШКИНЪ.
Такъ–съ…
ГИРИНЪ.
Такъ–съ…
БУТОНОВА.
Ахъ… очень… очень… прiятно…
ГАЛЛЬСКIЙ.
и другъ… Переписываетъ рукописи и иногда даетъ оригинальныя мысли…
БУТОНОВА. (Яшкину.)
Я говорила!.. Какъ онъ милъ, какъ простъ!..
ЯШКИНЪ.
Погодите вы!.. Вы готовы лизать ноги… Надо быть гордымъ! (Галльскому.) Вы осчастливили нашъ городъ. Завтра я дамъ обзоръ, — всѣ детали… У меня легкiй стиль, и я…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Да–да… Я васъ, кажется, читалъ…
ЯШКИНЪ.
Не про пожаръ ли нефтяныхъ баковъ? Въ 18 №?..
ГАЛЛЬСКIЙ.
А… да–да… Пламенно такъ…
ЯШКИНЪ.
Всѣ находятъ… А помните, — у меня: «И если бы не само небо, огонь грозилъ пожрать даже желѣзную дорогу»?.. А?..
// л. 15.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Вотъ именно.
БУТОНОВА.
Ахъ… вы такой чуткiй! Я понимаю Васъ, я понимаю… ахъ…
ГИРИНЪ. (Къ Рубинину.)
Гиринъ. Будемте знакомы. (Хлопаетъ по плечу.) Ежели можно, къ обѣду, а?.. Своя богема будетъ, а?.. запросто?.. Потомъ Таньку покажу вамъ. Типъ! (Что то шепчетъ на ухо. Рубининъ смѣется.)
ЯШКИНЪ. (Съ аппаратомъ къ Галльскому.)
Дозвольте! Въ завтрашнiй №—!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Нѣтъ, нѣтъ… послѣ… Я сегодня не хорошо выгляжу… (Яшкинъ ставитъ аппаратъ у стола.)
БУТОНОВА. (Яшкину.)
Вы страшно навязчивы!..
ЯШКИНЪ.
Молчите ужъ… въ обморокъ не упадите! (Въ сторону.) Судорога!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
И такъ, господа… чѣмъ могу служить?..
(Бутонова хочетъ занять стулъ возлѣ Галльскаго и сталкивается съ Яшкинымъ, но занимаетъ, толкая Яшкина.)
ЯШКИНЪ. (Шипитъ.)
Сороконожка! (Отходитъ къ Рубинину и говоритъ.)
БУТОНОВА.
Я понимаю васъ… Всѣ фибры души моей… Я такъ взволнована… Ахъ…
РУБИНИНЪ.
Алль ри!..
ЯШКИНЪ.
Вы по–немѣцки говорите?..
ГАЛЛЬСКIИЙ.
Онъ и по–англiйски можетъ.
РУБИНИНЪ.
Парле комманъ ву портэ ву сюбжонктивъ де ля парфэ пассэ фютюр и сирконфлексъ!..
(Яшкинъ что то записываетъ въ книжку.)
// л. 16.
БУТОНОВА.
Чудный выговоръ! Онъ настоящiй franҫais! — Узнаю!
ГИРИНЪ.
Шустрота языковъ въ нихъ. Сали ву манже силь ву пли!.. ха–ха–ха…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Онъ, собственно, изъ Турцiи… Когда я писалъ свой «Крикъ страсти»…
БУТОНОВА.
Чудно, чудно!.. это… это… я не знаю… ахъ… это…
ГИРИНЪ.
Должно, вещь пронзительная. Я вотъ тоже иной разъ стихомъ пройдусь, такъ…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Вотъ какъ! Ивы?..
ГИРИНЪ.
Я, собственно, при капиталахъ, но–о… Актеръ одинъ посовѣтовалъ: «пиши, говоритъ — Помрачишь… У тебя, говоритъ, прямо всѣ пять клапановъ!»… Вотъ!..
БУТОНОВА.
Это… это… самородокъ!..
ГИРИНЪ.
Я, собственно, за славой не гонюсь. Для гимнастики ума… А то осѣнитъ сразу, и говорю. Да сегодня вотъ. Папаша на фабрику идетъ, а на меня сошло, сразу… «Зачѣмъ, говорю, вамъ фабрика и капиталъ? Скорѣй бы васъ Господь прибралъ! А я, какъ капиталы получу, сейчасъ же въ Питеръ укачу». Вотъ!
(Галльскiй и Рубининъ смѣются.)
ЯШКИНЪ.
Онъ, позвольте сказать, одной барышнѣ такое написалъ…
ГИРИНЪ.
Ну–у, это пустяки…
ГАЛЛЬСКIЙ.
А ну?
ЯШКИНЪ.
А вотъ–съ… хе–хе–хе…
“Иногда вечернею порою,
Когда я сижу безъ васъ,
Страдая сердцемъ и тоскою,
То пью по десять рюмочекъ за разъ.”
// л. 17.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ори–ги–наль–но… (Къ Бутоновой.) Ну–съ? Что прикажете?
БУТОНОВА. (Жеманясь и протягивая книгу.)
Вы… вы… властитель моихъ грезъ и всего духа… Я… я… такъ потрясена… (Въ сторону.) Боже! Какiе невыразимые глаза!..
Гиринъ, опершись руками на колѣни, смотритъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Беря книгу, въ сторону.)
Ну, и ящерица! (Разсматриваетъ книгу.)
ЯШКИНЪ.
(Заходитъ сзади Рубинина и щелкаетъ аппаратомъ. Рубининъ хватается за голову.)
РУБИНИНЪ.
Вы мой затылокъ сняли!..
ЯШКИНЪ.
Для завтрашняго №—. Я хочу со всѣхъ сторонъ.
РУБИНИНЪ. (Протягивая палецъ.)
Снимайте. (Яшкинъ конфузится.)
(Гиринъ и Рубининъ разговариваютъ. Яшкинъ строчитъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
А–а… узнаю… Эту повѣсть я написалъ въ одинъ день…
БУТОНОВА.
Ахъ!.. я понимаю… я…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Да. Это «Голосъ земли». Тема явилась во снѣ.
БУТОНОВА. (Млѣетъ.)
Ахъ… во снѣ!.. Я понимаю васъ. Какъ я счастлива!.. Вы держите мою книгу!.. (Въ сторону.) Я произвожу впечатлѣнiе… (Ему.) Ваша героиня такъ родна мнѣ, такъ… Я узнаю въ ней себя…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Себя?..
БУТОНОВА.
Да. Движенiя души… этотъ пылъ… страсть… Готовность все… все… всѣмъ пожертвовать для любимаго человѣка, забыть стыдъ…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Въ сторону.)
Ну, и кикимора! И изо рта у ней пахнетъ! (Бутоновой.) Ну–съ…
БУТОНОВА.
Бога ради!.. напишите мнѣ хоть что–нибудь. Бога ради!..
// л. 18.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Написать? Но что же? (Задумывается.)
БУТОНОВА.
Такое… что–нибудь… неизъяснимое… въ чемъ бы я могла узнать себя…
ГАЛЛЬСКIЙ.
А вотъ. (Читаетъ.)
«Дорожи моментомъ счастiя,
Устраняй въ любви препятствiя,
Разумъ брось для сладострастiя,
А стыдливость для пристрастiя…»
Поняли?..
БУТОНОВА.
О да, да. (Боже! Это намекъ. Но что я ему скажу? Что? Я погибла.) Ахъ!
ГАЛЛЬСКIЙ. (Въ сторону.)
А завтра и остальное пойметъ.
БУТОНОВА. (Протягивая книгу.)
Еще! Еще, Бога ради!.. Ахъ… Скажите, кто я? Что я?… Ахъ…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Но я же сказалъ. (Задумывается, беря книгу.)
ГИРИНЪ.
Ее дрожь пробираетъ.
РУБИНИНЪ.
Она одержимая?
ЯШКИНЪ.
Судорожная. Атлетъ прiѣзжалъ къ намъ, такъ она у него калошу унесла…
ГИРИНЪ.
Что я вздумалъ! Хересъ у меня есть. А? Можетъ и онъ поѣдетъ. (Указываетъ на Галльскаго.) Ужъ очень почтить хочу.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ну, вот–съ… (Читаетъ выразительно.) Ты — змѣя!
БУТОНОВА. (Млѣя.)
Ахъ!.. Я понимаю… понимаю. Это такъ глубоко! (Смотротъ на сапогъ.)
ГИРИНЪ. (Галльскому.)
Сапогъ то берегите!
// л. 19.
БУТОНОВА.
Мнѣ дорого въ васъ все, все!.. Ахъ! (Хватаетъ носовой платокъ.) Дайте мнѣ его! Дайте!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Постойте… Насморкъ у меня…
БУТОНОВА.
Все равно… Дайте! (Смотритъ, умоляя.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Отнимая.)
Какая вы… страстная женщина!
ГИРИНЪ.
Да она спятила… Вотъ судорога!..
БУТОНОВА. (Воодушевляясь.)
Дайте мнѣ этотъ карандашъ!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Позвольте. Это не мой, это — хозяйский…
БУТОНОВА. (Пряча карандашъ за корсажъ.)
Дайте мнѣ вашъ… волосъ! Дайте!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Сударыня!.. Если бы я раздавалъ свои волосы, (Проводитъ по волосамъ.) давно бы пришлось мнѣ обратиться къ Джону Кравенъ Берлей. Успокойтесь, прошу васъ…
БУТОНОВА.
Ахъ! Я не знаю… Я… (Въ экстазѣ.) Ахъ!..
«Дайте мнѣ розы, улыбку и грезы!
Дайте мнѣ запахъ ПУНСОВЫХЪ ланитъ!
Дайте мнѣ шопотъ кудрявой березы,
Дайте мнѣ льду! Дайте гранитъ!» (Закатываетъ глаза.)
ГИРИНЪ.
Дайте лафитъ! (Подходитъ къ Галльскому.) Дозвольте на два слова.
БУТОНОВА.
Я останусь. Позвольте смотрѣть на васъ издали… издали!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Хорошо, смотрите.
(КОСТОНЧКИНЪ изъ двери машетъ Рубинину. Тотъ отмахивается и посылаетъ воздушный поцѣлуй. Заноситъ что то въ записную книжку. Косточкинъ скрывается. Въ дверяхъ показывается
// л. 20.
Варя.
ГАЛЛЬСКIЙ. (Смотря черезъ Бутонову на Варю.)
Вотъ женщина! (Варя фыркаетъ. Бутонова принимаетъ слова на свой счетъ и млѣетъ.)
БУТОНОВА. (Про себя.)
Боже! Я потрясена. Ахъ…
ГИРИНЪ.
Вотъ–съ… Я, собственно, хочу почтить. Это у меня правило. Какъ прiѣзжаетъ кто въ городъ, писатель тамъ, акробаты знаменитые, силачи, — чтобы почтить. Потому я ихъ уважаю. Не похожiе на насъ вовсе! Обращающiе себя люди. А? Допустите почтить! Я вамъ все покажу. Тишь!.. ей–Богу. У васъ тамъ, въ Питерѣ, что? — суслики!.. А тутъ — прямо ископаемое мѣсто, а? Дозвольте почтить. Я сечасъ…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Но видите ли… что…
ГИРИНЪ.
Я страстъ литературу и сочиненiя почитаю… которые вотъ воспроизведенiе, а?.. Дозвольте почтить… Отъ души! А?..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Утомленно.)
Нѣтъ, ради Бога… Я сегодня же ѣду…
ГИРИНЪ.
Воля ваша. Ну, дозвольте потрясти. (Крѣпко рветъ руку. Въ сторону.) Ладно! Ужъ я… (Подходитъ къ Рубинину, хлопаетъ по плечу.) Не могу! Сердце горитъ. Ну, ладно! (Рветъ руку и уходитъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Потягивается. Яшкинъ подбѣгаетъ.)
— Ну–съ?
ЯШКИНЪ.
Два слова. Только два слова. (Выхватываетъ записн. книжку.) Вашъ любимый писатель?
ГАЛЛЬСКIЙ.
Я. (Тыкаетъ себя пальцемъ въ грудь.)
ЯШКИНЪ.
Это оригинально… Гм… гм…
(Рубининъ подзываетъ Варю, схватываетъ за талiю и что то болтаетъ. Варя смѣется и играетъ глазами. Степка засматриваетъ и ухмыляется, строя рожи. Бутонова жеманится, пряча лицо въ платокъ.)
// л. 21.
ЯШКИНЪ.
Что больше всего любите?
ГАЛЛЬСКIЙ.
Женщинъ… красивыхъ.
ЯШКИНЪ.
Ага! Понимаю–съ. Такъ–съ. (Записываетъ.) А позвольте нескромный вопросъ… Что вамъ особенно нравится въ женщинѣ? (Бутонова закрываетъ лицо платкомъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Гм… Ну, что въ ней скрыто… таинственно… и т.д. (Бутонова конфузливо оправляетъ кофточку.)
ЯШКИНЪ.
Очень оригинальная мысль! Гм… Чего вы не терпите?
ГАЛЛЬСКIЙ.
Дураковъ.
ЯШКИНЪ.
Вотъ именно. Представьте, я тоже… (Протягивая книжку.) Изложите… какую–нибудь мысль… бо–мо… парадоксъ… э… э… идею…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Извольте. (Пишетъ.) «Ахъ, дайте, дайте мнѣ свободу!»
ЯШКИНЪ.
О! Я это зналъ!.. Вы — прогрессистъ… Да… да… Послѣдняя просьба… Благословите меня… на брань!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Что–о?
ЯШКИНЪ.
На брань пера. Силу чувствую въ перѣ!
ГАЛЛЬСКIЙ.
А–а… Ну, благословляю… Аудiенцiя окончена. Какъ я усталъ! Какъ я разбитъ! (Надѣваетъ сапогъ.)
ЯШКИНЪ. (Жметъ руку.)
Благодарю… благодарю… благодарю…
БУТОНОВА.
Ахъ, какъ скоро… Какъ чудный сонъ… Я.. я буду помнить это… это лучшее въ жизни… Ахъ…
(Идутъ къ двери и раскланиваются. Яшкинъ щелкаетъ аппаратомъ,
// л. 22.
но Галльскiй быстро повертывается спиной.)
ЯШКИНЪ.
Поймалъ–съ! Хоть спину, да поймалъ! (Уходятъ.)
РУБИНИНЪ. (Выпуская Варю, которая уходитъ, — поднимается съ качалки.)
Ну, мистификаторъ! Ловко!.. Ну, и чучела здѣсь!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Что?! Какъ я ихъ!.. Ну, чѣмъ не знаменитость? А типы то! Типы! (Входитъ Степка изъ передней.)
КОСТОЧКИНЪ. (Входя изъ боковой двери и показывая кулекъ съ бутылками, командуетъ.)
По ба–та–ре–ѣ!.. пальба!.. Пока вы тутъ туманъ наводили… — во! (Показываетъ въ глубину боковой комнаты, гдѣ, д. б., накрытъ столъ. Командуетъ.) Взво–одъ! Пли!.. (Уходитъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ, РУБИНИНЪ.
Урра!.. «Несутъ, несутъ, несутъ!..» (Идутъ въ столовую.)
Изъ боковой комнаты слышны крики — ура! И стукъ посуды.
СТЕПКА. (Приводя въ порядокъ стулья.)
И веселые эти писатели! Бутылокъ у насъ теперь! (Садится въ качалку, беретъ съ этажерки пенснэ Рубинина и надѣваетъ, строя гримасы.) Гм… гм… (Звонокъ.) А, черти окаянные! (Снимаетъ пенснэ и бѣжитъ въ переднюю.)
Въ боковой комнатѣ двигаютъ стульями. Изъ боковой двери выглядываютъ Рубининъ, Галльскiй и Косточкинъ, съ салфетками и стаканами. Слышенъ голосъ НЕРОНОВОЙ: Здѣсь? Прекрасно.
КОСТОЧКИНЪ. (Заглядывая въ переднюю.)
Женька! Жена нашего члена управы. Вотъ бабеночка!.. (Чмокаетъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Я — Рубининъ. Представленiе продолжается.
РУБИНИНЪ.
Ну, что за глупости!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Началъ и кончу. Я требую награды, да–съ.
// л. 23.
КОСТОЧКИНЪ.
Ловокъ, бестiя. Чуетъ кошка… Ха–ха–ха.
РУБИНИНЪ.
Ну, и чортъ съ тобой… Все надоѣло!.. (Уходитъ съ Косточкинымъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Заглядывая въ переднюю.)
Ахъ… чертъ возьми! Нда–а… Это дѣло треба разжуваты… (Замѣчаетъ салфетку.) А, чортъ… Оправиться надо. (Уходитъ.)
(Входитъ Евгенiя Николаевна НЕРОНОВА, за ней Степка. На Евг. Ник. легкое, немного вызывающее платье, взбитая, крикливая прическа.)
НЕРОНОВА. (Оправляетъ прическу, не найдя зеркала.)
Медвѣдь какой то живетъ, даже зеркала нетъ… (Вынимаетъ карманное зеркальце, поправляетъ прическу, пудрится. Степка слѣдитъ, разинувъ ротъ, за ея довольно обнаженными, бѣлыми руками.)
СТЕПКА.
А зеркало у барина въ спальной… (Помолчавъ.) А къ намъ писатели прiѣхали. Ужъ и веселые! А сейчасъ они…
НЕРОНОВА. (Перебивая.)
Ступай, доложи.
СТЕПКА.
Слушаю–съ. (Уходитъ, оглядываясь.)
НЕРОНОВА. (Усаживаясь на пуфъ и оправляя рукава и корсажъ.)
Интересно. Что онъ изъ себя представляетъ?.. Какъ его… Ру… ря… Что то я читала… Что онъ написалъ?.. (Подымаетъ голову и видитъ гравюры.) Что онъ… на–пи–салъ? Вку–усъ! Женщины… (Смотритъ по стѣнамъ.) Женщины вездѣ, и ни одного мужчины. Формы! И это нравится!.. Гм…
КОСТОЧКИНЪ. (Входя порывисто, возбужденный, протягивая фамильярно руки.)
Прелестная!.. (Беретъ руки и цѣлуетъ звучно.) Пышная!.. Непо… дражаемая… (Цѣлуетъ руки. Неронова грацiозно откидываетъ голову, показывая шею.) Забыли… (Цѣлуетъ.) вашего ста–араго друга… вашего… (Цѣлуетъ.)
// л. 24.
НЕРОНОВА. (Ударяя перчаткой по носу.)
Довольно! Оставьте эту дурацкую привычку лизаться! Я жду!!..
КОСТОЧКИНЪ. (Близко наклоняясь къ ней, съ чувствомъ, полунасмѣшливо.)
Вы — ро–за!.. Вы…
НЕРОНОВА.
Вы пьяны… отъ васъ водкой пахнетъ.
КОСТОЧКИНЪ.
Я?.. Я?!.. пьянъ? Уди–ви–тельно!.. Вы… вы способны опьянять… Я всегда… всегда…
НЕРОНОВА. (Нетерпѣливо.)
Ну? Я жду!.. Гдѣ же вашъ… извѣстный?.. Красивъ онъ?.. Не уродъ?.. (Косточкинъ хочетъ поцѣловать руку, она вырываетъ.) Вы невозможны… Я спрашиваю!
КОСТОЧКИНЪ. (Съ пафосомъ.)
Онъ будетъ у вашихъ ногъ!
НЕРОНОВА.
Онъ не уродъ?
КОСТОЧКИНЪ.
Онъ?.. Онъ?!.. Онъ — Эросъ! Софоклъ! Эврипидъ!.. Митридаръ!!..
НЕРОНОВА.
Нѣтъ, вы… вы пьяны.
КОСТОЧКИНЪ. (Укоризненно.)
Евгенiя Николаевна?.. Же…нщина чудная! Онъ — богъ! Но холоденъ… чертовски холоденъ! Онъ избалованъ. (Конфидицiально.) Подумайте. Тысячи, сотни тысячъ и т.д. … Понятно?.. И даже двѣ графини отравились мышьякомъ… Вы не можете себѣ…
НЕРОНОВА. (Перебивая.)
Ну давайте же его! Я жду!!..
КОСТОЧКИНЪ.
Только… (Нагибается къ ней.) Ваше розовое ушко… Онъ любитъ… порывистыхъ женщинъ… чтобы…
НЕРОНОВА. (Отстраняя.)
Убирайтесь вы… пошлякъ!..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Входитъ стремительно и находу говоритъ къ двери: «Ну, это врешь!» — За нимъ показывается РУБИНИНЪ.)
// л. 25.
КОСТОЧКИНЪ.
Вотъ онъ, вотъ!.. (Нероновой.) Галльскiй… а–а… Рубининъ… Владимiръ Сергѣевичъ. (Галльскому.) Несравненная… жемчужина нашего общества… Евгенiя Николаевна Неронова. Вы поймете другъ друга. Sic!
НЕРОНОВА. (Косточкину.)
Болтушка!.. (Галльскому.) Я такъ много читала васъ, слышала… (протягиваетъ игривымъ жестомъ, съ вывертомъ, руку для поцѣлуя. Галльскiй цѣлуетъ. Рубининъ кланяется. Неронова смотритъ на него вопросительно, протягиваетъ руку.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Мой другъ и… послѣдователь… Любимый ученикъ… Галльскiй… Немного застѣнчивъ, но…
НЕРОНОВА.
Вы такъ ярко свѣтите…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ужасно! Но… я и грѣю… (Смотритъ на нее выразительно.) моихъ друзей. Это мой старый другъ. Поэтъ, поетъ, пьетъ и… терпѣть не можетъ хорошенькихъ женщинъ…
НЕРОНОВА.
Вотъ какъ! (Рубинину.) Вы начинающiй?..
РУБИНИНЪ.
Гм… немного… (Въ сторону.) Вотъ чортъ!..
КОСТОЧКИНЪ.
Но… глубина… глубина!.. Бездонность мысли!.. Апофеозъ!
НЕРОНОВА.
Мой мужъ тоже… немного… начинаетъ…
РУБИНИНЪ.
Вы имѣете несчастье быть замужемъ?..
КОСТОЧКИНЪ.
Да–да… несчастный человѣкъ!..
НЕРОНОВА. (Рубинину.)
Почему несчастье?..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Перебивая.)
О, поэтъ!.. Это счастье!.. Счастье для хорошенькой женщины и ея друзей!.. Это…
НЕРОНОВА. (Галльскому.)
Интересно. Почему?..
// л. 26.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Замужнiя женщины — это… милыя комнатныя птички… Онѣ доступнѣе лѣсныхъ… ха–ха–ха–ха… Не такъ ли?..
НЕРОНОВА. (Играя глазами.)
Я васъ не понимаю. Но будемте говорить, говорить, говорить. Я такъ заинтересована. Видѣть настоящаго, знаменитаго писателя… Но я немного боюсь…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Вы?.. Вамъ… бояться? Вы такъ…
НЕРОНОВА.
Но наше сердце, женское сердце… Вѣдь вы, писатели, читаете въ сердцахъ и… (Степка проходитъ незамѣтно въ переднюю.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
А–а–а… Такъ вотъ что… И въ вашемъ сердцѣ… (Смотритъ въ глаза.) я, конечно, прочту кое–что… кое–что…
РУБИНИНЪ. (Нероновой.)
А вы не раскрывайте…
КОСТОЧКИНЪ. (Похлопывая по плечу Рубинина.)
Поздно! Нельзя, братъ, запереть незапираемое. Д–да–а…
ГАЛЛЬСКIЙ.
О! Я уже вижу его, ваше маленькое и вмѣстѣ большое сердце. Оно… (Выразительно глядитъ на друзей.) Я вижу… Вы смущены… (Выразит. глядитъ на Косточкина.) Вы хотѣли бы спросить о себѣ, сказать… Вопросы сердца, мiръ женщины… та чудная, робкая тайна…
НЕРОНОВА.
Мм… да… У каждой женщины… есть… я хочу сказать…
ГАЛЛЬСКIЙ.
О, да, да. Я понимаю… Какъ фотографическая пластинка боится…
КОСТОЧКИНЪ. (Беря подъ руку Рубинина.)
Пойдемъ–ка, братъ… Анализъ женскаго сердца не любитъ свѣта. (Уходятъ.) Мы сейчасъ… другой анализъ…
НЕРОНОВА. (Довольная, вслѣдъ.)
Вотъ злой человѣкъ!
Пауза.
НЕРОНОВА. (Оглядывая гравюру.)
Странныя картины… право?..
// л. 27.
ГАЛЛЬСКIЙ. (Смотритъ.)
Чѣмъ?.. Прелестно!.. Восторгъ! Красивое женское тѣло… Я поклоняюсь красотѣ формъ, этимъ чарующимъ, манящимъ линiямъ. Это — сама природа, жизнь! Къ чему скрывать жизнь? Вы взгляните. (Подымаются оба, останавливаются противъ гравюры. Степка высовываетъ голову изъ–за портьеры.) Плечи… мрамор живетъ… дрожатъ эти округлыя линiя… Чувствуется игра, холодно–жгучая игра! А ноги? Ноги!.. Взгляните… Эти изгибы у бедра… эти…
НЕРОНОВА.
Вы такъ увлекательно… такъ… Вы, должно быть, большой знатокъ красоты. Но это… это… (Показываетъ на картину.) немного… не совсѣмъ… ну, прилично…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Восторженно.)
Красота?! Евгенiя Николаевна! Красота! Тогда закройте ваши глаза! (Смотритъ на ея шею и руки.) вашу шею… руки… все…
НЕРОНОВА.
Но это другое дѣло. (Идутъ по комнатѣ и садятся на пуфы.) Глаза… Я могу имѣть и красивыя плечи… и вообще… ну, красивый… ну… ну… бюстъ… (Онъ смотритъ на нее.) Наконецъ… и вообще… ммм… но не могу же я позволить себѣ… Это совсѣмъ другое дѣло…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Жестокое заблужденiе! Что красиво, — то свято. Что свято, — то и должно быть открыто. (Степка скрывается за портьеру.)
НЕРОНОВА.
Вы очень, очень… оригинальный человѣкъ. Нѣтъ, нѣтъ! Вы, конечно, хорошiй, простой… Странно, какъ будто мы давно–давно съ вами знакомы. Такъ просто съ вами.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Это потому, что вы знаете меня, мое сердце. Вы… читали меня… Вы, конечно, читали… мой романъ… гм… гм… «Красоту»?..
НЕРОНОВА. (Подумавъ.)
О, да… это… это… чудный романъ!.. (Подумавъ.) Но вы такъ страстно, такъ обнаженно описываете… эти… эти… мм…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Беретъ за руки.)
Говорите, говорите! Называйте вещи ихъ…
НЕРОНОВА.
Что съ вами? Вы такъ нервны? Вы такъ переживаете…
// л. 28.
ГАЛЛЬСКIЙ. (Его голосъ вибрируетъ.)
Да… Я не могу быть холоденъ. Простите, я такъ взволнованъ… Я не ожидалъ… Я видѣлъ тысячи женщинъ! Я спокойно, съ холоднымъ раздумьемъ проходилъ мимо нихъ… Но теперь, сейчасъ… Я не знаю… я теряю свое уравновѣшенное… (Смотритъ ей въ глаза.) Я читаю въ вашихъ глазахъ… все…
(Степка высовываетъ голову и строитъ гримасу.)
НЕРОНОВА.
И что же?.. Говорите, говорите!.. Что вы читаете?
ГАЛЛЬСКIЙ.
И все же — вы — тайна для меня… Ваши глаза, ваша бѣглая, неуловимая улыбка… изгибъ вашего рта… (Откидывается, держа ея руки. Степка покачиваетъ головой.)
НЕРОНОВА. (Пытаясь отнять руки.)
Послушайте… Вы… такъ неожиданно… такъ страстно… послушайте…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Мнѣ кажется, что я давно–давно знаю васъ, что я ждалъ васъ, выросъ съ вами, знаю васъ всю, всю… насквозь! Вы сами говорили… (Медленно цѣлуетъ руки.) Я не оскорблляю васъ? Я, какъ зудожникъ, благоговѣю… (Степка разѣваетъ ротъ.) Я знаю… Вы… вы страстная женщина… Вы, какъ атласная змѣйка…
НЕРОНОВА.
Но… но послушайте… Вы всегда, со всѣми… такъ?.. такой?..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Нѣтъ. Вы — не всѣ! Я очень холоденъ, но когда я вижу…
НЕРОНОВА. (Ударяя его перчаткой по рукѣ.)
Вы пользуетесь большим успѣхомъ… да?
ГАЛЛЬСКIЙ.
Пять изданiй въ годъ!
НЕРОНОВА.
Ахъ, нѣтъ… не то. У женщинъ… Вы баловень?
ГАЛЛЬСКIЙ.
Къ несчастью — да. И если бы не мой холодный темпераментъ, я превратился бы въ пепелъ… сгорѣлъ!..
НЕРОНОВА. (Въ сторону.)
Какiе глаза!.. (Ему.) Вы избалованы. Конечно, у васъ и сейчасъ
// л. 29.
ро–манъ?.. не скрывайте, я вижу, вижу…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Два!
НЕРОНОВА.
Два?!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Да. Одинъ пишу… (Цѣлуетъ руки.) другой… (Цѣлуетъ.) печатается…
НЕРОНОВА.
Ахъ, какой вы… болтунъ! (Хлопаетъ его рукой по рукѣ.) Я про ваши… ваши романы… Вы не женаты… нѣтъ?..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Я врагъ узъ. Я свободенъ, какъ вихрь, и сердце мое, пусто, какъ пространство… Но теперь, теперь…
НЕРОНОВА.
Не вѣрю… не вѣрю… Вы такъ порывисты, вашъ темпераментъ долженъ…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Перебивая.)
Мой темпераментъ! Женскiя чары развѣяли его. Жизнь утомляетъ… Хочется иного мiра, мiра чуткой женской души. (Съ пафосомъ.) Столичныя души! О, эти bijoux!.. Такъ все блѣдно… Какiя то изломанныя тѣла, вяленыя, пряныя души… Сутолока убила въ нихъ живое, пылкое чувство! Да… да!.. (Прикладываетъ руку ко лбу, какъ бы думая.)
Ни страсти знойный бред,
Ни губъ огонь кровавый —
Имъ не знакомы. Для отравы,
Не для любви ихъ создалъ свѣтъ!..
(Страстно. Подымается съ пуфа и сжимая ея руки.)
Но вы не то! На разстояньи,
Какъ мы сейчасъ, я знаю Васъ.
Я вижу страсти трепетанье,
Я слышу крови клокотанье,
Нѣмыя, знойныя желанья,
Я вижу въ васъ! Я понялъ васъ!!..
(Смотритъ упорно. Пауза.)
(Степка смѣется въ руку.)
НЕРОНОВА.
Боже, какой вы… поэтъ!.. (Томно.) Вы можете… увлечь… вы…
// л. 30.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Что я и мои стихи!?.. Ваши глаза!.. Они будятъ, зовутъ… они могутъ оживить даже… (Видитъ Степку.) … мумiю!.. (Степка скрывается, зажимая ротъ рукой.)
НЕРОНОВА.
Вы такъ… порывисты… Я хочу понять васъ, узнать ближе, ближе… (Не отнимаетъ рукъ.) Здѣсь такiе… блѣдные люди… если бы вы…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Здѣсь?!.. Если бы я… — Я хочу быть искреннимъ, — Если бы я не былъ такъ опытенъ въ движенiяхъ сердца, я не нашелъ бы словъ высказать… (Восторженно и упорно смотря на нее.) Такая жемчужина въ такомъ углу!.. Олицетворенiе Дiаны… Венеры!.. Нѣтъ, нѣтъ! Не отнимайте рукъ! Эта красота линiй… (Подымаетъ ея за руку. Она томно глядитъ и, поддаваясь, подымается.) Эта грацiя формъ! Ткань изъ пѣны прибоя, вздоховъ звѣздъ, шелеста предразсвѣтнаго вѣтра, робкаго луннаго свѣта и жгучести… этой томящей жгучести южнаго солнца! Женщина! (Страстно.) Чудная ж–женщина!!.. Великолѣпная ж–женщина!!! (Степка высовываетъ голову и разѣваетъ ротъ.) Простите… Я… я… позволилъ себѣ… я потерялъ чувства… Тонкiй ароматъ вашихъ чарующихъ глазъ вливается въ меня…
НЕРОНОВА.
Вы… но я такъ… потрясена… я такъ… Вы такъ…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Смотрите такъ, говорите этими глазами!.. О!..
НЕРОНОВА.
Но… но… послушайте… Вы, какъ писатель… вы говорите не языкомъ сердца…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Да, да! Но бойтесь, когда заговоритъ сердце! Я еще владѣю собой…
НЕРОНОВА.
Вы… страстны… Нѣтъ, нѣтъ… Вы милый… Вы можете любить… вы можете… отдаться…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Я?.. Я не могу любить… (Мрачно.) Я могу… террзать!..
// л. 31.
СТЕПКА. (Глухо.)
Охъ!.. (Скрывается.)
НЕРОНОВА. (Оглядываясь.)
Что это?..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Должно быть — эхо… Но я не могу… я долженъ сказать… (Въ сторону.) А что я долженъ сказать? Иначе будетъ поздно послѣ… Я долженъ… я… (Начинаетъ цѣловать руку все выше и выше, подымая кружева рукава.) Люблю… васъ… Я… Я… (Цѣлуетъ шею.) Я потерялъ всѣ чувсва…
НЕРОНОВА. (Откидывая голову.)
Послушайте… милый… Могутъ увидѣть… послушайте…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Всѣ чувства… зрѣнiе… слухъ… (Цѣлуетъ.) обонянiе… у меня только… вкусъ… (Цѣлуетъ въ губы.) И осязанiе. (Обнимаетъ.)
Выглядываетъ Степка. Неронова видитъ его.
НЕРОНОВА.
Ахъ!.. Онъ!.. Онъ!!.. Онъ!!.. (Степка скрывается.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Испуганно.)
Кто? Что?.. мужъ?!..
НЕРОНОВА.
Этотъ… этотъ вихрастый… Онъ видѣлъ!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Это мумiя. Вы… ты!.. ты!.. Женя!!.. Женщина!.. Одно слово! Только одно слово! «ЛЮБЛЮ»!.. одно слово!!..
НЕРОНОВА.
Послѣ… послѣ… (Откидываетъ голову.) Какъ это все вышло… такъ странно… Ахъ, какой вы… опасный… Вы… уѣзжаете… когда?.. Какъ это странно… Я двухъ словъ не сказала… и…
ГАЛЛЬСКIЙ.
А взглядъ?! Къ чему слова… «Куда… Когда…» Чувство — вотъ что цѣнно!..
НЕРОНОВА.
Вы ѣдете въ столицу?
ГАЛЛЬСКIЙ. (Какъ бы печально.)
Въ Ниццу. Но когда, когда?.. Завтра? Да?
// л. 32.
НЕРОНОВА.
Нѣтъ, нѣтъ… (Степка высовывается, прикрываясь портьерой.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Настойчиво.)
Да! Завтра! Ну же! Вѣдь мы уже друзья! Большiе, старые друзья. Да?.. Ну, рѣшайте… (Страстно.) Рѣшай!..
НЕРОНОВА. (Игриво.)
Упрямецъ!.. Пылкiй упрямецъ!.. (Тихо.) Ну… завтра… у сквера, въ четыре…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Чудная! (Обнимаетъ.)
(Обрывается портьера, за которую держался СТЕПКА, и съ трескомъ падаетъ.)
СТЕПКА.
О, Господи!
ГАЛЛЬСКIЙ, Ахъ!
(Вмѣстѣ.)
НЕРОНОВА. Онъ!!
(Нервный звонокъ. Степка бѣжитъ отпирать.)
Изъ боковой двери выбѣгаютъ КОСТОЧКИНЪ и Рубининъ. НЕРОНОВА спѣшно оправляетъ прическу. Позади ея ГАЛЛЬСКIЙ строитъ носъ РУБИНИНУ.
КОСТОЧКИНЪ.
Что за канальство! (Въ дверь передней.) Степка!.. Въ шею гони! (Всплескиваетъ руками.) отперъ, мошенникъ!..
РУБИНИНЪ. (Навеселѣ.)
«Вечернiй звонъ, ве–чернiй… звон! Какъ много…»
Голосъ СТЕПКИ.
Нельзя, нельзя!.. Вы чего щипаетесь!?.. Ой!!..
Голосъ БУТОНОВОЙ. (Съ визгомъ.)
Да пусти ты, поганецъ!..
КОСТОЧКИНЪ. (Отскакиваетъ отъ двери и машетъ рукой.)
Мчитъ!!.. Вотъ она!.. Вотъ!!.. (Показываетъ пальцемъ на дверь.) Убью!!..
ВСѣ.
Кто?.. кто??
// л. 33.
БУТОНОВА. (Врывается въ шубѣ.)
Это что такое?!.. Я не могу! Я не могу! (Тычетъ пальцами.) Это… это… Я не оставлю!.. (Видитъ Галльского и устремляется къ нему.) Это… мистификацiя!.. Это… вы!.. вы!.. безсовѣстный человѣкъ!.. Это издѣвательство!.. Кто вы?.. кто?.. Вы — РУБИНИНЪ?..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Смущенно.)
Я… кто я?.. Что такое? Да… я — Рубининъ.
БУТОНОВА. (Тыча пальцемъ.)
Ложь!
НЕРОНОВА.
Что?!.. Что это значитъ?..
(Рубининъ и Косточкинъ стоятъ, обнявшись и посмѣиваясь. Неронова поражена. Степка замеръ.)
ГАЛЛЬСКIЙ. (Нетвердо.)
Ложь?..
БУТОНОВА.
Да, ложь! И вы смѣли!.. Вы… Вы говорили со мной языкомъ страсти… вы…
НЕРОНОВА.
Вотъ какъ!.. Съ ней?!.. (Галльскому.) Вы…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Въ сторону.)
Вотъ копчушка!.. Я говорилъ съ ней языкомъ страсти? (Бутоновой.) Я… говорилъ… съ вами… языкомъ страсти?!..
БУТОНОВА. (Наступая.)
Да, да, да!.. Вы разбудили во мнѣ… вы издѣвались надъ моимъ… чувствомъ… Вы… лжецъ и…
ГАЛЛЬСКIЙ. (Стараясь быть равнодушнымъ.)
И?.. Это пикантно…
БУТОНОВА.
И хулиганъ!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ха–ха–ха… Я — хулиганъ!.. еще что?..
НЕРОНОВА.
Это ужасно!.. Я не понимаю… я… прошу…
БУТОНОВА. (Выхватывая изъ–за лифа фотограф. карточку.)
Вотъ!.. Вотъ!.. Я обѣжала сегодня всѣ магазины и вотъ… нашла…
// л. 34.
вашу карточку…
РУБИНИНЪ.
А, чортъ…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Мою?!..
БУТОНОВА.
Нѣтъ, нѣтъ!.. Карточку писателя РУБИНИНА! (Рубининъ хочетъ ускользнуть, но Косточкинъ удерживаетъ его, что–то объясняя.) Вотъ она… Вы это?..
ГАЛЛЬСКIЙ. (Смотритъ.)
Да, я…
БУТОНОВА.
Вы?.. (Въ замѣшательствѣ.)
НЕРОНОВА.
Какой скандалъ! Дайте. Это интересно.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ничего интереснаго… Это — обманъ чувствъ. Это… гм… я… десять лѣтъ тому назадъ…
БУТОНОВА. (Ошеломленная.)
Какъ?.. Что?!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Ничего удивительнаго. Это когда я не имѣлъ волосъ… такихъ волосъ… пятнадцать лѣтъ назадъ…
НЕРОНОВА. (Сличаетъ.)
Это… не онъ!.. Послушайте, это не вы!!..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Я!.. Я!.. Самый настоящiй!.. Это обманъ слуха… тьфу… зрѣнiя!.. Неудачная фотографiя и все. Ничего особеннаго. (Звонокъ. Степка бѣжитъ.)
ВСѣ. (Кромѣ Бутоновой.)
Еще?!..
БУТОНОВА.
Это онъ… Яшкинъ. Я объявила ему… все… (Вырывая карточку у Нероновой.) Дайте!
ЯШКИНЪ. (Врывается бомбой въ ботикахъ и шапкѣ.)
Я — здѣсь!.. Намъ надо объясниться… Произошло… я затрудняюсь
// л. 35.
компроментировать этотъ инцидентъ… Я… (Смотритъ на Бутонову.)
БУТОНОВА. (Наступая на Рубинина какъ сонамбула.)
Онъ! (Тыча пальцемъ.) Вотъ онъ… вотъ… (Рубининъ отодвигается, она наступаетъ.)
ЯШКИНЪ.
Произошло… одно…
КОСТОЧКИНЪ.
Печальное недоразмѣнiе, чортъ бы васъ побралъ!..
РУБИНИНЪ. (Отступая отъ Бутоновой, которая надвигается на него, какъ въ гипнозѣ, смотря то на него, то на карточку.)
Маленькая… мистификацiя…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Разъ это такъ, — да!.. Мистификацiя!.. Да!..
НЕРОНОВА.
Что вы говорите!
БУТОНОВА. (Въ забытьѣ.)
Онъ… онъ…
ЯШКИНЪ.
Какъ–съ? Мистифи…
РУБИНИНЪ.
… кацiя, въ которой виноваты — вы!..
ЯШКИНЪ.
Я?!!
КОСТОЧКИНЪ.
Вы!.. Вы!!..
БУТОНОВА.
Это онъ!.. Онъ!!.. Ахъ…
РУБИНИНЪ.
Да. Вы и другiе. Онъ (Показ. на Галльскаго.) — Галльскiй, поэтъ… Я — Рубининъ.
ЯШКИНЪ.
Да?.. Да… очень прiятно… Репортеръ газеты «Красноглимскiй Свѣточъ», очень прiятно, но…
НЕРОНОВА. (Галльскому.)
Что это значитъ?.. Какой вы нахалъ!.. Ахъ, какой…
ГАЛЛЬСКIЙ.
Но слово, слово… Оно дано… Я — поэтъ.
// л. 36.
НЕРОНОВА.
И очень… глупый. Галльскiй подходитъ и объясняется.)
РУБИНИНЪ.
Да. Маленькая мистификацiя… Это сейчасъ разъяснится. Я прiѣхалъ отдохнуть… на недѣлю сюда… подышать, забыть все… въ этой глуши… (Бутонова смотритъ ему въ ротъ.)
БУТОНОВА.
Да, да… Я понимаю… Я…
РУБИНИНЪ.
Но мнѣ и здѣсь не дали покоя… меня выслѣдили… Я — съ поѣзда, уже начались звонки… Ну вотъ… (Показывая на Галльскаго.) онъ и принялъ на себя вашу аттаку… и
КОСТОЧКИНЪ.
и самъ аттаковалъ, чортъ возьми!
БУТОНОВА.
Боже! (Закрываетъ лицо рукой.) Но онъ вскрылъ мое сердце! Онъ разбудилъ во мнѣ спавшiя мечты… Онъ…
ЯШКИНЪ.
Я послалъ въ редакцiю его портретъ…
БУТОНОВА.
Я смотрѣла на него, какъ на Бога…
ЯШКИНЪ.
Онъ могъ ввести въ заблужденiе моихъ читателей!
РУБИНИНЪ.
Господа! Все — пустяки. Всѣ его слова и дѣйствiя я принимаю на себя. Вы довольны? (Бутоновой.) Вамъ я подарю свой автографъ, напишу, дамъ… свой карандашъ… (Бутонова стремительно вырываетъ и прячетъ на груди.)
БУТОНОВА.
Ахъ!.. Я такъ… такъ… счастлива…
РУБИНИНЪ. (Яшкину.)
Можете снять съ меня… три фотографiи!..
ЯШКИНЪ.
Непремѣнно! Одно слово, — и я удовлетворенъ.
РУБИНИНЪ.
Что такое?
ЯШКИНЪ. (Сладкимъ голоскомъ.)
Штрихъ… малюсенькiй штрихъ въ нашу газету… Ну, строкъ 50…
// л. 37.
РУБИНИНЪ.
Шестьдесятъ и… безплатно…
ЯШКИНЪ.
Вашу благородную руку!.. Я удовлетворенъ. (Пожимаетъ.)
БУТОНОВА.
Я… я потрясена… я не знаю… Вы такъ чаруете… Ахъ!..
РУБИНИНЪ.
Вы прелестны во гнѣвѣ.
БУТОНОВА.
Ахъ, что вы!.. Но я такъ… такъ… (Сморкается.)
НЕРОНОВА.
Но я?.. Я совсѣмъ не удовлетворена!
ГАЛЛЬСКIЙ.
Чудная!.. Я обязуюсь дать… пол–лное удовлетворенiе!.. Приказывайте, — гдѣ и когда?
НЕРОНОВА.
Вы не поэтъ!.. Вы — милый мальчишка.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Евгенiя Николаевна!
«Пока не требуетъ поэта
Къ священой жертвѣ Аполлонъ, —
Въ заботахъ суетнаго свѣта
Онъ малодушно погруженъ…»
НЕРОНОВА.
Вы — чудовище. (Грозитъ.) Погодите, я вамъ задамъ…
ВАРЯ. (Вбѣгаетъ.)
Баринъ! Баринъ! Тутъ съ трубами лѣзутъ!
КОСТОЧКИНЪ.
Что? Какiя, чортъ, трубы!.. Что такое?..
(Слышенъ глухой стукъ. Звукъ трубы.)
ВАРЯ.
Они… ломятся… фабричные!.. Съ трубами!!..
ВСѣ.
Что такое! (Рѣзкiй звонокъ.)
КОСТОЧКИНЪ.
Еще!?.. Господи! Всю голову прозвонили. (Звонокъ. Степкѣ.) Да отпирай, чорртъ! (Звуки настраиваемыхъ трубъ.)
// л. 38.
СТЕПКА. (Бѣжитъ въ ужасѣ.)
Черти окаянные! Замотали!!
РУБИНИНЪ.
Ну, и звучный домъ!
(Голосъ ГИРИНА: Тресну вотъ по затылку! Еще огрызается!!..)
ГИРИНЪ. (Входитъ, лицо красное.)
Бр–раво! Vive la France!!..
(Всѣ отступаютъ.)
ГИРИНЪ. (Ударяя кулакомъ въ грудь.)
Гиринъ!.. Пришелъ отдать уваженiе! Почтить почтеннѣйшую публику! (Обращаясь къ Галльскому.) Господинъ Рябининъ! Писатель могучiй!.. Уважьте… Примите почетъ–уваженiе!.. А?.. Спичъ!.. Ей Богу, отъ сердца!.. Г. Рыбининъ! Какъ городской членъ, не могу не почтить… Г. Рябинин!..
Рубининъ смѣется. Галльскiй, едва сдерживая смѣхъ, подходитъ къ Гирину, жметъ руку и говоритъ.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
У насъ, видите ли… маленькая… мистификацiя…
ГИРИНЪ.
Что–о?..
ГАЛЛЬСКIЙ.
Это вотъ — онъ, — Рубининъ… Я — поэтъ…
ГИРИНЪ.
А–а–а… (Смотритъ во всѣ глаза.) А, чортъ, перепуталъ… (Къ Рубинину.) Господинъ Рябининъ! Писатель могучiй! Хочу принести дары… Я тутъ… (Хлопаетъ по груди.) ощущаю… ей–Богу!.. А?.. Не откажите!.. Отъ имени литературы принять бокалъ шампанскаго! Для процвѣтанiя!.. А?.. Отъ сердца… а?..
РУБИНИНЪ. (Улыбается, пожимая руку.0
Что же… я…
ГИРИНЪ. (Весело, Степкѣ.)
Ты! Сусликъ!!.. Давай тамъ все. (Указыв. на дверь.) Мы сейчасъ… У меня все заготовлено… (Степка вноситъ корзину. Гиринъ быстро вытаскиваетъ подносъ и бокалы. Откупориваетъ бутылку.) Сюда сюда пристраивай. (Идутъ къ письм. столу. Косточкинъ и Галльскiй похлопываютъ Гирина по плечу.) Эхъ, когда
// л. 39.
душа болитъ, — пробка въ потолокъ палитъ! (Откупориваетъ. Къ Варѣ.) Молодая дѣвица, потревожьте ихъ… музыку… (Варя уходитъ.) Господинъ писатель! Съ прiѣздомъ! Добраго здоровья… (Разливаетъ по бокаламъ.) Яшкинъ, и ты бери… (Бутоновой.) Мадамъ, пожалуйте. (Нероновой.) Удостойте, Евгенiя Петровна! Самое свѣжее, въ глазу играетъ… (Чокается со всѣми.) За ваше драгоцѣнное… (Рубинину.) Господинъ Рябининъ… Дозвольте расцѣловать… Очень пронзительно пишете! (Цѣлуется.) И васъ позвольте. (Цѣлуетъ Галльскаго.) Ужъ и васъ. (Цѣлуетъ Косточкина. Яшкинъ попадается подъ руку.) Ну и тебя. (Цѣлуется.) (Бутонова отбегаетъ.) Дамамъ — черезъ воздухъ. (Посылаетъ возд. поцѣлуи.) прямо отошелъ! Ей–Богу!.. А то прямо хиромантiя какая то на душѣ!
(Музыка играетъ маршъ.)
ГИРИНЪ. (Снова чокаются.)
Ур–Ра–а!..
РУБИНИНЪ.
Позвольте… Два слова. Вышло все очень оригинально… Я очень доволенъ. (Смѣется.) Такая непосредственность — (Указываетъ на Гирина.) и видно, какъ чувствуетъ человѣкъ… (Смѣется.) За непосредственность… господа. (Пьютъ.)
ГИРИНЪ. (Тронутъ.)
И вѣрно! Хорошiе люди… потому. А у насъ тутъ — что!.. Прямо ковчегъ завѣта на горахъ Араратскихъ… (Всѣ смѣются.) Ей–Богу… Тычки все какiе то… пуговишники… да вотъ какъ бы нагрѣть кого. Ей–Богу!.. И папаша мой такой… А у меня душа воздуху проситъ, наитiя… Протрясти бы кого–нибудь, совѣсть свою показать… А вотъ какъ папаша представится, всю фабрику — къ лѣшему. И въ питеръ — газету издавать. И—эхъ ей Богу!.. (Ударяетъ себя по лбу.) Господинъ Рябининъ, писатель могучiй! Окажите уваженiе! Дозвольте васъ на тиграхъ прокатить!..
ГАЛЛЬСКIЙ,
. (Вмѣстѣ.) Т.е. какъ, на тиграхъ?.. ха–ха–ха…
РУБИНИНЪ
ГИРИНЪ.
На самыхъ лютыхъ! На тройкѣ!.. Тройка у меня есть. Лихая тройка! И ни у кого нѣтъ такой. И въ Москвѣ не найтить. Орлы! Мцыри!! Прямо — электрическая сила!
КОСТОЧКИНЪ.
Это, дѣйствительно… тройка.
// л. 40.
ЯШКИНЪ.
Позвольте сказать… Прямо — экспрессъ!
ГИРИНЪ.
А? Дозвольте! 25 верстъ въ часъ, на пари! (Двигаетъ плечами и руками.) Самъ повезу. Можно?
РУБИНИНЪ.
Что же… Я съ удовольствiемъ… интересно…
ГИРИНЪ.
Такой интересъ будетъ! Какъ у Пушкина все равно. «Эхъ, тройка! Птица, а не тройка! Кто тебя сотворилъ?..» Вотъ такая то у меня и есть. Дозвольте протелефоню… (Идетъ къ телефону.)
ГАЛЛЬСКIЙ.
Вотъ такъ чудище!..
РУБИНИНЪ.
Что же! Онъ парень славный… Прямо, типъ…
БУТОНОВА. (Къ Рубинину.)
Вы… вы напишете… да?..
РУБИНИНЪ.
Завтра… непримѣнно…
БУТОНОВА.
Ахъ… до свиданья… я такъ… (Уходитъ.)
ЯШКИНЪ.
Такъ я буду надѣяться… Штришок… самую малость… До свиданья. (Уходитъ.)
РУБИНИНЪ.
Да… да… да…
ГИРИНЪ. (Въ телефонъ.)
Съ параднымъ наборомъ!.. Серебряныя цимбалы къ ногамъ!.. Коренника въ розаны!.. Да подъ сидѣнье… кульки у меня тамъ, у Чернышова… То–то!..
(Неронова собирается уходить, но Галльскiй шепчетъ ей. Она ударяетъ его перчаткой.)
НЕРОНОВА.
Мнѣ пора. (Рубинину.) до свиданья, г. писатель…
РУБИНИНЪ.
Нѣтъ, нѣтъ и нѣтъ… А на тройкѣ?.. Нѣтъ, мы васъ не пустимъ… Какой–нибудь часъ…
// л. 41.
НЕРОНОВА.
Знаю я этотъ часъ… до ночи.
ГАЛЛЬСКIЙ.
Чудная женщина!.. (Напѣваетъ.) А ночь такъ тиха–а… голу–бымъ упое–еньемъ и нѣжностью томныхъ очей!..
НЕРОНОВА.
Я вамъ задамъ… самозванецъ!..
КОСТОЧКИНЪ.
Божественная! Ну что мы безъ васъ? Женщина — это вино.
РУБИНИНЪ.
Молодая, хорошенькая женщина — это — старое, старое вино.
ГИРИНЪ. (Подходя.)
Прямо какъ шампанское отъ Клики! Кэкъ–уокъ!..
РУБИНИНЪ. (Косточкину.)
А на охоту когда?
ГИРИНЪ.
Вы и по охотѣ? Хотите медвѣдя? Поставлю. Самъ съ рогатиной пойду! Пять медвѣдей на мнѣ… Уважьте… А?..
РУБИНИНЪ.
А можно?.. Да я… съ удовольсвiемъ… Это рѣдкость…
ГИРИНЪ.
Идетъ! Обложимъ! Изъ земли выкопаю! А тамъ опишите, какъ Власъ Гиринъ на медвѣдя ходилъ… (Наливаетъ.) Съ праздничкомъ, господа! (Степка приближается къ столу.)
КОСТОЧКИНЪ.
Ну, а теперь, господа, закончимъ завтракъ.
(Идутъ въ комнаты. Косточкинъ впереди. За нимъ Гиринъ, предупредительно поддерживая за руку Рубинина. За ними Галльскiй ведетъ Неронову, шепчетъ на ухо и цѣлуетъ въ шею, та бьетъ его перчаткой. Степка качаетъ головой.)
НЕРОНОВА. (Кокетливо.)
Вы — прямо Отелло! (Уходятъ.)
СТЕПКА.
(Наскоро допиваетъ изъ бокаловъ и облизывается. Беретъ бутылку.)
И бутылокъ у насъ!.. Обязательно въ писатели поступлю… (Пьетъ изъ горлышка.)
З А Н А В Ѣ С Ъ .