К солнцу (НИОР РГБ 387.1.21.)

Российская государственная библиотека

Научно-исследовательский отдел рукописей

Фонд № 387

И. С. Шмелев

Картон № 1

Ед. хран. № 21

 

Шмелев, Иван Сергеевич

 

«К солнцу»

«Журавлик» — рассказ

 

1905

а) Машинопись                                                                                                        16 лл. б) Черновой автограф                                                                                             12 лл.

1905 сент. 1 Подпись: «Ив. Шмелев».

 

 

 

Подъ девизомъ: «Для милыхъ, искреннихъ друзей ...»

 

 

Журавликъ

(Разсказъ для дѣтей младшаго возраста)

 

                                                                                                               // л. 1 

 

 

 

 

 

Журавлик

 

I

 

Пора за море!

 

Пожелтѣли лѣса. Длиннѣй становились ночи. Солнце грѣло слабѣе, а по утрамъ иногда лужицы покрывались ледкомъ. Все обѣщало скорый приходъ зимы.

Когда разъ, по утру, Журавликъ ступилъ въ воду, он сейчасъ же подобралъ ножку подъ крыло и съежился.

- Бррр! .. - сказалъ онъ. - Какъ, однако, холодно стало. Даже за ноги кусается! Это непрiятно.

Ему вспомнилось лѣто. Какъ хорошо было тогда! Ночки были короткiя-короткiя, а солнце грѣло такъ сильно, что даже въ водѣ было тепло, какъ подъ крыломъ матери. А сколько лягушатъ и кузнечиковъ прыгало по кочкамъ! А теперь … теперь приходится часто засыпать голоднымъ. Что же будет дальше?

- Ква-ква! … Что, братъ? Как дѣла? - спросилъ кто-то насмѣшливо.

Журавликъ опустилъ носъ и замѣтил маленькаго лягушенка. Лягушенокъ сидѣл на сосѣдней кочкѣ и поглядывалъ насмѣшливо, прищуривъ глазъ.

- Что, братъ! .. Плохо твое дѣло, ква-ква! .. Скоро вамъ всѣмъ убираться придется. Какъ я радъ, ква-ква! Зима близко! Довольно вы нашего брата поглотали. Ква-ква-ква!

- Зима? - спросилъ голодный Журавликъ. - Это что же такое — зима?

Лягушенок заквакалъ насмѣшливо, отпрыгнулъ подальше и сказалъ:

- Не знаешь, что такое зима! Какой же ты, братъ, глупый! Зима … Зима — это очень хорошая вещь. Как посыплется сверху бѣлое и холодное, такъ и вода и пропадетъ. Вот и будетъ зима, ква-ква! ..

- Какъ пропадетъ? - удивился Журавликъ.

- Такъ и пропадетъ. Сунешь в нее носъ, а онъ въ воду-то и не полѣзетъ. Только стукнется. Что!? Достанька-то тогда насъ, попробуй. Туда запрячемся, что и днемъ с огнемъ не найдешь.  Так всю зиму-то и проспимъ.

- А мы-то какъ же?

- Вы-то? Я такъ думаю, что вамъ будетъ крышка.

- Крышка? - спросилъ Журавликъ. - А это что же такое — крышка?

Но какъ разъ въ это время на болотце опустилась стайка журавлей, и лягушонекъ нырнулъ въ воду.

                                                                                                     // л. 2 

 

 

- А мы -то тебя искали! - сказала Журавлику мать.

- Больно ты прытокъ, - сказал строго отец, - Одинъ вездѣ бродишь. Посмотрю я на тебя, какъ въ дорогѣ-то будешь.

- Въ какой дорогѣ? - спросилъ Журавликъ.

- Скоро узнаешь, - угрюмо отвѣтилъ старый журавль и сталъ шарить клювомъ въ водѣ.

- Плохо дѣло, - говорила журавлиха, не находя пищи. - Одна глина да песок. Ты-то нашелъ ли что? - спросила она Журавлика.

- Ничего я не нашелъ, - печально сказал Журавликъ. - Но я узналъ многое. Лягушенокъ тутъ былъ и сказалъ мнѣ, что придетъ скоро какая-то зима, а намъ будетъ какая-то крышка. Это правда?

- Ничего, - сказала журавлиха. - Не бойся. Мы сильныя птицы и не боимся зимы.

Журавликъ задумался.

- Ну, а солнце-то какъ же? Вѣдь оно уходитъ отъ насъ … - печально сказалъ онъ.

- Мы догонимъ солнце.

- Догонимъ солнце! - звонко закричали всѣ журавли и захлопали сильными крыльями.

И отъ этого крика весело стало Журавлику. Онъ также замахалъ крыльями и крикнулъ:

- Догонимъ солнце!

Стая поднялась въ воздухх и полетѣла къ знакомому лугу. Изъ-за лѣса подымалось солнце, и журавли встрѣтили его веселым крикомъ:

Курлык … курлык … курлык …

 

II

 

Въ дорогу!

 

Въ непроходимомъ лѣсном болотѣ собирались журавлиныя стаи, готовились къ полету. Журавли прыгали по кочкамъ, расправляли свои сильныя крыльи. Они поджидали товарищей.

- Скоро полетимъ? - спрашивалъ Журавликъ у матери. - Куда же?

- За море, за теплое, синее море.

- А что такое море? - спросилъ Журавликъ.

И журавлиха стала говорить ему про далекiя страны, про теплыя моря, про большiя рѣки, по берегамъ которыхъ растутъ красивыя деревья, осыпанныя розовыми и бѣлыми цвѣтами. Она говорила про тучные луга и болота,

                                                                                                     // л. 3 

 

 

про поля, засѣянныя вкуснымъ рисомъ, про красивыхъ птицъ, у которыхъ есть розовыя и зеленыя перья.

- И ты была тамъ? - радостно спрашивалъ Журавликъ. - И ты все видѣла своими глазами?

- Да, я все видѣла: и море, и высокiя горы, и рисовыя поля. А солнце тамъ такое яркое-яркое! Хорошо тамъ.

- Зачѣмъ же ты улетѣла оттуда?

- И тамъ иногда бываетъ плохо. Тамъ послѣ хорошихъ дней наступаетъ такая жара, что все высыхаетъ, и тогда нельзя найти пищи. Тогда мы летимъ сюда. Теперь здѣсь плохо, но зато тамъ хорошо.

На болото прилетали все новыя стаи. Шумъ стоялъ въ воздухѣ. Всѣ говорили о долгой и опасной дорогѣ. Да, опасной. Не всѣ они долетятъ до теплаго моря: кто заболѣет въ пути; кто попадетъ подъ выстрѣлъ, а кое-кто и ослабнетъ, отстанетъ отъ родной стаи.

Весело было Журавлику.

- Какъ много насъ! Какъ много! - шепталъ онъ, расправляя окрѣпшiя крылья.

Онъ оглянулся кругомъ, и ему стало вдругъ грустно. Ему стало жаль болотца, родного гнѣзда. Здѣсь онъ родился и выросъ, здѣсь учился летать, весело прыгалъ по кочкамъ и гонялся за лягушатами.

- Милое, милое болотце, прощай! - шепталъ онъ.

Къ ночи подлетѣли еще стаи … еще.

- Какъ много насъ! - говорилъ Журавликъ, засыпая. Но какъ холодно! Ахъ, скорѣй бы, скорѣй догнать солнце!

 

III

 

Отлетъ.

 

Журавликъ проснулся рано: еще не показалось солнце. Кругомъ, на всѣхъ кочкахъ, стояли журавли, поджавъ ноги. Они ожидали условленнаго крика. Тревожные голоса раскатились по болоту. Это кричали старые журавли:

- Въ дорогу! въ дорогу!

Вздрогнулъ Журавликъ.

На высокой кочкѣ стоял старый журавль-вожакъ. Он первый скомандовал: въ дорогу! Захлопали крылья, и поднялась въ воздухъ первая стая. Она поднялась высоко, вытянулась угломъ и потянулась на юъг, къ солнцу.

Курлык … курлык … курлык … - звенѣло въ воздухѣ.

                                                                                                     // л. 4 

 

- А мы-то когда? - спрашивалъ Журавликъ.

Онъ вертѣлъ головой, прыгалъ от нетерпѣнiя и билъ по воздуху крыльями.

- Сейчасъ мы тронемся, - сказалъ журавль-отецъ. - Полетимъ всѣ, кто жилъ на этомъ болотѣ. Посмотри хорошенько кругомъ, Журавликъ, запомни мѣсто. Случится назадъ летѣть съ моря, насъ, может быть, не будет, такъ приглядись. Помни одно: теперь полетимъ къ солнцу.

Снова пронзительно крикнулъ съ кочки старый журавль.

- Теперь наша стая. Ну, разъ ... два … три!

Радостный крикъ вырвался изъ груди Журавлика:

- Курлык...! Прощай, болото! Прощайте, старыя гнѣзда!

- Догонимъ солнце! догонимъ! - кричала шумная стая.

«Какъ высоко», - думалъ Журавликъ, осматривая все, что было внизу, на землѣ. - «Как хорошо!».

Болото пропало. Лѣсъ внизу чорно-желтый коверъ. А вонъ и деревня въ сторонѣ. И вдругъ яркимъ свѣтомъ ударило въ глаза Журавлику. Изъ-за края земли поднималось огромное багровое солнце. Онъ даже закрылъ глаза.

- Вотъ оно, солнце! - закричалъ онъ звонко, какъ мог. - Здравствуй, милое солнце!

И сильнѣй заработалъ крыльями.

 

IV

 

Прощай, горячее солнце!

 

Два дня была стая в пути. Все время погода была хорошая, и совсѣмъ не было вѣтра. Днемъ журавли отдыхали в глухихъ болотахъ, а съ вечерней зари снова трогались въ путь. На ночлегѣ самый старый журавль становился на высокую кочку и зорко смотрѣлъ кругом, - нетъ ли опасности.

Журавликъ чувствовалъ себя прекрасно. Онъ летѣлъ впереди матери и разсѣкалъ передъ ней воздухъ сильными крыльями.

- Когда же мы прилетимъ? - спросилъ онъ у матери, когда на восходѣ солнца стая опустилась в глухомъ торфяномъ болотѣ.

- Еще не такъ скоро. Еще больше половины дороги осталось.

День был тусклый, холодный. Усталые журавли спали. Въ воздухѣ послышался свист. Журавликъ проснулся.

- Что это?

- Это утки пролетѣли, - сказала мать. - Онѣ тоже летятъ за солнцемъ.

                                                                                                     // л. 5 

 

Спи, Журавликъ, спи.

И они заснули.

Къ вечеру опустился на болото туманъ, густой, холодный.

- Въ дорогу, въ дорогу! - тревожно крикнулъ старый журавль. - Скорѣй!

Стая проснулась, взвилась, а слѣдомъ грянулъ выстрѣлъ. Что-то ударило Журавлика въ ногу. Острая боль пронизала его. У него потемнѣло въ глазахъ, и крылья стали слабѣть.

- А-а-а! .. - закричалъ онъ- Курлык … курлык … Я усталъ! Не могу! Мнѣ больно!..

А крылья слабѣли. Онъ звалъ мать и отца и все ниже опускался къ землѣ. Тревожный крикъ загремел въ воздухѣ. Журавликъ лежалъ на лѣсной полянѣ, возлѣ болотца. Изъ подбитой ноги его текла кровь. А надъ нимъ кружилась родная стая и печально кричала. Она звала. Напрасно: Журавликъ не двигался.

Опять въ сторонѣ грянул выстрѣлъ.

- Въ дорогу! Скорѣй, скорѣй! - крикнулъ старый вожакъ, и стая потянула на югъ.

Прощая море! Прощай, горячее солнце!..

 

V

 

В лесу.

 

Наступалъ вечеръ. Тѣни ползли по лѣсному болотцу. Садилось солнце. Журавликъ открылъ глаза. Никого не было. Его охватилъ ужасъ.

«Это, должно быть, смерть» - подумалъ онъ. - «А море? а теплыя воды? А отец, мать?»

Становилось холодно.

- Солнце, солнце! - стоналъ озябшiй Журавликъ. - Гдѣ же солнце?

Но солнце уже зашло, и уже надвигался туманъ.

- Я не хочу умирать … - шепталъ Журавликъ. - Я хочу видѣть солнце, я хочу видѣть море и рисовыя поля … Я догоню, догоню!

Онъ взмахнулъ крыльями и сталъ на одной ногѣ. Подбитая нога висѣла. Онъ собралъ всѣ свои силы, подпрыгнулъ и поднялся въ воздухъ. Еще бы одинъ взмахъ, и пропала бы лѣсная поляна. Но мѣшаютъ вершины лѣса, и уходятъ силы. Журавликъ крикнулъ и опустился.

Смерть … смерть … Жалобно кричала сова в лѣсной чащѣ.

Журавликъ не видѣлъ, какъ на поляну вышелъ лѣсникъ с мальчикомъ. Они подошли к нему.

- Ишь ты … журавель! - сказалъ лѣсникъ. - Смотри-ка, Гришутка!

- Да его подшибли, тятя! Смотри-ка, нога-то у него …

                                                                                                     // л. 6 

 

 

- Подшибли. Экiй народъ! На что позарились!

Лѣсникъ потрогалъ Журавлика за носъ и приподнялъ. Журавликъ открылъ глаза, встрепенулся и клюнулъ за палец.

- Ахъ, ты, разбойник! еще  клюется …

- Тятя, возьмемъ его в избу! а? Тятя!

- Да не ной! Куда я его на зиму-то уберу? Ему просторъ нуженъ. А зимы онъ пуще смерти боится.

Лѣсник подумал.

- Развѣ въ усадьбу снести … Ну, ладно, возьмемъ.

Онъ захватилъ Журавлика одной рукой за носъ, другой под живот и понесъ въ лѣсную сторожку.

 

VI

 

Въ неволѣ.

 

На другой день лѣсникъ отнесъ Журавлика въ усадьбу. Хозяинъ усадьбы купилъ его для своего сына, Сережи, и для Журавлика началась новая жизнь.

Сейчас же приступили къ лѣченiю. Сережин отецъ осмотрѣлъ разбитую ногу и сказалъ, что рана не опасна.

- Кость цѣла, а рану мы вылѣчимъ, - сказалъ онъ Сережѣ. - Только ты ходи за нимъ хорошенько.

Рану промыли, присыпали iодоформомъ и забинтовали. На ночь Журавлика помѣстили во дворѣ, въ прачешной.

Потянулись скучные дни. Нога, наконецъ, поджила, и повязку сняли.

- Ну, Журавликъ, теперь намъ можно и погулять! - сказалъ Сережа. - Только не улети, смотри.

Съ этими словами Сережа надѣлъ Журавлику на ногу ремешокъ, затянулъ петельку и вывелъ во дворъ.

Былъ ясный, прохладный октябрьскiй день. По усыпанному пескомъ двору грустно ходилъ Журавликъ. Но на дворѣ онъ былъ не одинъ. По двору гуляли куры, важно прохаживался индѣйскiй петухъ, у конюшни возились воробьи. На крылечкѣ дремалъ старый котъ Мурзикъ.

Как только Журавликъ появился на дворѣ, всѣ переполошились. Мурзикъ скатился съ крылечка, зашипѣлъ и фыркнулъ. Куры покудахтали съ испугу, пѣтухъ разлетѣлся, было, чтобы нагнать страху, но сейчасъ же отскочилъ и попытался испугать крикомъ. Но особенно взволновался Индюкъ. Ему показалось, что теперь никто не будет любоваться его красотою, что явил

                                                                                                     // л. 7 

 

ся соперникъ. Поэтому онъ распустилъ вѣеромъ хвостъ, надулся и крикнулъ:

- Вотъ такъ чучело! Урода привели! Терпѣть не могу длинноногих!

- Зачѣмъ вы меня обижаете? - сказалъ Журавликъ. - Я не хотѣлъ сюда. Я хочу далеко … за море …

- Знаемъ мы васъ! - кричалъ Индѣй Индѣичъ. - Суетесь в чужое мѣсто с длиннымъ носомъ! Я и разговаривать съ вами не желаю! Пффссс …

Индюк зашипѣлъ и важно отошелъ въ сторону, гдѣ уставился въ угол носомъ.

«Какой злой ...» - подумалъ Журавликъ.

- Скажите, пожалуйста, - обратился онъ къ пѣтуху. - Отчего этотъ тетеревъ такой сердитый? Вѣдь это тетерев?

Пѣтухъ былъ въ восторгѣ: его спрашивали. Поэтому онъ изъ вѣжливости сталъ на одну ножку и сказалъ.

- Простите, но вы ошиблись. Это не тетеревъ, а индѣйскiй пѣтухъ. Но онъ, вообще, глупъ. Онъ поэтому считает себя умнѣй всѣхъ и презирает насъ. Но, я знаю, что придетъ время, и его зарѣжетъ поваръАрхипъ. Я это очень хорошо знаю. И меня зарѣжетъ, и всѣхъ …

Журавликъ встрепенулся.

- Да вы не бойтесь, - сказалъ пѣтухъ. - Вѣдь журавлей не ѣдятъ. Я это очень хорошо знаю. Я старый пѣтухъ, шестой годъ мнѣ пошелъ, и …

- Вы увѣрены?

- Положительно. Была у насъ тутъ цапля, такъ же вотъ, как и вы, на цѣпи ходила, а потом и померла отъ старости. Ее такъ и не зарѣзали. Вотъ меня зарѣжутъ, а васъ нѣтъ.

- Неужели вы не боитесь? Вы такъ спокойно разсказываете …

- Что дѣлать? Судьба. - сказалъ пѣтухъ и вздохнулъ. Вы потолкуйте съ Мурзикомъ, - онъ у насъ ухъ какой мудрый! - такъ онъ мнѣ все растолковалъ. «Ты, говоритъ, пользу принесешь. Какъ зажарятъ тебя, мнѣ и перепадетъ что-нибудь. А такъ-то тебѣ что по двору-то ходить, безъ пользы!» - Вонъ какъ ловко объяснилъ! Онъ мудрый.

- А скажите … цапля-то не пробовала улетѣть?

- Улетала, но только опять изловили на полѣ, а Архипъ ей крылья и обрѣзалъ, - сказалъ пѣтухъ. - Я вамъ и думать объ этомъ не совѣтую. Вы своихъ потеряли.

Пѣтухъ опустилъ ножку и отошелъ. Журавликъ задумался. Ему вспомнилась мать, отец, родная стая. Ему вспомнилось приволье болот, солнце. Онъ поднялъ голову и посмотрѣлъ въ небо.

- Они теперь летятъ, летятъ. А, можетъ быть, уже и долетѣли. Какъ скучно, какъ скучно!

                                                                                                     // л. 8 

 

VII

 

Мурзикъ.

 

Подошли холода. Разъ даже повалилъ густой снѣгъ, и Журавликъ вспомнилъ про лягушенка.

- Это, должно быть, зима. Какъ холодно! ой, какъ холодно!

Журавлика убрали въ прачешную и уже не выпускали на воздухъ.

Въ теплой прачешной, за печкой, ему становилось скучно и душно. Тогда онъ, часто ночью, подымался съ сѣна, подходилъ къ окошку и начиналъ клювомъ соскабливать снѣжокъ со стекла. За окномъ онъ видѣлъ бѣлый снѣгъ, видѣлъ звѣзды на небѣ, и ему вспомнились ночи на родномъ болотѣ, кваканье лягушекъ и ласки матери.

- Гдѣ-то она теперь? гдѣ? - спрашивалъ онъ себя.

Онъ вспоминалъ въ эти минуты даже лягушенка.

«Спитъ онъ теперь въ норкѣ, подѣ кочкой. Придетъ весна, и онъ опять будетъ прыгать, а я буду все тутъ же, въ углу, на цѣпи …

Какъ-то разъ съ самаго утра валилъ снѣгъ, а къ ночи завывала метель. Было скучно Журавлику. Кот Мурзикъ забрался въ прачешную и завалился на печку, а Журавликъ забился въ сѣно. Лежалъ и заснулъ. И приснилась ему родная стая. Приснилась ему, будто летитъ онъ съ матерью и отцомъ и видитъ впереди солнце. И крикнулъ Журавликъ во снѣ, такъ крикнулъ, что старый Мурзикъ, как полѣно, свалился съ печки, засверкалъ глазами, зашипѣлъ, и шерсть на немъ поднялась дыбом.

- Вы съ ума сошли?! - крикнулъ онъ на Журавлика. - Весь домъ всполошили! Добрымъ людямъ покою не даете! Чуть голову не расшибъ из-за васъ!

Журавликъ молчалъ. Онъ самъ испугался своего крика.

- Ну, вотъ вы и молчите. Хорошо, что сознаете вину. Я все прекрасно понимаю. Вы тоскуете, такъ?

- Да, - сказалъ Журавликъ. - Мнѣ тяжело. Я не могу такъ жить. Я хочу видѣть солнце, я долженъ строить гнѣздо. Я хочу быть со своими.

- Хе-хе-хе! - засмѣялся Мурзикъ. - Вы слишкомъ многаго хотите. Солнце! Вы его видите, когда васъ выпускают. Гнѣздо? У васъ прекрасное гнѣздо здѣсь … за печкой!

- Но я хочу видѣть море, травку … Я хочу видѣть мать! Я хочу летать! А тутъ, за печкой, мнѣ душно …

Мурзикъ такъ и заходилъ на всехъ лапкахъ.

- Вотъ вы все говорите - «я хочу, я хочу ...». А я вотъ цыплятъ хочу, да нет ихъ, лѣто не пришло. Вы на меня смотрите и берите примѣръ! По

                                                                                                     // л. 9 

 

вѣрьте мнѣ! И здѣсь модно прекрасно проводить время. Занесутся куры, пойдут цыплята … Такъ-то хорошо!

- Эта жизнь не для меня, - сказалъ Журавликъ.

- Не знаю, чего вамъ нужно! - строго сказалъ Мурзикъ. - Что вы, умнѣе меня? Я вамъ говорю, что я самый умный и все понимаю. Васъ любитъ Сережа. Вы поймите, что онъ меня, меня начинаетъ забывать! Вамъ мало этого? Отвѣчайте!

- Ахъ, вы не знаете, как прiятно кружиться и кричать въ воздухѣ! - сказалъ Журавликъ. - Как прiятно стоять въ воде и …

- Терпѣть не могу! - закричалъ Мурзикъ. Вы совсѣмъ глупый! Вертѣться въ воздухѣ! Голову-то разбить? Вы съ ума сошли?!

- Вы не понимаете меня!

- Ну, конечно … Вы умнѣй меня! - Мурзикъ совсѣмъ разсердился. - Такъ слушайте же! Хотя мнѣ это и непрiятно, но я скажу. Придется вамъ здѣсь помереть.

- Нѣтъ! - рѣшительно сказалъ Журавликъ. - Этого не будет.

- Поживемъ — увидимъ. Довольно болтать! Я спать хочу. Только не орите своимъ дикимъ голосомъ и не мѣшайте спать тѣмъ, которые умнѣе васъ.

И Мурзикъ ушелъ на печку. Тамъ онъ долго ворчалъ и ворочался, и Журавликъ слышалъ даже, какъ он обругал ъкого-то дуракомъ.

Онъ долго не могъ заснуть в эту ночь. Стоялъ у окна и смотрѣлъ в небо.

 

VIII

 

Привѣтъ с неба.

 

Наконецъ, кончилась страшная, долгая зима. Снѣгъ почти стаялъ. Прилетѣли грачи, шумѣли снѣговые потоки.

Журавликъ тоскливо стоялъ на дворѣ у кола и смотрѣлъ въ небо. Ярко свѣтило весеннее солнце, и небо было синее, синее. День выдался теплый, тихiй. Голуби ворковали на крышѣ, а воробьи носились стайками и чирикали, как сумасшедшiе. Индюкъ распушился и кричалъ на вѣсь дворъ. За зиму онъ потолстѣлъ втрое и теперь еще болѣе важничалъ. Пѣтухъ распѣвалъ на помойной ямѣ. Мурзикъ валялся на солнышкѣ и мурлыкалъ. Всѣ чувствовали себя прекрасно.

Только один Журавликъ стоялъ грустный возлѣ кола и глядѣлъ въ небо.

Курлык … курлык … курлык … - зазвенѣло въ небѣ.

Высоко въ небѣ летѣла журавлиная стая. Вотъ

                                                                                                     // л. 10 

 

уже показалась надъ самымъ дворомъ, пролетѣла и потянулась надъ полем.

Курлык … курлык … курлык … - неслось съ неба.

Журавликъ вытянулъ шею и смотрѣлъ. Потомъ взмахнулъ крыльями, жалобно крикнулъ и рванулся. Ремешокъ натянулся, и Журавликъ упалъ возлѣ кола. Рѣзкiй крикъ вырвался изъ его груди. Онъ снова поднялся, вытянулъ шею къ небу и слушалъ. Но уже затихла журавлиная пѣсня, и уже не было слышно:

Курлык … курлык …

И понялъ Журавликъ, что журавли лѣтели теперь съ моря на сѣверъ.

- Однако, вы даже кричать разучились! - сказалъ насмѣшливо Мурзикъ. - Видите, как все идет прекрасно. К сожалению, у вас еще осталась скверная привычка махать крыльями и торчать на одной ноге. Вы исправьтесь: это неприлично. Вотъ вы себѣ чуть ногу не вывернули, а вѣдь это только для хозяевъ хлопоты. Экая бѣда - журавли полетѣли! Ну, и пусть летятъ! Они сами по себѣ, а вы тоже сами по себѣ: вы нашъ!

- Замолчите! - крикнулъ Журавликъ. - Я не вашъ! Вы старый, злой котъ! Я понялъ васъ. Вы рады, что я такъ мучаюсь! И вы еще даете мнѣ совѣты? Кто вы? Вы скверный котъ. Вы воруете на кухнѣ мясо, я видѣлъ. Я не могу жить съ вами, съ этим глупымъ Индюкомъ! Я никогда никому не дѣлалъ зла, и знайте, что я всегда буду думать о небѣ, о солнцѣ, о своихъ родныхъ!

- Вы меня не оскорбляйте, нахалъ! - крикнулъ Индюкъ, распушивъ перья. - Какъ вы смѣете?! Вы знаете, кто я? Долгоносый болванъ! Вы знаете кто я? Я — самая вкусная птица! Меня будутъ есть и хвалить, а вас, когда издохнете, на помойку выкинутъ! Нахалъ!

Всѣ такъ и покатились со смѣху, а Индюкъ сказалъ:

- Смотрите, какъ они смѣются надъ вами. Впередъ вамъ наука!

И отшелъ, еще больше распушивъ хвостъ.

Сережа видѣлъ все. Онъ слышалъ, какъ кричали журавли. Онъ видѣлъ, какъ его Журавликъ рванулся и упалъ. Онъ подбѣжалъ къ Журавлику, обнялъ его за шейку и сталъ цѣловать.

- Бѣдный мой, Журавлъик! Тебѣ хочется къ нимъ … я знаю. Но ты уже не можешь летать далеко. Мнѣ папа говорилъ. Ну, залетишь ты въ лѣсъ, сядишь въ болото, и тебя заклюютъ ястреба.

Журавликъ почуялъ ласку. Онъ стоялъ тихо, положивъ длинный клювъ свой на плечо мальчика.

Мурзику стало досадно, что ласкаютъ Журавлика. Он спрыгнулъ съ крылечка и сталъ тереться у ногъ Сережи.

- Брысь, Мурзикъ! - крикнулъ Сережа. - Ты еще оцарапаешь моего Журавлика.

                                                                                                     // л. 11 

 

Мурзикъ обидѣлся.

- Ишь ты … нарочно заоралъ, чтобы его поласкали. Ну да ладно, что дальше будетъ.

Перелетъ кончился. Наступило лѣто и потянулось скучно-скучно. Новаго ничего не было. Мурзикъ каждый день давалъ Журавлику совѣты, но тотъ старался не слушать, прятал подъ крыло голову и притворялся спящимъ.

- Вы можете не слушать, но я вамъ желаю добра. Оставьте эту глупую привычку прятать подъ крыло голову и торчать на одной ногѣ. Это меня раздражаетъ.

 

IX

 

Неожиданный другъ.

 

Стояли жары. Журавликъ дремалъ какъ-то въ полдень у своего кола. Всѣ во дворѣ спали.

- Кррра-а … крра-а-а!

Журавликъ проснулся и взглянулъ на крышу сарая. На сараѣ сиделъ чорный воронъ.

- Здравствуйте! Я давно хотѣлъ поговорить съ вами.

- Я очень радъ, - сказалъ Журавликъ. - Здравствуйте.

- Я старый больной воронъ. Я испыталъ то же, что и вы.

- Жалко, жалко мнѣ васъ! - сказалъ Журавликъ.

- Меня подстрѣлилъ поваръ Архипъ, и вот я три года живу здѣсь. Видите, у меня крыло разбито. Сперва я рвался въ родные лѣса, даже уходилъ въ поле, но уже не могъ летать и вернулся назадъ. И вотъ живу здѣсь на крышѣ. Тяжело здѣсь! Я многое пережилъ, я понимаю вашу тоску и хочу подать вамъ совѣтъ: бѣгите отсюда, пока еще не ослабѣли крылья.

- Но я не могу! Я привязанъ. Мнѣ такъ тяжело, что я лучше готовъ умереть!

- Зачѣмъ умирать! - сказалъ воронъ. Вотъ скоро осень, ваши журавли полетятъ на югъ. Постарайтесь! Потомъ поздно будеът. Ослабнутъ крылья …

- Добру учите, добру! - зашипѣлъ Мурзикъ. Подбили крыло-то! мало? Калѣка! Только не будетъ по вашему, нѣ-ѣтъ!

Воронъ задергалъ подбитымъ крыломъ.

- Я съ ворами не разговариваю! - каркнулъ онъ.

- Какъ я радъ вамъ, - сказал Журавликъ. - Полетимте вмѣсте!

- А крыло-то! Нѣтъ, для меня уже прошла жизнь. А вы еще молоды. Увидите моихъ, скажите, что я еще живъ. Скажите, что я ихъ помню. Пусть не забываютъ … и … меня …

                                                                                                     // л. 12 

 

И воронъ опустилъ голову.

- Вы сѣете раздоръ! - крикнулъ Мурзикъ. - Такъ такъ-то вы благодарите за хлѣбъ!

Кто-то швырнулъ камнемъ, и ворон отскочилъ подальше. Разговоръ кончился.

- А за вами я буду слѣдить, я! - строго сказалъ Мурзикъ. - Вы доставляете намъ всѣмъ столько забавы, что мы не хотимъ потерять васъ. Помните!

 

X

 

В темнотѣ ночи.

 

Листья пожелтѣли. Наступила осень. Скоро журавли полетятъ къ югу.

Былъ темный августовскiй вечеръ. Накрапывалъ дождь. Журавликъ стоялъ въ прачешной, у окна.

- Кррра-а … кррра-а … - услыхалъ онъ. - Вы спите?

- А, это вы! - сказалъ онъ, узнавъ калѣку-ворона. - Нѣтъ, я не сплю.

- Когда же вы? Сегодня я слышалъ, что Архипъ собирался обрѣзать крылья гусямъ. Хотѣлъ и вамъ подстричь.

Журавликъ встрепенулся.

- Что? крылья? Обрѣзать мнѣ крылья?! - Но скажите, что же мнѣ дѣлать?

- Тогда все пропало,- продолжалъ воронъ -  А на дняхъ будут ставить вторыя рамы. Теперь спѣшите, а то будетъ поздно!*

- Я погибъ, погибъ … - печально говорилъ Журавликъ. - Что дѣлать?!

- Постойте … Попробуйте ударить носомъ въ раму. Может быть, она не заперта.

Оставалось последнее средство.

Журавликъ уперся клювомъ въ раму, нажалъ, и окошко открылось. Онъ подпрыгнулъ и выскочилъ на воздухъ. Калѣка- воронъ отъ радости захлопалъ крыломъ.

- Скорѣй, - торопилъ онъ Журавлика, - Черезъ этотъ заборъ, тамъ поле, а дальше начинается лѣсъ. Скорѣй!

- Тамъ лѣсъ … поле … - шепталъ Журавликъ. - Вы спасли меня. Одинъ вы меня пожалѣли!

- Это не важно, - скромно сказалъ воронъ. - Я калѣка, да, но я такая же свободная птица, как и вы. Ну, счастливый путь, кррр...

Онъ не договорилъ: что-то остановилось у него въ горлѣ.

- Летимте вмѣсте! - сказалъ Журавликъ.

- Ослабъ я, старъ я, - сказалъ калѣка-воронъ. - Помру я скоро. Ну, скорѣй, скорѣй!

                                                                                                     // л. 13 

 

Журавликъ расправилъ крылья и взлетѣлъ на сарай. Была уже темная ночь. Лилъ дождь. Шумѣли деревья ъв саду. Журавликъ крикнулъ и пропалъ въ темнотѣ ночи.

Курлык … курлык … курлык …

- Кррр-а … кра! Счастливаго пути! - крикнулъ воронъ. Кра-а!

Мурзикъ проснулся на печкѣ. Въ открытое окно врывался вѣтеръ.

- Какая холодная ночь, - заворчалъ онъ. - И окна закрыты, а холодно. И чего разорался старый калѣка?! Самъ не спитъ и другимъ не даетъ …

Съ этими словами котъ завернулся калачикомъ и заснулъ.

 

XI

 

На свободѣ.

 

Журавликъ опустился въ лѣсу, подвернулъ подъ себя ноги и сталъ ждать разсвѣта. Долго тянулась ночь. Дождь лил, какъ изъ ведра. Наконецъ, стало разсвѣтать, дождь пересталъ, но небо было покрыто тучами.

Журавликъ осмотрѣлся. Что-то знакомое было кругомъ. Онъ вспомнилъ. Здѣсь онъ когда-то лежалъ. Здѣсь его подобралъ лѣсникъ. И онъ опять вспомнилъ о матери, о своей родной стаѣ.

«К солнцу летѣть надо», - вспомнилъ онъ слова отца. Но солнца не было: тучи покрывали небо Тогда онъ сталъ ждать солнца. Прошелъ день, наступила ночь, а солнца не было.

«Завтра въ дорогу», - подумалъ онъ. - Какъ-нибудь доберусь. Он нашелъ брусничникъ, немного утолилъ голодъ, подвернулъ подъ крыло голову и задремалъ. Ночь тянулась. Близился разсвет.

Курлык … курлык … курлык …

Журавликъ проснулся. Что такое? Не сонъ ли? Нѣтъ. Онъ опять услышалъ серебряную пѣсню журавлей. Он всъкочилъ на ноги и слушалъ.

Да, теперь было ясно: съ сѣвера летѣли журавли. Онъ вытянулъ шею и крикнулъ:

- Возьмите меня! Я вашъ!

Стая налетала.

- Я вашъ! - кричалъ Журавликъ. - Возьмите меня съ собой!

Онъ поднялся съ земли и полетелъ на встречу. Громко крикнулъ старый журавль, стая убавила ход ъи опустилась въ болотѣ.

- Я вашъ! - кричалъ Журавликъ.

                                                                                                     // л. 14 

 

 

- Да, ты нашъ, - сказалъ старый журавль. - Мы возьмемъ тебя въ путь.

- Гдѣ же отецъ мой, гдѣ мать? - спрашивалъ Журавликъ. - Я потерялъ ихъ давно-давно. Я много дней прожилъ у людей. Гдѣ мать?

- Ихъ ты найдешь тамъ, куда мы летимъ, - сказалъ старый журавль. - Тамъ соберутся всѣ. Мы летимъ в первой стаѣ.

Журавли заснули. Прошелъ дождливый день. Передъ вечеромъ старый журавль крикнулъ:

- Въ дорогу!

Стая поднялась высоко въ небо. Что это тамъ, въ сторонѣ? Тамъ заходило солнце. Его еще закрывалъ край тучи. Внизу показались постройки, сараи, дворъ. Журавликъ узналъ: на дворе стоялъ знакомый колъ съ цѣпью. На сараѣ сидѣлъ калѣка-воронъ.

Курлык … курлык... - крикнулъ Журавликъ. - Прощайте!

Воронъ поднялъ голову и замахалъ здоровымъ крылом.

- Кррра-а ... Счастливаго пути! Кррра-а …!

Солнце выглянуло изъ тучи.

- Вотъ оно, солнце! дорогое солнце! - крикнулъ Журавликъ.

- Курлык … курлык … - кричали журавли. - Догонимъ солнце! Курлык … Курлык.

 

                                                                                                     // л. 15 

 

 

 

 

1 сент. 1905 г.

Къ солнцу

 

Утреннички становились[1] холоднѣе. Солнце всходило позднѣе[2] и раньше садилось.[3] Удлинялись ночи,[4] гуще спускались туманы.[5] Холодный, осеннiй[6] багрянецъ[7] замѣнялъ зеленое жаркое лѣто.

Когда разъ[8] на зорькѣ[9] первогодокъ-журавль перелетѣвъ по обыкновенiю[10] мокрый лужокъ, ступилъ въ воду, онъ поспѣшилъ[11] подобрать[12] подъ крыло ножку, и съежился отъ холода.[13]

— Странно — подумалъ онъ, —[14] Какая скверная вода…[15] Нельзя и пополоскаться![16] за ноги стала кусать…

Покачавъ въ раздумьи[17] длиннымъ еще мягкимъ[18] носомъ, онъ[19] клюнулъ съ азартомъ[20] высунувшегося изъ воды лягушонка, промахнулся и вспрыгнулъ на кочку.

— И какой туманъ! — сказалъ онъ,[21] задумчиво[22] осматриваясь по сторонамъ —…Неужели будетъ все холоднѣе…[23] Что же сдѣлалось съ солнцемъ? —

Журавликъ вспомнилъ, что послѣднiе дни вода[24] <становилась холоднѣе,> меньше попадалось лягушатъ и[25] водяныхъ жуковъ,[26] жостче[27] стали болотныя травы,[28] особенно взгрустнулось ему, когда онъ вспомнилъ, что частенько[29] послѣднее время приходилось[30] засыпать[31] голоднымъ,[32] драться съ товарищами даже[33] изъ-за ничего нестоящаго[34] червячка…[35]

Ахъ, какъ хорошо было прежде, когда ночка была короткая-короткая… Сколько потѣхи было, когда вокруг кричали лягушата<,>

// л. 17

 

трещали кузнецы[36] и зобъ былъ такъ туго набитъ, что трудно было ходить!..

А теперь!..

Лягушонокъ опять выставилъ голову, около самой кочки, втянулъ[37] <воздухъ> и[38] квакнулъ[39].

Журавликъ быстро[40] ударилъ клювомъ[41] и вытащилъ[42] болотную грязь, а лягушонокъ[43] уже былъ далеко и опять выставлялъ[44] голову съ глупыми глазами.[45]

— Кончилась ваша власть… кончилась — заквакалъ онъ…<—> Много вы нашего брата погубили…[46] Теперь дружокъ[47] не такъ то легко по болотамъ лазить, да разбойничать!..[48] Зима, братъ, близко..!

— Зима?.. — спросилъ разсерженный и голодный журавликъ… <—> Это что же такое?[49]

— Не знаешь, братъ… — Скверная вещь… я ужъ одну перетерпѣлъ… Холода пойдутъ, посыпется снѣгъ бѣлый-бѣлый[50], а вода пропадетъ…

— Какъ пропадетъ?.. — спросилъ изумленный журавликъ.

— Такъ и пропадетъ… Твердая[51] будетъ… Стукнешь ты въ нее носомъ то, а она не пуститъ его… какъ въ дерево ударишь… вотъ что… Насъ то братъ тогда не достанешь, мы въ такiе норы запрячемся,[52] что и днемъ со гнемъ[53] не найдешь… Въ грязь залезѣмъ и будемъ себѣ спать — всю зиму проспимъ…[54]

— [55]…А мы то какже..? вѣдь[56] съ голоду тогда помирать придется…[57]

— Ну, ужъ это ваше дѣло… Любишь кататься — люби и санки возить…[58] — Всѣмъ вамъ крышка будетъ! Вы въ землю то прятаться не умѣете![59] Ну, прощай, холодно мнѣ съ тобой[60] дуракомъ разговаривать…

И лягушонокъ нырнулъ…

Раздумье охватило[61] журавлика… Зима… Не вретъ ли этотъ скверный лягушонокъ?..

Въ это время возлѣ журавлика опустилась стайка сѣрыхъ[62] журавлей[63].[64]

// л. 17 об.

 

— Вотъ ты гдѣ! — сказала журавлиха. <—> Ишь какой прыткiй… А мы то тебя искали!

— Смотри братъ не нарвись! — строго сказалъ[65] старый журавль… — Вотъ скоро вамъ всѣмъ тяжелое дѣло предстоит… Какъ то вы въ дорогѣ окажетесь…

— Въ какой дорогѣ? — спросилъ удивленный журавликъ.

— Увидишь скоро… — уклончиво сказалъ старый журавль и сталъ шарить[66] носомъ въ водѣ[67] и[68] <вытянулъ> жука-плавунца[69]…

— Плохо дѣло… плохо… — жаловалась журавлиха… не находя пищи…[70] <—> одна глина, да песокъ[71]…[72] Ты то нашелъ[73] что ли что… — спросила она журавлика[74].

— Былъ тутъ лягушонокъ, все увертывался[75] да и холодно въ воду лѣзть… Но зато я узналъ многое… многое…

— Что такое?

— Лягушонокъ говорилъ мнѣ про зиму, говорилъ, что всѣмъ намъ будетъ какая то[76] крышка, придетъ зима и вода пропадетъ… Правда-ли это?

— Правда…

— И всѣмъ намъ будетъ «крышка»?

— Вралъ тебѣ лягушонокъ… Видѣлъ, что глупъ ты, ну и малый…

— А зима то?

— Ну что жъ что зима… Ничего не значитъ… Это ему[77] зима страшна а не намъ…[78] Мы — сильныя птицы. — Намъ зима не страшна…[79]

— А солнце то какже — вѣдь оно уходитъ отъ насъ… <—> печально сказалъ журавликъ… — Ночи длиннѣе стали[80]<.>

— Догонимъ солнце!.. — сказалъ старый журавль…

<—> Догонимъ, догонимъ!!! — звонко[81] закричали всѣ журавли и чувствуя свои силы замахали мощными крыльями.[82]

И у журавлика вдругъ весело стало на сердцѣ, когда онъ услыхалъ эти бодрые крики надежды[83]… Лягушонокъ — такая мелкота — зимы не боится… а я… я… вѣдь я могу взвиться къ солнцу[84] и будетъ тепло… — подумалъ онъ[85]… Вѣрно, вѣрно… — <нрзб.> къ нему… Такъ и они говорили — Догонимъ солнце!

// л. 18

 

А какъ хорошо имѣть крылья… У журавлика[86]

Какое счастье![87] У насъ есть крылья[88], могучiя крылья. Мы полетимъ въ небо, къ солнцу, къ теплу[89]!

<—> Догонимъ солнце! — весело крикнулъ журавликъ и сильными взмахами ринулся за стаей.

Стая летѣла къ знакомому лугу,[90] туманъ расползался, солнце начинало грѣть и воздухъ вздрагивалъ отъ веселаго журавлинаго крика… Курлы-курлы!..[91]

— Догонимъ солнце! къ солнцу! къ солнцу!.. — гремѣла[92] пѣснь журавлей.

 

— Глава II

Сборы въ дорогу…[93]

Въ[94] непроходимомъ, кочковатомъ болотѣ,[95] около пустыхъ гнѣздъ собралась[96] стая журавлей… Ихъ было немного, штукъ[97] <до> двадцати[98]. Нашъ знакомый Журавликъ былъ тутъ же… Журавли стали безпокойнѣе[99], кричали, кружились, точно танцовали,[100] вокругъ своихъ гнѣздъ,[101] устроились на кочкахъ, и часто хлопали гигантскими крыльями…

— Какое веселье у насъ сегодня![102] — сказалъ Журавликъ матери… <—> Почему это?

— Сегодня мы[103] ждемъ[104] товарищей — по пути…[105] Скоро и въ дорогу тронемся[106]. Наступаютъ холода… Пора въ путь, къ теплымъ водамъ, тамъ[107] солнце грѣетъ,[108] тамъ высокiя[109] травы. Пора на море!

— А что такое море? — спросилъ Журавликъ. — Я не знаю моря…

И мать[110] стала говорить ему про[111] далекiя страны, про теплыя моря, громадныя рѣки,[112] обросшiя высокимъ папирусомъ, раскинувшимъ надъ водою свои разрѣзные гигантскiе зонтики, про[113] тучные[114] луга, и[115] болота, гдѣ много разныхъ красивыхъ птицъ собирается и находитъ себѣ пищу и кровъ.

— И ты была тамъ! — съ восхищенiемъ спрашивалъ Журавликъ. — ты все видѣла своими глазами?

— Да… — говорила журавлиха… <—> и синее море и высокiе горы и поля засѣянные вкуснымъ рисомъ. Тамъ[116] солнце яркое… яркое… и вода теплая… Хорошо тамъ!

// л. 18 об.

 

—[117] Вы посмотрите на меня… Я всемъ доволенъ… А мало ли бы чего я захотѣлъ. Надо подчиняться обстоятельствамъ[118]… Да-съ — <нрзб.>[119] Вы доставляете удовольствиiе Сережѣ, вы даже своей особой такъ его привлекаете, что онъ и на меня вниманiя не обращаетъ… Я не сержусь… это такъ… къ слову пришлось…[120]

— Ай, <нрзб.> я хочу видѣть море, Журочку… вы впрочемъ её не знаете[121]. Я хочу летать… а здѣсь…[122] сидѣть за этой печкой… мнѣ душно… я хочу видѣть жизнь…

— Вотъ вы все говорите: я хочу… я хочу… А я вотъ желать сейчасъ хочу — да вѣдь <нрзб.>… <нрзб.> не пришло… мало ли чего мы хотимъ. Вы вотъ все о свободѣ да волѣ тоскуете, а свобода… какая тутъ свобода, когда надъ вами есть господа… да-съ — <нрзб.>[123]

— И притомъ, <нрзб.>[124] Свобода опасная вещь…[125] Вы <нрзб.> говорите[126] о свободѣ[127] съ почтеннѣйшимъ Индѣемъ Индѣичемъ… Онъ вамъ покажетъ свободу: <нрзб.> что и знать не можете о свободѣ[128] понимать не можете свободы[129] вы должны быть благодарны, что не погибли въ лѣсу…[130] Живете не съ нами, угождайте хозяину… и будетъ все прекрасно… Я вотъ живу…

Журавликъ возмутился…

<—> Да вѣдь вы здѣсь родились, вы не знаете иной, свободной жизни, вы не знаете какъ прiятно[131] стоять на болотѣ, когда туманъ начинаетъ уплывать къ небу, какъ прiятно кружиться и кричать въ воздухъ,[132] встрѣчать солнце и дышать свободно…[133]

<—> Да… конечно… но… впрочѣмъ толку никакого не будетъ, если[134] вы будете тосковать и болтать о волѣ… А чтобы вы не увлекались буйными мечтаніями —[135] Напередъ говорю вамъ, хотя мнѣ это и непрiятно, — придется вамъ здѣсь помереть…

— Нѣтъ — …рѣшительно сказалъ Журавликъ… <—> Этого не будетъ.

— Поживемъ увидимъ — сказалъ Мурзикъ…<—> Простите… я спать хочу… только не орите пожалуйста, своимъ дикимъ голосомъ… не мѣшайте спать мнѣ и господамъ, которые васъ держатъ… изъ… состраданiя…

И Мурзикъ[136] ушелъ на печку.

— Нѣтъ… съ ними жить нельзя… — рѣшилъ Журавликъ… <—> Это хуже смерти… О, если бы я[137] погибъ тамъ… на лѣсномъ болотѣ.

 

VIII Кто они? —Другъ.

 

Наконецъ кончилась страшная, долгая зима…[138] Снѣгъ[139] почти стаялъ, неслись[140] потоки съ горъ, прилетѣли грачи… Журавликъ снова[141] тоскливо стоялъ на дворѣ у кола, поднявъ голову къ небу. Онъ смотрѣлъ на[142] веселое солнце, онъ слушалъ весеннiй шумъ, рокотъ потоковъ, онъ ловилъ жадным взоромъ быстрые облака… День выдался теплый, тихiй. Солнце грѣло, тополя налили почки, въ воздухѣ ставалъ<?> тонкiй ароматъ[143] пробуждающейся зелени… Голуби возились на кровляхъ и ворковали неумолчно. Воробьи носились кучами, какъ сумасшедшiе,[144] сбивались въ комки и снова[145] разбегались[146] какъ[147] <комья>. Индюкъ[148] рявкалъ побѣдоносно и за зиму, казалось, потолстѣлъ въ трое, столь пышно топорщились его[149] крылья… и вееромъ[150] раздувался хвостъ. Пѣтухъ[151] мѣрно цокалъ,[152] энергично разрывая помойныя кучи — но уже новый пѣтухъ (Предчувствiе стараго пѣтуха сбылось — его зарѣзали). Мурзикъ валялся на солнышкѣ, щуря глаза и мурлыча…

А Журавликъ стоялъ, поднявъ голову къ небу… Онъ замеръ… дрожитъ...

— Курлы… курлы… курлы… <—> Высоко и далеко еще позади… въ небѣ… несется журавлиная стая…[153]

// л. 19

 

Небольшая стая — журавлей двадцать… быстро летятъ они,[154] стремительно и <нрзб.> курлыканiе, веселое, звонкое, торжествующее…[155] Вотъ ужъ надъ самымъ дворомъ… Громче слышатся крики, звончѣе, точно серебряные струны звенятъ… Вотъ уже миновали дворъ… и <нрзб.> А Журавликъ вытянулъ шею, вытянулся весь[156], какъ струна,… Вотъ онъ взмахнулъ крыльями… разъ… два…[157] и[158] крикнулъ протяжно, жалко, цѣпь натянулась,[159] дернула ногу и упалъ Журавликъ возлѣ кола, и[160] жалобный крикъ вырвался изъ могучей молодой груди!..[161] Журавликъ поднялся, вытянулъ голову[162] вверхъ и снова слушалъ… но уже затихла журавлиная стая и уже не слышно курлы… курлы…

— Однако вы и кричать разучились… —[163] сказалъ Мурзикъ… <—> Видите, какъ все идетъ прекрасно[164]… Вы постепенно[165] отвыкаете отъ этихъ деревенскихъ привычекъ… Вы господская птица… и потому[166] приличное поведенiе — первое дѣло… Къ сожалѣнiю въ васъ еще замѣтна эта порывистость… Эта… необузданность…[167] Вотъ вы себѣ чуть было ногу не вывернули… а случись — господамъ непрiятность…[168] Экая бѣда… Ну, журавли полетѣли… Они сами по себѣ… а вы… вы тоже[169] сами по себѣ… вы нашъ…

— Замолчите… — крикнулъ Журавликъ… <—> Вы скверный, злобный… Я понялъ Васъ… вы унижаетесь и[170] подличаете передъ господами, чтобы они васъ ласкали; вы воруете на кухнѣ мясо… я видѣлъ… вы стараетесь заглушить во мнѣ все хорошее, что я получилъ на волѣ, вы хотите заставить меня[171] забыть свободу… Нѣтъ… этого не будетъ… Я по васъ вижу… по всѣмъ… по этому глупому индюку…[172] какъ васъ исподличила эта жизнь… на готовомъ хлѣбѣ… Я свободная птица, я самъ добывалъ себѣ пищу, я не ластился, какъ вы, не выманивалъ, не кралъ… И я буду всегда… всегда думать о моей волѣ, о солнцѣ… о небѣ…[173]

— Вы меня не оскорбляйте… нахалъ… — крикнулъ Индюкъ… <—> Какъ вы смѣете?.. Вы знаете… кто я? Долгоносый болванъ,[174] деревенщина… Вы знаете кто я? Я — самая важная птица!! Меня господа будутъ ѣсть и хвалить, а васъ, когда издохнете, на помойку выкинутъ…

— Ну, какъ же не дуракъ… — покатился со смѣху Мурзикъ… <—> нашелъ чѣмъ хвастаться… охъ уморилъ… охъ уморилъ…

Всѣ такъ и покатились. Куры кудахтали… Тахъ[175]-тах-тах-тахъ

А пѣтухъ съ размаха взлетѣлъ на колодецъ и заоралъ — Вотъ такъ дуракъ…

Сережа видѣлъ съ крыльца всю сцену. Онъ слышалъ журавлей, онъ видѣлъ, какъ его Журавликъ смотрѣлъ въ небо, потомъ[176] рванулся на цѣпочку[177], крикнулъ и упалъ. Сердце его сжалось отъ жалости… Онъ бросился къ Журавлику, обнялъ его за шейку и сталъ цѣловать. И Журавликъ подумалъ<:> доброе сердце! Онъ не вывертывалъ шею, <нрзб.>

// л. 19 об.

 

тихо стоялъ, положивъ клювъ на плечо[178] мальчика.

<—> Бѣдный Журавликъ!.. тебѣ хочется на волю… Но ты не можешь летать… я знаю…[179] Мнѣ папа говорилъ, что ты не можешь летать…[180] Ну… залетишь ты въ лѣсъ… сядешь въ болото и тебя заклюетъ ястребъ… Будемъ жить вмѣстѣ…[181]

Мурзику стало завидно, что Сережа[182] ласкаетъ Журавлика. Онъ спрыгнулъ съ крылечка, и сталъ тереться у ногъ хозяина…

— Пошелъ… пошелъ… <—> крикнулъ Сережа… <—> ты еще поцарапаешь ногу моему бѣдному[183] Журавлику[184]…

— Мурзикъ былъ оскорбленъ.

— Такъ и зналъ —[185] проворчалъ онъ… <—> Нашъ подхалиша ловко дѣйствуетъ… Ишь нарочно заоралъ, чтобы[186] его поласкали[187]… Дуракъ — а хитеръ… Ну, да ладно… что дальше будетъ…

Каждый день новая стая летѣла съ юга… Каждый день Журавликъ смотрелъ въ небо и слушалъ…[188] Перелетъ кончился…[189]

Лѣто тянулось скучно. Новаго ничего не было. Позавтракавъ на кухнѣ,[190] утромъ ежедневно являлся къ колу[191] Мурзикъ,[192] и развалившись на солнцѣ, читалъ свою философiю о покорности обстоятельствамъ[193] и привычной жизни на готовомъ хлѣбѣ. Журавликъ не слушалъ его, нарочно пряталъ голову подъ крыло и какъ будто засыпалъ.

— Вы[194] конечно[195] можете не слушать, — не унимался Мурзикъ[196] — вамъ это не нравится… но я, какъ старшiй, желая вамъ добра, обязанъ наставить васъ… Бросьте ваши мечты… они также пусты, какъ голова Индюка... да-съ… И оставьте эту глупую привычку стоять на одной ногѣ… это — раздражаетъ…[197]

Какъ то въ iюнѣ, Журавликъ спалъ у своего кола. Было жарко.[198] Весь[199] дворъ спалъ послѣ обѣда.[200] Стояла послѣполуденная лѣнивая тишина, однѣ[201] только навозныя мухи съ гуломъ носились надъ помойкой.

— Кра-кра-каръ[202] — раздалось надъ[203] головой Журавлика…

Плѣнникъ вывернулъ голову и взглянулъ на крышу сарая…

На сараѣ сидѣлъ большой чорный воронъ.[204]

— Простите, что я потревожилъ васъ… Но, я долженъ былъ это сдѣлать… Мнѣ давно хотѣлось поговорить съ вами…

<—> Ахъ что вы… я очень радъ… Мнѣ такъ скучно! — сказ.[205] Журавл.[206]

<—> Я… воронъ… старый, больной воронъ… Видите у меня крыло волочится… Я отлично понимаю ваше положенiе… я испыталъ тоже…

Журавликъ жадно[207] слушалъ…

— Вы испытали тоже…

— Да… Вотъ[208] уже три года живу я[209] здѣсь. Меня подстрѣлилъ въ лѣсу здѣшнiй[210] поваръ

// л. 20

 

Архипъ[211] и принесъ. Я пережилъ болѣзнь, я потерялъ крыло… видите, какъ оно волочится[212]<,> и не могъ уже вернуться на[213] волю… Я мучился[214], не спалъ, не ѣлъ… Наконецъ[215] меня выпустили на свободу, я доковылялъ до лѣсу, бродилъ[216] одинъ,[217] чуть было не заклевали меня[218] галки и пришлось идти назадъ… Съ тѣхъ поръ[219] я живу здѣсь на крышѣ, смотрю на поля и лѣса…[220] Тоска прошла, жизнь кончена…[221]

— Я очень радъ познакомиться съ вами. — сказалъ Журавликъ. <—> Странно, я не замѣчалъ васъ раньше.

— А[222] я давно видѣлъ васъ, но не рѣшался заговорить[223]… Притомъ[224] не люблю навязываться первому встрѣчному.[225] Долго я[226] изучалъ васъ, этихъ то господъ — онъ указалъ на дворъ — я прекрасно знаю. Не даромъ люди называютъ насъ умными. Я все тщательно взвѣсилъ, обдумалъ и говорю вамъ: бѣгите… скорѣй уходите отъ нихъ — среда заѣдаетъ. Вы рождены на свободѣ — для васъ рабство — гибель. Вѣдь здѣсь чума,… всѣ хорошiя стороны жизни опошлены. Дружбы не ждите… Льстецы,[227] лицемѣры и воры… Рабство ихъ исковеркало. Одни[228] гордятся своимъ важнымъ видомъ и вкуснымъ мясомъ[229], какъ глупый Индюкъ, другiе подлостью и умѣньемъ вертѣться около насъ, какъ этотъ старый воръ Мурзикъ. Никто и не догадывается, что онъ, всегда сытый[230] душитъ цыплятъ… Вотъ Архипъ[231] все на меня[232] указывалъ…[233] Все у нихъ готовое, вѣдь они пальцемъ о палецъ не ударятъ — ну и <нрзб.> всякихъ мерзостей… бѣгите, пока васъ не засосала эта жизнь…

— Вѣдь… я не поддамся… — сказалъ Журавликъ…<—> Я вольная птица… Я лучше умру…

— Зачѣмъ умирать… у васъ есть выходъ. Вотъ скоро осень… ваши журавли полетятъ на югъ… постарайтесь… какъ нибудь… Если не улетите теперь — потомъ будетъ поздно… Вы отяжелѣете… крылья ослабнутъ и тогда…

— Добру учите… добру… нечего сказать[234] —[235] закричалъ Мурзикъ… <—> Одного поля ягоды… Подбили крыло то… мало!.. Калѣка!![236] Вѣдь братъ… ничего не выйдетъ… Конечно для васъ все… <—> Воронъ въ волненіи задергалъ подбитымъ крыломъ…

— Я съ ворами не разговариваю… Вы — старый негодяй…[237] Но, помните, по вашему не будетъ… Свобода возьметъ свое… лишь бы силы нашлись.

— О у меня сила есть — сказалъ Журавликъ — и захлопалъ молодыми крыльями. — Я вамъ глубоко благодаренъ… Полетимъ вмѣстѣ…

— А крыло-то… Нѣтъ для меня прошла жизнь…[238] спасайтесь хоть вы и скажите моимъ, как я терзаюсь по волѣ. Пусть будутъ всегда

// л. 20 об.

 

Сережа мнѣ воротитъ крылья[239]. Журавлика[240] положили на столъ.[241] Былъ вызванъ поваръ Архипъ, и ему[242] было поручено держать раненаго[243].

Бѣдный Журавликъ замеръ отъ страха.

— Вотъ она… смерть… <—> пронеслось въ его головѣ…[244] <—> Вотъ они люди… Правду говорилъ отецъ… бойся ихъ… —

Мысленно[245] прощался онъ[246] съ жизнью, съ своимъ свѣтлымъ прошлымъ,[247] но[248] сильныя руки Архипа не позволяли пошевелиться, но Журавликъ не хотѣлъ умирать: онъ разѣвалъ клювъ и шипѣлъ…

Повязка была[249] снята[250] и рана[251] тщательно[252] изслѣдована.

— Кость цѣла… — сказалъ Сережинъ Отецъ… <—> а рана порядочная[253]… ну, да ничего… заживетъ… Надо только iодоформомъ присыпать… да забинтовать[254] потуже…

Рану промыли, присыпали iодоформомъ и забинтовали.

Журавликъ пересталъ шипѣть…

— На что лучше… — сказалъ Архипъ… <—> <нрзб.>[255]

— Теперь его надо[256] положить поспокойнѣй… Я думаю удобнѣе всего въ прачечной…[257] Ну вотъ Сережа,[258] у тебя теперь и пацiентъ[259]…[260] Онъ[261] долженъ быть здоровъ.[262] Наблюдай за нимъ хорошенько… — сказалъ отецъ…[263]

Журавлика вынесли изъ дома и помѣстили въ прачечную на дворѣ.

Оставшись одинъ, Журавликъ,[264] хромая, прошелся по своей новой квартирѣ, съ непривычки ударился клювомъ въ стѣну, повернулся и чуть было не упалъ на <нрзб.>. Мрачнымъ, непригляднымъ показалось ему его жилище… Не хватало воздуха, не было травы, неба, воды, знакомыхъ кочекъ… Тоска охватила его… Онъ думалъ о волѣ,[265] о солнцѣ, о своей родной стаѣ, о Журочкѣ…

— Конецъ всему… это смерть должно быть…— думалъ онъ.[266]

Тянулись скучные дни… Сережа приходилъ навѣщать его, своего пацiента,[267] приносилъ хлѣбъ и[268] моченый горохъ[269]… Журавликъ ѣлъ, не дичился, пересталъ шипѣть, пересталъ хлопать крыльями… Нога поджила, повязка была снята…

— Ну, Журавликъ, теперь намъ можно и погулять — сказалъ разъ утромъ Сережа… <—> Только смотри не улети…

Съ этими словами Сережа надѣлъ Журавлику на ногу[270] ремешокъ, затянулъ петельку и вывелъ Журавлика на цѣпочку[271] во дворъ.

Былъ ясный прохладный октябрьскiй день. По устланному пескомъ двору грустно ходилъ Журавликъ.[272] Конецъ длинной цѣпочки былъ приявязанъ къ крѣпкому колу и Журавликъ понялъ, что улетѣть

// л. 21

 

ему невозможно. Онъ, было, попробовалъ расправить крылья, взмахнуть<,> но цѣпь держала за ногу и Журавликъ упалъ…

— Все равно нельзя летѣть… <—> сказалъ Сережа… <—> Да куда бы ты полетѣлъ… Теперь осень,[273] всѣ журавли[274] далеко-далеко… Все равно ты погибъ бы… Лучше живи[275] со мной… будемъ друзьями…

Такъ Журавликъ проводилъ на дворѣ весь день. На ночь его оставляли въ прачечной…

Но на дворѣ Журавликъ былъ не одинъ. По двору[276], на солнышкѣ гуляли куры, валялся Шарикъ, — важно прохаживался индѣйскiй пѣтухъ, уважаемый всѣми обитателями за строгость и важность… Голуби копошились у колодца, воробьи возились около курятника и таскали кормъ… На крылечкѣ дремалъ старый котъ Мурзикъ.

Когда Журавликъ въ первый разъ появился во дворѣ — всѣ были поражены, даже испуганы. Мурзикъ счелъ необходимымъ взъерошить хвостъ и прогнуть спину такъ, что шерсть поднялась дыбомъ, но такъ какъ Журавликъ[277] не обратилъ на это никакого вниманiя, то котъ успокоился. Шарикъ лѣниво полаялъ, для очищенiя совѣсти. Знайте, молъ, что я все вижу, а если что случится, — я не при чемъ… Куры покудахтали съ испугу, пѣтухъ разлетѣлся было, предположивъ опасность, остановился въ трехъ шагахъ отъ Журавлика и попытался нагнать страха крикомъ, но Журавликъ и на пѣтуха не обратилъ вниманiя.

Но особенно взволновался Индѣй Индѣичъ.[278] Ему вдругъ показалось, что всё его влiянiе падаетъ, явился соперникъ, глава двора, центръ вниманiя, что онъ уже на второмъ планѣ.[279] Поэтому Индѣй Индѣичъ счелъ необходимымъ протестовать. Онъ[280] распушилъ вееромъ пышный хвостъ, надулся и рявкнулъ: <«>Вотъ[281] такъ чучело!.. Урода привели… Я протестую…<»>

Журавликъ понялъ протестъ…

— Зачѣмъ вы меня обижаете? — спросилъ онъ… <—> Я здѣсь не по своей волѣ… Я хочу улетѣть… далеко… за море…

— Разсказывай… знаемъ мы васъ… Суетесь въ чужое мѣсто съ длиннымъ носомъ… Да я и говорить то съ вами не хочу… Дуракъ носатый!..

Съ этими словами Индѣй Индѣичъ[282] гордо повернулъ хвостъ и отошелъ въ сторону…

— Какiе они злые всѣ — подумалъ Журавликъ… — Скажите, пожалуйста, <—> обратился онъ къ стоявшему невдалекѣ пѣтуху, <—> съ чего[283] это этотъ важный баринъ такой сердитый?..

— Пѣтухъ былъ польщенъ… Его удостоивали вопросомъ…

— Онъ вообще глупъ — сказалъ онъ. <—> Онъ считаетъ себя первымъ и по своей глупости не замѣчаетъ, что онъ такой же какъ и всѣ мы. Придетъ время… зарѣжетъ его Архипъ… Я это очень хорошо знаю… Вотъ на дняхъ такого же зарѣзали… И меня зарѣжутъ и его… и всѣхъ…

Журавликъ встрепенулся…

— Да вы не бойтесь… Вамъ — что… вѣдь журавлей не ѣдятъ. Я это тоже очень

// л. 21 об.

 

хорошо знаю… Я старый пѣтухъ — шестой[284] годъ мнѣ идетъ. Была у насъ тутъ цапля… Тоже вотъ на цѣпи ходила, а потомъ[285] состарилась и померла… И Архипъ поваръ говорилъ, — «вотъ говорилъ[286] хоть и большая Өедора, да дура — ѣсть все равно нельзя<».> А вы то вѣдь одного роду съ цаплей будете… Вотъ меня — зарѣжутъ<,> это я знаю — скоро зарѣжутъ,… а васъ нѣтъ…

Журавликъ былъ удивленъ, что пѣтухъ такъ спокойно разсуждаетъ.

— И… и вы не боитесь…?

— Что же дѣлать?.. Судьба! — сказалъ пѣтухъ… <—> Мы не свои — силы у насъ нѣтъ… Да, по правдѣ сказать, что толку то — смерть хуже…[287] Вы потолкуйте ка вотъ съ Мурзикомъ… онъ у насъ ужъ самый умный — онъ вамъ такъ все докажетъ, что и думать не придется… Онъ мнѣ[288] все растолковалъ… «Чего, говоритъ, тебѣ безъ пользы по двору то на старости лѣтъ ковылять, по крайности[289] польза какая-ни-на-есть да будетъ[290]<:> зарѣжетъ тебя Архипъ, а[291] господа съѣдятъ[292]…<»> Вотъ онъ какъ ловко объяснилъ… Онъ у насъ мудрый…

— А скажите пожалуйста, — Цапля то… не поста<ра>лась улетѣть?..

— Цапля то?.. Улетала… только её опять изловили на полѣ… А потомъ крылья и обрѣзали… — сказалъ пѣтухъ. <—> Я вамъ совѣтую и не думать объ этомъ —[293] вы своихъ потеряли…[294]

Журавликъ уныло опустилъ[295] голову и задумался.

<—> Ну, простите, мнѣ некогда… Вотъ нашъ генералъ того и гляди моихъ куръ звать начнетъ… Злой онъ у насъ… Вы съ нимъ и не говорите лучше… Только и знаетъ орать да командовать, а въ головѣ то у него —… Вотъ развѣ что одежа красивая… <—> Пѣтухъ[296] ловко шаркнулъ шпорой и отошелъ.

— Пѣтухъ, кажется, очень хорошій малый — подумалъ Журавликъ… <—> Но, как скучно, какъ скучно…

Такъ тянулись дни… Сережа ласкалъ Журавлика, гладилъ его перья, приносилъ вкусный кормъ[297]…

Но Журавликъ думалъ о свободѣ…[298]

— Что это за жизнь? — думалъ онъ… <—> Одинъ и тотъ же дворъ,[299] стоянье на одномъ мѣстѣ, безъ толку, безъ радости… И они живутъ, они[300] даже веселы, хоть и знаютъ, что ихъ не сегодня-завтра зарѣжутъ…[301] <Надо подчиняться> обстоятельствамъ мудрой философ[302]

Дни становились холоднѣе… Разъ даже повалилъ снѣгъ и Журавликъ вспомнилъ лягушонка.[303] Это д. б.[304] зима!.. Какъ холодно…[305] Ой, какъ холодно!..

Журавлика поспѣшили убрать въ прачечную и уже болѣе не выпускали на воздухъ…

— Гдѣ то Журочка? — вспомнилъ онъ,[306] сидя за печкой, на сѣнѣ[307] <—> Тамъ теперь солнце, тамъ зеленая трава, весело носятся журавли, играютъ, строятъ гнѣзда…[308] А меня забыли… и Журочка меня забыла… <—> Журавликъ плакалъ, ему становилось душно въ теплой прачечной

// л. 22

 

за печкой[309]. Тогда онъ, обыкновенно ночью[310] подымался съ сѣна, подходилъ къ окну и[311] начиналъ носомъ соскабливать снѣжокъ со стекла. Онъ видѣлъ за окномъ[312] бѣлый, сверкавшiй при лунномъ свѣтѣ снѣгъ, видѣлъ на небѣ звѣзды и ему вспоминались теплыя звѣздныя ночи на родномъ болотѣ, кваканье лягушекъ и тревожные крики стараго журавля-дозорщика…

Въ такiя тяжелыя минуты[313] онъ вспоминалъ даже лягушонка… — Спитъ онъ теперь[314] гдѣ нибудь въ норѣ подъ кочкой, хоть и холодно… Да зато на свободѣ, придетъ весна, оттаютъ снѣга и опять заживетъ… А я все тутъ же… въ тюрьмѣ… на цѣпи...

Какъ то разъ выдался особенно тоскливый день. Валилъ густой снѣгъ съ самаго утра, а къ[315] ночи поднялась метель,[316] жалобно вылъ въ трубѣ вѣтеръ, громко[317] хлопали ставни господскаго дома[318]. Котъ Мурзикъ забрался въ прачечную[319] и завалился на печь, а Журавликъ забился въ сѣно и[320] тосковалъ по своей волѣ, по солнцу, по Журочкѣ… Тосковалъ и заснулъ… И приснилось ему роковое лѣсное болото, гдѣ погибла его воля. Ему снилось, что онъ падаетъ внизъ на ослабѣвшихъ крыльяхъ, а надъ нимъ несется родная стая…[321] Вонъ[322] отецъ хочетъ снизу поддержать его[323] крыломъ, мать издаетъ печальный крикъ, Журочка трепещетъ и плачетъ и вдругъ громкiй тревожный[324] сигналъ вожака — въ дорогу! въ дорогу — скорѣй… И крикнулъ во снѣ Журавликъ, страшно, жалобно, — такъ, что старый Мурзикъ какъ полѣно слетѣлъ съ печи,[325] сверкая глазами зашипѣлъ и[326] шерсть его поднялась дыбомъ…

— Вы сума[327] сошли…? — крикнулъ онъ… <—> Весь домъ всполошили. Добрымъ людямъ покою не даете… Нахальство какое… Сразу видно, что дикарь необразованный… Я чуть было голову себѣ не разшибъ… изъ-за васъ…

Журавликъ молчалъ: онъ все еще не могъ притти въ себя.

— Ну… вотъ вы и молчите… видно, что сознаете вину — сказалъ Мурзикъ уже смягченнымъ голосомъ… <—> Вы подумаете — вѣдь[328] Я отлично понимаю ваше положеніе… отлично… но… Послушайте,[329] вы, конечно, не можете забыть вольную жизнь,[330] да? —

— Да! <—> сказалъ Журавликъ… <—> Такъ… здѣсь… я не могу жить, мнѣ тяжко, я хочу жить, а здѣсь неволя… здѣсь смерть… Я долженъ видѣть солнце, я долженъ строить себѣ гнѣздо — имѣть своихъ дѣтей<.>

— Хе-хе-хе — засмѣялся старый[331] Мурзикъ… <—> Вы слишкомъ молоды и потому наивны… Солнце! — вы видите солнце, когда васъ выпускаютъ… Гнѣздо… у васъ есть прекрасное гнѣздо… здѣсь — за печкой…

// л. 22 об.

 

IV[332]

Третiй день была стая въ пути… Все шло хорошо[333]. Погода стояла теплая, ясная, вѣтра[334] не было.[335] Къ ночи стая опускалась въ глухихъ мѣстахъ, на болотахъ — покормиться и отдохнуть. Вожакъ стаи, самый старый журавль становился съ опаснаго края болота и съ высокой кочки зорко[336] посматривалъ кругомъ, всегда[337] готовый пронзительнымъ крикомъ предупредить объ опасности.

Журавликъ чувствовалъ себя прекрасно. Онъ летѣлъ передъ[338] Журочкой,[339] разсѣкая для нея воздухъ. Ночью, на кормежкѣ, онъ[340] не отходилъ отъ нея, помогалъ добывать пищу, оправлялъ ея перья[341],[342] ободрялъ её, когда она уставала[343].

— Теперь… я думаю, скоро и прилетимъ, <—> сказалъ Журавликъ, когда стая опустилась на[344] ночевку въ глухомъ торфяномъ болотѣ… <—> Замѣчаешь ты, Журочка, какъ солнце сильно грѣло сегодня?..

— А какъ сегодня весело было летѣть — сказала Журочка <, —> Внизу были большіе бѣлые[345] камни, чтото сверкало внизу, какъ солнце, и я[346] слышала[347] звонъ…[348]

— Это былъ большой городъ, <—> сказалъ Журавликъ… <—> Тамъ живутъ люди…[349] А мнѣ было страшно, что-то…[350] И отецъ говорилъ, что летѣть надъ городомъ страшно…

Ночь выдалась холодная, темная… Усталые съ дороги журавли спали, кто подвернувъ голову подъ крыло и спалъ на одной ногѣ, а кто[351] опустившись на кочку. Старый[352] журавль по-прежнему стоялъ съ краю[353]<,> зорко глядѣлъ въ темноту сеньтябрьской ночи и слушалъ…

Въ воздухѣ послышался свистъ… Журавликъ[354] поднялъ голову[355] и прислушался.

— Что это? — спросила проснувшись[356] Журочка.

— Это[357] утки пролетѣли[358]… онѣ тоже летятъ за солнцемъ. Спи, Журочка, спи…

И они заснули.

Туманъ висѣлъ надъ болотомъ, густой, холодный.[359] За болотомъ в лѣсу слышались плаксивые крики совы[360]. Разсвѣтъ приближался.[361]

— Въ дорогу! въ дорогу! — прокатился звонкiй[362] призывъ журавля-[363]дозорщика.

Стая проснулась, взвилась, а слѣдомъ за ней грянулъ выстрѣлъ[364]…

— Курлы-курлы-курлы! … <—> гремѣли[365] въ воздухѣ журавлиные крики[366].[367]

// л. 23

 

Что-то[368] ударило Жур.[369] въ ногу въ бедро[370]. Онъ не чувствовалъ боли, но не могъ[371] громко кричать[372] какъ прежде. Онъ молчалъ и попрежнему[373] плавно разсѣкалъ воздухъ могучими крыльями…

Но скоро[374] онъ почувствовалъ боль, сильную, жгучую… Сердце у него захолодѣло[375] потъ выступилъ на кожѣ… и вдругъ ему показалось, что крылья начинаютъ слабѣть…

— Журочка! — крикнулъ онъ[376] слабымъ голосомъ — Журочка!.. мнѣ больно… я усталъ…

А крылья слабѣли все болѣе и болѣе, въ головѣ[377] начинало шумѣть, глаза закрывались[378]. Журавликъ[379] пронзительно крикнулъ и сталъ опускаться къ землѣ[380] на ослабѣвшихъ крыльяхъ…

— Журавликъ! Журликъ![381] — закричала Журочка…[382]

Тревожный крикъ загремѣлъ въ воздухѣ,[383] стая[384] остановилась и начала опускаться[385].

А[386] Журавликъ уже лежалъ на землѣ, на лѣсной полянкѣ, возлѣ болотца. Изъ[387] раненой ноги его струилась кровь, глаза закрывались перепонкой, горячая могучая грудь порывисто подымалась. Онъ молчалъ.

Громко кричали журавли, кружились[388] въ воздухѣ, поднимались вверхъ, и[389] снова опускались къ низу, точно хотѣли помочь товарищу.[390] Жалобный крикъ Журочки[391] надрывалъ сердце… Но все было напрасно. Журавликъ не двигался.[392] Поднималось солнце…[393] вершины[394] березы въ осеннемъ нарядѣ загорѣлись золотомъ. Журавли продолжали кружиться… <въ> далекой сторонѣ грянулъ выстрелъ.[395]

— Скорѣй,[396] скорѣй… въ дорогу![397] —[398] закричалъ вожакъ…. — А то всѣ пропадемъ здѣсь… — Всѣ въ дорогу! <—> И[399] стая опять потянула на югъ.[400] Журочка[401] съ болью въ сердцѣ взглянула въ послѣднiй разъ на[402] неподвижнаго друга[403] и[404] съ пронзительнымъ крикомъ полетѣла за стаей…

— Прощай море, свобода, теплая жизнь, Журочка, большая рѣка! Прощай горячее солнце!..

Наступилъ вечеръ. Тѣни ползли по[405] лѣсному болотцу. Солнце пропало[406] за стволами березъ.

Журавликъ открылъ глаза. Никого не было.

— Гдѣ же всѣ? Гдѣ Журочка?[407] <—> спросилъ онъ себя,[408] встрепенулся, почувствовалъ боль и вспомнилъ все. Ужасъ охватилъ его.

— Журочка! — крикнулъ онъ рѣзко, даже самому страшно стало.[409] На его крикъ звучно отвѣтило лѣсное эхо…

— Смерть… — прошепталъ[410] Журавликъ… <—> Конецъ всему…[411] <—> Онъ вспомнилъ лѣто, тамъ… на родныхъ гнѣздахъ, своего друга — Журочку, отца и мать, родную кочку съ гнѣздомъ… Онъ вспомнилъ горячее солнце…

<—> А море?.. а теплые воды? — неужели я[412] никогда не увижу ихъ? Неужели смерть?..

// л. 23 об.

 

<—> Журочка! — снова[413] крикнулъ[414] онъ,[415] охваченный ужасомъ.

И опять отозвалось одно страшное, лѣсное[416] эхо…

Становилось холодно…

<—> Солнце! Солнце! — стонал озябшій, голодный Журавликъ… <—> Гдѣ же оно?

Но солнце уже зашло, начиналъ[417] надвигаться туманъ.[418]

<—> Я не хочу умирать… не хочу… <—> шепталъ Журавликъ. <—> Я хочу видѣть солнце, я хочу видѣть море, большую рѣку съ зелеными высокими травами, я хочу видѣть Журочку, мать и отца![419] и я увижу ихъ… Я догоню ихъ…

Онъ сдѣлалъ порывистое[420] мощное движеніе[421] молодыми крыльями и поднялся на одной ногѣ. Другая висѣла плетью[422]. Голова <нрзб.> кружилась[423], нога дрожала. Собравъ послѣднія силы[424] Журавликъ перепрыгнулъ[425] на[426] кочку, расправилъ крылья[427] и поднялся въ воздухъ… Взмахъ, другой <—> вотъ и край болота… Еще[428] одинъ[429] взмахъ, и пропала бы лѣсная поляна[430], опять на свободѣ, внизу лѣсъ, впереди родная стая… Её можно нагнать… на ночлегѣ… Но сила пропала[431], голова опять[432] закружилась[433]<,> Журавликъ прыгнулъ и потерялъ сознаніе.[434] Журавликъ[435] не видалъ, какъ на поляну вышелъ лѣсникъ съ мальчикомъ[436] и[437] подошелъ къ нему[438].

— Ишь ты… журавéль! — сказалъ лѣсникъ… <—> Вотъ такъ штука![439] Смотри[440]-ка…[441] Гришутка.[442] Уморился знать съ дороги… отсталъ… Ахъ ты горемычная[443] птица!

— Тятенька… Да онъ никакъ подшибленъ[444]… неловко у ево[445] нога то какъ вывернулась….

— А и впрямь[446]… подшибли… Экой народъ… Диво бы дичь… а то накося вотъ… на[447] журавля позарились…

— Тятька, можетъ онъ живой… возьми ка его,[448] потрожь за голову то.

— Лѣсникъ тронулъ Журавлика за клювъ и[449] приподнялъ… Журавликъ открылъ глаза и затрепеталъ. Онъ выдернулъ клювъ[450], зашипѣлъ отъ страха и клюнулъ лѣсника за палецъ.

— Ахъ ты гадина! гадина![451] —[452] подыхать[453] собрался а тоже… клюешься… жисть свою бережешь…

— Тятенька… а[454] можетъ она[455] отходится. Возьмемъ её въ избу…[456] тятька а[457] тятька! возьмемъ въ избу… а?

— Ладно, не наплачь[458]…[459] Взять то не хитрая штука[460]… Только съ нимъ возня большая<:> куда я[461] его на зиму то уберу… Онъ зимы то пуще смерти боится… Развѣ вотъ[462] Палычу снести… Онъ всякую птицу держитъ… Ну ладно, Гриша, возьмемъ.

Лѣсникъ захватилъ Журавлика одной рукой[463] за носъ, другой подъ животъ[464] и понесъ[465] въ сторожку.[466]

// л. 24

 

Когда Журавликъ[467] открылъ глаза, онъ[468] почувствовалъ пріятную[469] теплоту[470].[471] Лежалъ онъ[472] на печкѣ въ большой корзинѣ, на сѣнѣ. Нога сильно болѣла, но кровь уже не текла. Къ своему удивленію Журавликъ увидѣлъ[473] на ногѣ повязку изъ тряпки.[474] Сперва ему было неловко, онъ попытался[475] клювомъ[476] сорвать её, но сразу почувствовалъ боль[477], а повязка[478] никакъ[479] не[480] сдавалась.[481] На печкѣ[482] сидѣлъ[483] Гришутка наблюдалъ.

— Ну, тутъ<?>, братъ, отогрѣлся… Хошь ѣсть то? Что, молчишь?.. Только братъ не клюйся… Или воды хочешь… будетъ[484] тебѣ и вода…[485] <—> Гришутка принесъ[486] ведерко…

Журавликъ сразу увидѣлъ воду, его[487] мучила сильная жажда,[488] Но при Гришуткѣ пить не хотѣлъ,[489] дичился.

<—> Боишься все… ахъ ты долгоносая калѣка[490]! Не пужайся братъ. Хошь[491] пить такъ и пей —[492] Гришутка[493] погладилъ Жур.[494] по спинѣ[495] <—> Теплый сталъ… отогрѣлся…[496]

— Не напужаешь… шипи… шипи… Безъ[497] насъ съ тятькой пропадать тебѣ въ лѣсу… а ты шипишь… Пей ка лучше воду… Боишься… ну я уйду…

Гришка слѣзъ съ печки и спрятался подъ лавку.

— Журавликъ осмотрѣлся кругомъ,[498] обнюхалъ ведерко и сталъ пить.

— Ну, вотъ и молодчина, <—> сказалъ Гришутка, <—> сейчасъ я тебѣ хлѣба принесу… И заживешь ты братецъ мой… вотъ какъ хорошо заживешь[499]. Харчъ тебѣ готовый… не то что тамъ на болотѣ… Только веди себя хорошо…[500] не шипи… шипѣлка… ты эдакая![501]

Теплота разморила Журавлика и онъ закрылъ глаза и[502] снова заснулъ.

Ему снилось родное болото, стаи журавлей, синее небо…[503] Снилось ему[504], что летитъ онъ съ родной стаей, рѣжетъ крыльями воздухъ[505], рядомъ съ нимъ сѣрая[506] Журочка звонко[507] кричитъ: курлы-курлы… а впереди солнце горячее и[508] желанная теплая вода…

 

VI[509]

 

На другой день лѣсникъ отнесъ[510] Журавлика въ сосѣднюю усадьбу. Тамъ[511] Журавликъ былъ встреченъ съ восторгомъ:[512] сынъ[513] владѣльца усадьбы 10 лѣтнiй[514] Сережа получилъ Журавлика въ полное обладанiе,[515] лѣснику далъ[516] цѣлковый за подарокъ[517] и, такимъ образомъ,[518] для Журавлика начиналась новая жизнь въ роскошной комнаткѣ. Тамъ онъ долженъ былъ служить забавой, жить въ довольствѣ. Тамъ ему предстояло и кончить свою журавлиную жизнь.[519]

На первыхъ порахъ было обращено вниманiе на больную ногу.[520]

// л. 24 об.

 

— Зачѣмъ же вы улетѣли оттуда?

—[521] Надо было; в свое время тамъ[522] наступаетъ такая жара, что всѣ травы засыхаютъ, болота пропадаютъ, вѣтеръ разноситъ пыль[523] по пустыннымъ равнинамъ. Питаться нечѣмъ и надо искать новыя мѣста… Въ это то время, здѣсь, на сѣверѣ[524] тепло, обильная пища и мы летимъ сюда, строимъ гнѣзда[525]<,> высиживаемъ дѣтей и ждемъ не дождемся, когда опять наступитъ пора летѣть за море… Теперь время наступило… Смотри ка! Вотъ и товарищи наши…

Въ воздухѣ звенѣли веселые крики… Курлы-курлы-курлы…[526] Надъ болотомъ появилась[527] большая стая журавлей, летѣвшихъ угломъ, и медленно опустилась… шумъ увеличился.

Ясно чувствовалось, что журавли сообщали новости, совѣтовались, строили планы, готовились къ дальней, опасной дорогѣ…

Да,[528] опасной![529] Не всѣ долетятъ[530] до теплаго моря: кто заболѣетъ въ дорогѣ, кого захватитъ дождь, смочитъ крылья, а потомъ вдругъ грянетъ морозъ и тогда пропадай; кто попадетъ подъ выстрѣлъ, кто ослабѣетъ отъ долгой дороги и опустится на негостепріимныя мѣста… Но ничто не смущаетъ ихъ, смѣлыхъ[531] бойцовъ за жизнь, за свободу, за счастье! Ихъ путь — Солнце, и они летятъ за нимъ,[532] сквозь[533] тучи, подъ дождемъ и вѣтромъ, мощно разсѣкая крыльями, противныя случаю, звонко испуская[534] ободряющіе крики: «курлы-курлы»... О! Они солнце догонятъ! И весело стало[535] Журавлику:[536] онъ[537] не одинъ полетитъ![538]

<—> Какъ много насъ, какъ много насъ! — шепталъ[539] Журавликъ и расправлялъ крѣпкія молодыя крылья!

— Журочка! — обратился онъ къ своей сверстницѣ — А ты вѣдь тоже никогда не была за моремъ?

— Никогда! а ты былъ?

— Нѣтъ… и я не былъ.[540] Давай,[541] Журочка, полетимъ рядомъ, будемъ помогать другъ другу… Я буду тебя охранять… Ахъ, какъ весело! <—> и Журавликъ <нрзб.>

// л. 25

 

<—> А мнѣ грустно <—> сказала Журочка <—> Мнѣ жалко нашего гнѣзда… Оно останется здѣсь![542] въ него залѣзутъ гадкія лягушки и жуки… И болотца мнѣ жалко! Оно будетъ пустое… скучное…[543]

Журавликъ осмотрѣлся и его сердце сжалось.[544] Ему вдругъ[545] стало жаль и болотца и гнѣзда и тѣхъ минувшихъ теплыхъ дней, когда онъ весело прыгалъ по кочкамъ, гонялся въ запуски съ Журочкой и другими товарищами, ловилъ хитрыхъ лягушатъ. Онъ вспомнилъ, что здѣсь онъ учился[546] летать, падалъ въ воду,[547] хлопалъ безъ толку крыльями и конфузился, когда добродушно посмѣивались надъ нимъ старые журавли.

Прошло дѣтство, милое, веселое дѣтство…

Къ вечеру прилетѣла еще стая, ночью подлетали новыя… Шумъ и гомонъ стономъ стояли надъ болотомъ.

— Какъ много насъ! какъ много насъ! — шепталъ засыпая Журавликъ. <—> О[548] мы навѣрное догонимъ солнце. Насъ такъ много!

И Журавликъ видѣлъ во снѣ[549] старое болото, покидаемыя[550] гнѣзда, Журочку[551] и плутоватого лягушонка, пугавшаго его зимой.[552] «Всѣмъ вамъ крышка будетъ… и холодъ и морозъ!.. А я такъ залѣзу въ грязъ и буду спать… да… а вы какъ знаете…<»> Но Журавликъ уже чувствовалъ во снѣ[553], что лягушонокъ все вретъ, что онъ — несчастный маленькій и глупый, а онъ — Журавликъ — сильный и смѣлый, у него есть крылья,[554] много сильных товарищей и что они полетятъ догонять солнце!

 

Гл. III  Въ дорогу!

Журавликъ проснулся рано. Солнце еще не подымалось изъ-за дальней каймы лѣсовъ. Легкій туманъ[555] клубился над болотомъ. Сотни[556] сѣрых журавлей тамъ и сямъ стояли по кочкамъ, поджавъ одну ногу и ощипываясь. За ночь подлетѣло много новыхъ стай, копошившихся на незнакомыхъ мѣстахъ.[557] Происходило что-то новое, чего Журавликъ ранѣе не видалъ.

Онъ весело поворачивалъ свою длинную шейку и удивлялся.

— Какъ много насъ! —[558] радостно говорилъ онъ и чувствовалъ гордость,[559] чуялъ страшную силу этого множества. Да! Затѣвалось что-то особенное, и Журавликъ начиналъ понимать[560] что это особенное — великій подвигъ, трудное и вмѣстѣ съ тѣмъ удивительное дѣло.

// л. 25 об.

 

<—> Вставай, Журочка[561]! Смотри-ка, за ночь то что[562] нашихъ налетѣло[563]...

Журочка встрепенулась, вывернула изъ-подъ крыла хорошенькую головку и затрепетала крыльями.

— Какъ наши...[564] Это чужіе все... — сказала она грустно.

— Какіе чужіе...[565] Это наши... наши, и я ихъ тоже люблю, какъ и своихъ...

— Такъ же какъ и меня?

— Нѣтъ[566] Журочка, ты для меня дороже... мы вмѣстѣ росли, играли... ты мнѣ все-таки дороже... — задумчиво сказалъ Журавликъ и сталъ длиннымъ[567] носомъ расправлять помятыя перья Журочки...[568]

— Страшно мнѣ что-то, Журавликъ...[569] Я боюсь летѣть...[570]

— Что ты… Я[571] всегда... всегда... буду съ тобой.[572] Ты не отходи отъ меня…[573] Я буду тебя[574] охранять[575] защищать отъ[576] соколовъ, я буду ловить для тебя лягушатъ,[577] построю тебѣ гнѣздо... тамъ... за моремъ... гдѣ[578] течетъ большая рѣка...

— И мы будемъ тамъ, Журликъ...![579] и солнце будетъ съ нами... Скорѣй бы... хорошо будетъ[580]<,> — сказала Журочка.[581]

Тревожный[582] пронзительный крикъ раскатился по обширному болоту... Ему отвѣтили такіе же крики[583]... Это кричали старые журавли.

— Въ дорогу!!.. въ дорогу!

Задрожало сердце Журавлика!..[584]

На самой высокой кочкѣ стоялъ[585] старый журавль и его то пронзительный крикъ повторили всѣ журавли...[586] Послышалось хлопанье крыльевъ и съ одной стороны болота поднялась въ воздухъ журавлиная стая.[587]

Журавликъ слѣдилъ за ней. Стая взвилась высоко-высоко,[588] точно вдругъ <нрзб.> въ воздухъ, вытянулась угломъ[589], въ видѣ кочерги и потянула, ровно и плавно на югъ...

Курлы... курлы... курлы...— звенѣло съ неба.

И оставшіеся на болотѣ отвѣчали[590] смѣлымъ

// л. 26

 

путешественникамъ.

— А мы-то, когда[591]? <—> спрашивала Журочка...

Журавликъ вертѣлъ головой, переступал съ ноги на ногу[592]. Онъ ждалъ[593] отца и мать...

— Ну, сейчасъ[594] въ дорогу и мы! — сказалъ подошедшій[595] старый журавль-отецъ. <—> Пора! Полетимъ всѣ —[596] кто жилъ на этомъ болотѣ...[597] Посмотри кругомъ хорошенько<,> Журавликъ[598]![599] Случится[600] на лѣто летѣть когда съ моря —[601] меня не будетъ, такъ запомни мѣсто. А когда[602] полетимъ примѣчай дорогу, смотри какъ рѣки текутъ,[603] замѣчай гдѣ лѣса, города стоятъ, гдѣ солнце опускается... Помни одно — теперь[604] полетимъ за солнцемъ...[605] Ты[606] полетишь за мной, Журочка рядомъ. Дѣлай то, что и я...

Снова[607] пронзительно крикнулъ съ высокой кочки[608] старый журавль[609].

— Теперь наша стая... Разъ... два... три!..

И[610] болотина съ журавлями осталась внизу...[611]

Стрѣлой взвился Журавликъ[612], разсѣкая[613] воздухъ крѣпкими крыльями... Радостный[614] крикъ вырвался у него[615] изъ груди:

— Курлы... Курлы... Курлы...[616]

И всѣ кричали звонкимъ, серебрянымъ крикомъ!

— Свобода!.. свобода,[617] Журочка!..[618] Прощай болото... Прощайте старыя гнѣзда! Прощай лягушонокъ!..

И снова[619] стало жалко ему[620] покинутыхъ гнѣздъ; жалко стало гнѣзда, родныхъ кочекъ, даже коварный лягушонокъ сдѣлался ему вдругъ точно[621] роднымъ,[622] Журавликъ[623] вспомнилъ, что этотъ хитрый лягушонокъ сидитъ теперь[624] въ темнотѣ, въ грязи, въ холодной водѣ... Придетъ зима, замерзнетъ вода,[625] завалится лягушонокъ въ грязь и заснетъ... А[626] онъ, Журавликъ[627], будетъ тогда тамъ, за моремъ, въ новой странѣ...

Болотина пропала... Внизу лѣса... рѣка вьется въ кустахъ... Вотъ въ сторонѣ деревня убогая, чорная...[628]

Изъ-за края земли поднималось огромное багровое солнце[629]<,> криками радости встрѣтила его журавлиная стая.[630]

// л. 26 об.

 

получитъ<?>[631] свою волю...[632]

— Вы сѣете развратъ — шипѣлъ Мурзикъ. — Вы устраиваете заговоръ. Это благодарность за хлѣбъ...

Воронъ понизилъ голосъ и сказалъ:

— А вы поберегайтесь... этотъ господинъ вамъ и горло перекусить можетъ... во снѣ... Они способны на это...[633]

Кто-то[634] кинулъ камень на крышу[635],[636] разговоръ оборвался и воронъ ковыляя перескачилъ на другое мѣсто...

 

IX. Рѣшительный шагъ[637]

 

Августъ подходилъ къ концу.[638] Листья желтѣли... На деревнѣ шумѣли цѣпы, скрипѣли воза по полямъ... Улетѣли на югъ кукушки, иволги, касатки <нрзб.>, соловьи.[639] Крупныя птицы начинали собираться въ стаи. Скоро полетятъ журавли... Солнце отходило къ югу, съ сѣвера надвигалась[640] осенняя стужа.[641]

Журавлика рѣже выводили на дворъ.[642] Большую часть дня и всѣ ночи онъ проводилъ въ прачечной, тоскливо[643] стоя у окна и всматриваясь въ бѣгущіе облака. Былъ темный августовскій вечеръ. Собирался дождь... Журавликъ стоялъ у окна, упершись носомъ в стекло.

— Кра-кра… кра... — послышалось ему за окномъ. — Кра-кра… — Вы не спите?..

— Нѣтъ... — сказалъ Журавликъ.

— Когда же вы? Сегодня я слышалъ, какъ поваръ Архипъ собирался обрѣзать[644] крылья у гусей... заодно и вамъ хотѣлъ подстричь...[645] Отъ него[646] можно ожидать... Тогда все пропало... Да кстати… и <нрзб.>[647] окна на дняхъ вставлять будутъ… Спѣшите… Вы попробуйте носомъ стукнуть въ раму, можетъ она не заперта…

Журавликъ задрожалъ, узнавъ,[648] что ему собираются обрѣзать крылья...

<—> Скорѣй... скорѣй!.. — шепталъ онъ...

Онъ ударилъ носомъ по рамѣ и старое оконце распахнулось настежь.

Въ мигъ онъ очутился на дворѣ...

Калѣка-воронъ[649] сидѣлъ на землѣ подъ окномъ.

— Спѣшите![650] Вамъ прямо на тотъ лѣсъ, черезъ поле...[651] тамъ... тамъ свобода...[652]

— Благодарю вас, вы единственный здѣсь, кто меня пожалѣлъ...[653]

— Иначе и быть не могло! Я калѣка да, но[654] я такая же свободная птица! И я понимаю васъ...[655] Я страшно доволенъ, какой шумъ поднимутъ всѣ эти негодяи завтра... Ну, прощайте... кра... кра... кра... прощайте... счастливого пути...[656]

<—> А вы-то?..

<—> Моя пѣсня спѣта... —[657] грустно сказалъ калѣка. —[658] Я счастливъ тѣмъ, что хоть одного вырвалъ изъ этой жизни въ неволѣ... Ну... скорѣй... скорѣй...

Журавликъ расправилъ крылья... Вдохнулъ полной грудью свѣжій воздухъ и быстро взлетѣлъ на сарай.[659]

// л. 27

 

Темная ночь окутывала все кругомъ.[660] Едва бѣлѣла площадка двора, да въ господскомъ домѣ гдѣ то за зелеными шторами горѣлъ огонекъ... Журавликъ бросилъ прощальный взглядъ, взмахнулъ крыльями, крикнулъ и полетѣлъ... Курлы... курлы... курлы... неслось изъ темноты...

— Кра-кра-кра... счастливого пути! — кричалъ воронъ…

Мурзикъ проснулся на печкѣ...

— Какая холодная ночь... — сказалъ онъ... <—> И чего это оретъ старый калѣка... Самъ не спитъ и другимъ не даетъ...

Съ этими словами котъ завернулся потуже и заснулъ.

 

—

Свобода!

 

Журавликъ летѣлъ къ лѣсу.^[661] Отвыкшія крылья слабѣли, но сознаніе свободы — придавало силу. Вотъ и лѣсъ... вотъ поляна лѣсная. Пора отдохнуть. Журавликъ спустился на[662] землю,[663] подвернулъ ноги и сталъ ждать разсвѣта… Долго тянулась ночь, накрапывалъ дождикъ. Вотъ начало бѣлѣть небо, ясно стали выдѣляться деревья…[664] Стало свѣтло… Оглянулся Журавликъ кругомъ… и замеръ… Онъ былъ на знакомомъ[665] лѣсномъ болотцѣ… Ясно[666] вспомнилось ему родная[667] стая, Журочка, выстрелъ и гибель,… вспомнились жалобные крики безпомощныхъ птицъ, больная нога и плѣнъ. Какъ[668] недавно было все это!

— Свобода… свобода… вольная жизнь… теплыя воды… — шепталъ Журавликъ… «Къ солнцу летѣть надо!» — вспомнилъ онъ слова отца… Какъ нибудь доберусь… Ну, а если погибну[669] — все ужъ лучше смерть, чѣмъ неволя…[670] А пока надо убраться в чащу…[671]

Онъ сталъ остороженъ. День онъ провелъ въ густыхъ заросляхъ лѣса, питался[672] лѣсными ягодами, травой… Стая утокъ пронеслась надъ головой — туда — къ югу. День кончился и Журавликъ опять добрался до лѣсного болотца.

— Завтра и въ дорогу! —[673] думалъ онъ…[674] <—> Тамъ… на теплыхъ водахъ можетъ быть увижу своихъ! — Какъ и въ ту памятную[675] ночь раздавался заунывный[676] плачъ совы…

А теперь надо заснуть![677]

Онъ подвернулъ голову подъ крыло и присобрался на кочкѣ…

Вдругъ онъ вытянулъ шею и замѣръ[678]… Далеко… далеко… слышалась серебряная пѣсня… Курлы… курлы… курлы… — почти шептало лѣсное эхо… Журавликъ вскочилъ, вытянулся… и[679] крикнулъ… Мощно прокатился по лѣсу стонъ…[680] все[681] громче и громче[682] катились[683] по лѣсу серебряныя звуки…[684] несомнѣнно… съ сѣвера[685] летѣли журавли.[686]

<—> Они… они… — шепталъ Журавликъ и дрожалъ отъ волненія.

// л. 27 об.

 

<нрзб.>[687]… я вашъ… я вашъ — закричалъ онъ.

Стая налетала…

— Я вашъ… я бѣдный Журавликъ… — кричалъ онъ… <—> Я вашъ…

Слышно[688] было какъ разсѣкали воздухъ могучія крылья, какъ рѣзали воздухъ металлическіе звуки.[689]

А Журавликъ поднялся съ болота и летѣлъ на встрѣчу…

— Громко крикнулъ вожакъ,[690] стая стала спускаться ниже, ниже… и опустилась въ болотѣ…[691]

Журавликъ прыгалъ,[692] его окружили, кричали, хлопали крыльями.

— Я вашъ… я вашъ… — повторялъ Журавликъ…[693]

Его узнали. А Журавл.[694] осматривалъ всѣхъ — онъ начиналъ узнавать своихъ.[695]

— Да… это была какъ разъ его родная стая… Вотъ журавлиха стоитъ… да это[696] она… Журочка…

— Журочка! <—> крикнулъ Журавликъ[697] <—> Журочка! Ты[698] не узнала меня… <—> Онъ[699] подошелъ[700] къ ней… сталъ перебирать ея перья… — Помнишь…[701] когда мы летѣли… въ ту страшную ночь…[702] остался я на этомъ болотѣ…

<—> Журавликъ[703]… ты!.. Милый Журликъ[704]...[705] <—> И она положила ему на спину свою маленькую головку… <—> Ты живъ… ты опять нашъ… нашъ… навсегда…

— А гдѣ[706] отецъ?.. мать…[707]

—[708] Ихъ[709] убили[710]… тамъ… на сѣверѣ… сегодня лѣтомъ[711]… О если бы ты зналъ какъ мы[712] горевали о тебѣ…

—[713] Одна ты у меня осталась… — Одна… — шепнулъ Журавликъ.

— Наконецъ ты увидишь море… О, какъ хорошо тамъ… Я была тамъ… я знаю все…

— О, и теперь я увижу…[714] — я опять[715] вольная птица.[716]

И они заснули… Наступалъ разсвѣтъ…[717]

— Въ дорогу…[718] — крикнулъ старый журавль… <—> въ дорогу!

Курлы… курлы… курлы… —[719] загремѣло[720] въ воздухѣ и лѣсное эхо покатилось[721] по перелѣскамъ.[722]

Бодро и плавно летѣлъ[723] Журавликъ, Журочка[724] рядомъ…

Вотъ внизу показались постройки. Господскій домъ на горѣ… Сараи… дворъ… На дворѣ знакомый колъ съ цѣпью…[725] На сараѣ сидѣлъ калѣка-воронъ…

<—> Смотри… Журочка… вотъ гдѣ я жилъ!..[726] гдѣ томился…[727] Курлы… курлы… — громко кричалъ Журавликъ…[728]

Калѣка воронъ поднялъ голову…

— Кра… кра… кра… — счастливого пути… кра… кра…

Домъ остался далеко позади… Впереди желтѣли[729] лѣса, зеленѣли поля озимы, свинцовыя рѣки катили мутныя осеннія воды… Солнце выглянуло изъ тумана.

<—> Вотъ оно[730] солнце! — крикнулъ Журавликъ… <—> Тамъ за нимъ теплое море… большая рѣка… Скорѣй… скорѣй…

— Къ солнцу!.. къ солнцу! — кричала журавлиная стая… <—> Догонимъ солнце!.. догонимъ… Курлы… курлы…

Шмелевъ. 4 сент. 1905 г.

 

// л. 28